Перешагнуть черту [СИ]

Включила свет, посмотрела на часы: два ночи. Расстелила кровать, погасила свет, залезла под одеяло и закрыла глаза. Внутри ничего. Только непонимание, гадкие лица неудавшихся насильников, их мерзкий голос, а потом — темнота.

Мне приснился мальчик. Совсем маленький. Ему года два, не больше. Он играет в песочнице, набирая маленькой ладошкой песок и пересыпая в другую, а песок сочится сквозь его пальчики. Мама мальчика сидит рядом, на скамейке. Она отвернулась и с кем-то разговаривает по телефону. На площадке никого кроме них.

Мальчик встает и идет к железным старым качелям. Мама громко беседует, не обращая внимания на ребенка. Малыш начинает баловаться, раскачивая сидение качелей. Крепительные столбики очень хлипкие и они начинают шататься вместе с движущимся сидением. Туда-сюда. Туда-сюда.

Всего одно мгновение — и качели падают. Падают прямо на малыша, накрывая его ржавой арматурой. Только когда раздается грохот, мама оборачивается и раздается крик. Дикий вопль матери, еще не совсем осознавшей, что произошедшее навсегда унесло жизнь ее маленького сына.

Я дернулась и села на кровати. Холодный пот выступал на лбу, а в ушах стоял бессмысленный крик. Невозможно. Это просто невыносимо. Я стала чувствовать эмоции людей во сне, словно они были моими. Беспощадно вонзаясь в меня занозами, они растекались во все частички моей сущности. Заполняя страхом, болью, ужасом, безысходностью и чувством смерти.

Выжатая, как лимон, будто и не спала, поднялась, оделась и побрела на работу. Пустой день, пустые движения, пустая я. Переставляя книги, делая записи, машинально читая документы, смысл которых не успевая дойти до моего мозга, тут же растворялся, я не испытывала никаких эмоций. Мои личные чувства словно покинули меня. Испарились, умерли. Все стало неважно, ненужно и безразлично.

Наверное, со стороны я походила на робота, который выполняет свою работу согласно установленной программе.

Посмотрела на часы. Шесть. Рабочий день закончился. Выключила монитор компьютера, взяла сумку, вышла в коридор, всунула в замочную скважину ключ, повернула несколько раз, достала. Прошла по коридору, спустилась на первый этаж, отдала вахтеру ключ, вышла на улицу.

Свежий ветер подул в лицо и по телу побежали мурашки. Медленно, бесцельно, глядя вперед, я двинулась в направлении своего общежития. Знакомая дорога, истоптанная десятками ног, шагающими тут изо дня в день. Те же улицы, те же дома, дворы, деревья, кусты, трава и даже люди. Все одно и то же. Знакомый подъезд. Неожиданно для себя я обернулась, остановилась и задержала взгляд на детской площадке. Той самой. Где вчера …

На медленно раскачивающихся качелях сидел малыш. Мое сердце словно ожило. Сделала шаг и направилась к нему, зная … он ждет меня. Коричневые штанишки, кроссовки, модная курточка и пропитанная кровью шапочка.

Увидев меня, мальчик аккуратно слез с качелей, подбежал и обнял меня. Затем поднял голову и уставился голубыми безжизненными глазами.

— А де мама?

— Она ушла, малыш, — тихо сказала я.

— Она за ной пидет?

Вдруг я почувствовала, что должна сделать так, чтобы ребенок не испугался.

— Да. Обязательно, — соврала я.

Мальчик улыбнулся и повернулся, чтобы снова вскарабкаться на качели, но рядом с ним появилось белое свечение. Он заглянул в него и с возгласом «мама!» — исчез.

Так всегда происходит. Они всегда исчезают. Появляются неизвестно зачем и исчезают. Я глубоко вдохнула теплый весенний воздух и словно отчего-то освободилась. От зажавших мои чувства оков, от тяжести, которая камнем тащила в темную бездну. Я снова стала собой. Эмоции и ощущения вновь принадлежали мне.

В сумке зазвенел мобильный. Не спеша я достала его.

— Да, Катя.

— Привет! Ты еще на работе? — протараторила подруга.

— Нет. Уже нет, — спокойно и даже слишком ответила я.

— Мне не нравится твой голос! Снова сон и …

— Да. Все как обычно.

— Понятно. Я скоро буду. Есть кое-кая информация. Пока.

