Жестокость

— Вы хотите сказать, — перебил его Тридуэлл с явной заинтересованностью в голосе, — которые его содержат?

— Нет-нет, — сразу возразил Бунс. — Вы совершаете распространенную ошибку, уравнивая эти два понятия — зависеть и финансировать. Во многих случаях действительно имеет место финансовая зависимость, однако здесь речь идет лишь о части, причем о незначительной части исследуемых. Более важным компонентом в данной ситуации является эмоциональная зависимость. Даже в тех случаях, когда возрастная дистанция между стариком и более молодыми людьми может оказаться весьма значительной, эмоциональная зависимость все равно продолжает существовать. Это подобно течению, незримо связывающему их друг с другом. Осознавая один лишь факт физического существования старика, более молодой человек начинает испытывать чувство вины и даже гнева. И именно почувствовав на собственном опыте всю горечь подобной дилеммы, мистер Блессингтон и приступил однажды к осуществлению своей гениальной идеи.

— Иными словами, — проговорил Тридуэлл, — вы хотите сказать, что даже если бы старик и не жил с нами, нам с Кэрол от этого все равно лучше бы не стало?

— Похоже, мистер Тридуэлл, вы все еще сомневаетесь в этом. Ну хорошо, скажите, в настоящее время что именно мешает вам, если воспользоваться вашим же собственным выражением, почувствовать себя лучше?

Тридуэлл ненадолго задумался. — Ну, пожалуй, то, что мы постоянно ощущаем рядом с собой присутствие третьего человека. В конце концов, это начинает действовать на нервы.

— Но ваша собственная дочь на протяжении двадцати лет также постоянно находилась рядом с вами, — заметил Бунс. — И все же готов поспорить, что на нее вы реагировали совершенно иначе.

— Ну это же абсолютно другое дело, — возразил Тридуэлл. — С ребенком можно играть, наблюдать затем, как он постепенно растет, в конце концов с ним бывает просто весело…

— Стоп, стоп, давайте сделаем паузу, — перебил его Бунс. — Вы почти попали в цель. Все те годы, что дочь жила рядом с вами, вы получали удовольствие, наблюдая за тем, как она растет на ваших глазах, расцветает подобно волшебному растению, становясь взрослой девушкой. Что же до старика, то он способен лишь дряхлеть и чахнуть, и, наблюдая это, вы замечаете, словно некая тень начинает зависать и над вашей собственной жизнью. Не в этом ли все дело?

— Пожалуй, что так…

— Но в таком случае, как вы считаете, изменится ли хоть что-то, если он попросту перестанет жить с вами под одной крышей? Это хоть как-то ослабит осознание вами того факта, что он все так же дряхлеет, чахнет и продолжает бросать в вашу сторону, пусть даже издалека, тоскливые взгляды?

— Разумеется, нет. Бывает, что Кэрол ночами не спит, думая о нем, а из-за этого и у меня он тоже постоянно не выходит из головы. Но ведь это же вполне естественно, согласитесь.

— Соглашусь, но одновременно с удовлетворением констатирую, что вы совершили третий шаг, предусмотренный «методом Блессингтона». Таким образом, вы признаете, что проблему создает не одно лишь присутствие рядом с вами престарелого субъекта, а сам факт его существования.

Тридуэлл в задумчивости прикусил губу. — Знаете, мне не особенно нравится, как вы об этом говорите.

— А что здесь такого? Я всего лишь констатирую факт, вот и все.

— Возможно, и все же есть во всем этом что-то такое, отчего остается нехороший привкус. Это как если бы вы сказали, что единственным средством избавления нас с Кэрол от всех наших страданий является смерть старика.

— Да, — мрачно произнес Бунс, — вы выразились совершенно точно.

— Ну так вот, повторяю, что мне все это не нравится, ни чуточки не нравится. Когда я думаю о том, что могу испытать облегчение от чьей-то смерти, я словно примериваю на себя маску злодея, а я, насколько мне известно, пока еще никого не убивал.

Бунс улыбнулся. — В самом деле? — мягко спросил он.

Оба мужчины молча всматривались в лицо друг друга. Наконец Тридуэлл устало вынул из кармана носовой платок и промокнул вспотевший лоб.

— Вы либо сумасшедший, — решительным тоном проговорил он, — либо записной шутник, однако в любом случае мне бы хотелось, чтобы вы немедленно покинули мой кабинет. Прошу, как говорится, по-хорошему.

На лице Бунса отразилось неподдельное сочувствие. — Мистер Тридуэлл, — едва ли не простонал он, — разве вам непонятно, что вы находились буквально на грани того, чтобы совершить четвертый шаг? Неужели вам неясно, насколько вы приблизились к решению вашей проблемы?

Тридуэлл указал ему на дверь. — Вон, иначе я позову полицию.

Сочувствие на лице Бунса сменилось презрением. — Да полно вам, мистер Тридуэлл. Неужели вы в самом деле надеетесь на то, что кто-то поверит вам, даже если вы сочините на основе моих слов какую-нибудь лживую и самую невероятную историю? Советую вам прежде, чем вы совершите какой-то поспешный поступок, сейчас или позже, хорошенько подумать об этом. Если вы хотя бы одним словом обмолвитесь в разговоре с кем-либо о содержании нашей беседы, от этого в первую очередь пострадаете лично вы. И все же я оставлю вам свою карточку, знайте, что как только вы захотите связаться со мной, я сразу же буду к вашим услугам.

— А с чего это вы взяли, что мне захочется связаться с вами? — требовательным тоном спросил побледневший Тридуэлл.

— На то есть несколько причин, — заметил Бунс, — однако одну из них я вам все же назову. — Собрав со стола свои бумаги, он направился к двери. — Дело в том, мистер Тридуэлл, что человек, который смог взобраться на три первые ступеньки «метода Блессингтона», неминуемо одолеет и четвертую. Вам удалось за очень короткое время добиться значительного прогресса, а потому я уверен, что вы все же позвоните мне, причем довольно скоро.

— Прежде я встречу вас в аду, — заверил его Тридуэлл.

Несмотря на столь категорично эмоциональный ответ при расставании с Бунсом, последовавшие вскоре за этим события внесли несомненные коррективы в жизнь Тридуэлла. Главная проблема заключалась в том, что однажды, ознакомившись с сущностью «метода Блессингтона», он уже не мог окончательно выбросить его из головы. Вопреки всем стараниям Тридуэлла, воспоминания об этом разговоре то и дело всплывали в его сознании и неминуемо отражались — причем самым пагубным образом — на его отношениях с тестем. Никогда раньше присутствие старика не казалось ему таким навязчивым, досадным, а любое сказанное им слово, любой поступок вызывали у главы семейства злобное раздражение. Особое негодование Тридуэлла вызывало то обстоятельство, что поселившийся в его доме человек позволил себе выбалтывать в разговоре с совершенно посторонними людьми вещи исключительно личного, даже интимного свойства, с легкостью пересказывать каким-то платным «исследователям» те или иные подробности их домашнего житья-бытья, в результате чего для него, Тридуэлла, возникали одни лишь неприятности. Последнее настолько разволновало почтенного чиновника, что даже полная анонимность этих незваных шпионов отнюдь не казалась ему теперь хоть в малейшей степени обстоятельством, смягчающим вину болтливого тестя.

В течение ближайших нескольких дней Тридуэлл, неизменно считавший себя уравновешенным и вполне здравомыслящим бизнесменом, был вынужден признать, что оказался в довольно скверном положении. Буквально на каждом шагу ему мерещились признаки совершенно фантастических заговоров. Перед глазами стояли образы сотен, нет, тысяч Бунсов, рассеявшихся по всей стране и проникающих в служебные офисы таких же, как он людей. При одной лишь мысли об этом лоб Тридуэлла покрывался холодным потом.

Впрочем, успокаивал он себя, подобная история все же слишком фантастична, чтобы быть реальной, и убедиться в этом проще простого — достаточно в мельчайших деталях восстановить содержание той беседы с Бунсом… Тридуэлл проделывал это уже десятки раз, неизменно утешая себя мыслью о том, что всего лишь подвергает объективному анализу конкретную социальную проблему. Кто-нибудь когда-нибудь говорил, что истинно интеллигентный человек должен стыдиться подобных попыток трезво взглянуть на вещи? Нет, не было подобного — нигде и никогда. И если при этом он подчас приходил к каким-то шокирующим выводам, то происходило это лишь потому, что подобные идеи уже раньше не давали ему покоя, а теперь просто требовательно рвались наружу.