— Пока.

Заходя в дверь, я столкнулась с тетей Машей. Она, похоже, только что пришла с работы и еще не успела переодеться.

— О! Привет, Аня. Только что почтальон приходила. Тут на твое имя уведомление о заказном письме. Я на трюмо положила, — разлаживая сумку с продуктами, сказала она. — Ты не волнуйся. Если что мы тебя отстоим. Никто не посмеет выгнать сироту, — бодро произнесла женщина.

— Спасибо, — снимая ветровку, проронила я.

— Ты на могиле матери-то давно была? — вдруг спросила женщина. — Радуница скоро. Сходить надо бы.

— Нет, совсем недавно ездила. Убрала и цветы поставила.

— Ну, молодец, дочка. Но на святой праздник сходи, ей приятно будет. Я вот тоже на неделе к Васе поеду, — она тяжело вздохнула и собралась идти в свою комнату.

— Знаете, — мне вдруг захотелось передать те слова, что сказал мне дядя Вася, придя ко мне после смерти. — У него все хорошо. Он со Светой живет, — женщина вытаращила на меня глаза — Он мне приснился. И сказал об этом, — уточнила я.

— А. Вон оно что. Я уж подумала… — женщина усмехнулась. — А мне бы хоть раз приснился.

Она ушла в свою комнату и через некоторое время послышались тихие всхлипывания. А я взяла лежащую на трюмо бумажку с почтовым штампом и пошла в комнату.

Через полчаса пришла Катя. Она прямо с порога начала рассказывать про то, что несколько часов лазила в интернете и нашла информацию о людях, которые так же, как и я, перед тем как их близкие умирали, видели их смерть. И не только близких. Потом начала говорить про какое-то сообщество, но, увидев у меня в руках белую бумажку, переключилась на нее.

— А это что?

— Извещение о заказном письме. На почту нужно сходить. Ладно, завтра схожу. Ты раздевайся и проходи. Я сейчас чайник поставлю, — я хотела положить извещение на трюмо, но подруга выхватила его у меня из рук.

— Ну-ка, дай посмотрю! — внимательно изучила его и приказным тоном произнесла. — Бери паспорт, пошли на почту.

— Катя…

— Не «Катя», а пошли. К письму прикреплена телеграмма, с пометкой срочно. Ты это видела?

— Нет. Где? — я взяла бумажку, на которой и вправду маленькими буквами было написано: «Телеграмма. Срочно».

Пошли, так пошли. Я взяла сумку, паспорт там лежал постоянно, оделась и мы отправились на почту. Как обычно, народу по двадцать человек в каждое окно. Когда Катя увидела очереди, мне показалась, она уже готова развернуться и уйти, но, видимо, желание узнать от кого телеграмма, было сильнее, чем у меня, раз в сто. Словно она была адресована ей. Мне же было абсолютно все равно.

Простояли мы, переминаясь с ноги на ногу, около часа, пока дошла наша очередь, и осталось два человека. За время ожидания мы успели узнать, что у Пети новая любовница, Верка родила от третьего мужа двойню, в поликлинике нашли кишечную палочку и еще много интересных новостей.

— Девушка, что у вас? — задала мне вопрос молоденькая операционистка. Я словно язык проглотила и, молча хлопая глазами, смотрела на нее, пока под ошарашенным взглядом Кати меня не ткнула в спину полная тетенька.

— Чего молчишь? Очередь задерживаешь!

— А. Извините. У меня вот, — я протянула извещение и паспорт.

Операционистка взяла документ, бумажку и куда-то ушла. Не было ее около пяти минут, что вызвало бурю обсуждений моей персоны, а затем и операционистки, которая «двигается как черепаха и вообще, обнаглели они все. Работать не хотят».

— Вот здесь распишитесь, — попросила вернувшаяся девушка и протянула мне письмо и телеграмму.

Я послушно расписалась, забрала все, что мне причиталось, и под восторженные вопли за нашими с Катей спинами, поспешила удалиться из этого чрезмерно возбужденного места скопления народа.

— Да, чтобы я… еще когда-нибудь!.. У меня уже уши сгорели от обсуждений, — возмутилась Катя, когда мы шли домой. — Что, я все это зря терпела? Скорее уже открывай письмо, что там?!..

Глава 8

— И что мне теперь делать? — растерянно обратилась я к подруге.