Полотно темных душ

Маэв! Ее походка была неверной, от тела исходил густой запах смерти. Это была Маэв – и это была не она.

– Фиан! – крикнула она, и в ее таком знакомом голосе были вызов и насмешка. – Выйди ко мне в человеческом облике, Фиан. Если не боишься!

Прошло несколько мгновений, прежде чем Фиан ответил. В обличье волка он вышел из кустов, поводя по сторонам мордой и вглядываясь в тени деревьев. Затем, столь же быстро и изящно, как он проделал это в нашем доме, он принял вид человека и двинулся к Маэв, держа нож кверху, готовый нанести удар. Я медленно повернулась в листве, готовясь к прыжку.

Маэв шагнула к Фиану, подняв руки. Я только подумала, что она сдается, и в этот момент Маэв бросилась на него и с нечеловеческой силой развела ему руки в стороны. Сделав это, она издала победный крик, который повторили два хриплых вопля, донесшихся из дома.

Свет вокруг Фиана задрожал, образуя прозрачную серебряную клетку. Хотя он сопротивлялся и пытался вырваться, Маэв легко удерживала его руки, пока сияние не прекратилось. С холодным смешком она отпустила его, отступив от волшебной клетки. Его руки остались разведенными в стороны, зажатые сверкающими прутьями, – он изо всех сил пытался освободиться, но не мог.

Два ужасных призрака явились из дома и, передвигаясь на бесформенных конечностях, поплыли к клетке. Одна ведьма была огромного роста и черна как ночь, ее зубы были столь велики, что она не могла закрыть рта, даже не могла глотать. Слюна стекала по ее подбородку, длинными нитями свисала на балахон. Вторая ведьма была вдвое меньше. Желтая, покрытая язвами, как от проказы, она приближалась к клетке с мерзким кудахтаньем.

Это, должно быть, те самые ведьмы, о которых говорил Андор, подумала я. Хотелось выскочить и спасти Маэв, но мое тело отказывалось подчиниться, что-то подсказывало мне, что это – не Маэв.

Фиан отчаянно пытался втянуть руки внутрь клетки, умоляя Маэв освободить его. Явно опасаясь надвигавшихся ведьм, Маэв какое-то мгновение, как мне показалось, хотела помочь ему. Она снова взяла его за руки, поцеловала их и что-то тихо прошептала ему на ухо. Мой острый волчий слух позволил разобрать ее слова:

– Теперь ты будешь любить меня, муж?

– Всегда буду, – ответил он.

При этих словах я рассмеялась. Ее не проведешь лживыми обещаниями – мою Маэв.

В эту минуту на опушку ступила вторая Маэв – с острым ведьминым лицом и сверкающей серебряной шкурой. А первая Маэв обрела свой настоящий облик.

Существо было самым маленьким из трех ведьм. Хотя кожа у нее была зеленой, как у жабы, а оранжевые глаза светились, как у ящерицы, она все еще сохраняла нечто, напоминавшее о ее былой красоте. Обходя клетку и рассматривая пленника, она двигалась даже с изяществом. Ее проклятие должно было быть самым страшным.

– Ты будешь любить меня? – снова спросила она мелодичным голосом. Одна рука – тонкая, покрытая чешуей, с черными кривыми когтями – дотронулась до его ладони. Когтем второй руки она глубоко поцарапала его запястье. Потом опустила голову и стала жадно высасывать струйку крови, побежавшую из раны. Подползли две другие ведьмы. Первая отняла губы от раны на запястье Фиана, и та немедленно затянулась. Коротенькая ведьма с проказой тут же глубоко впилась в руку в другом месте. Сверкающая черная тварь дождалась своей очереди, и вот ее огромные зубы начали вырывать куски плоти из протянутой руки Фиана.

– Это всегда большое удовольствие для нас – убить кого-нибудь столь же красивого, как ты. Это даже приятнее, что ты умрешь не сразу, – сказала самая низкая по-прежнему голосом Маэв. Фиан не слышал ее. Он вопил, стонал, рычал от боли.

– Лисичка, – позвала черная тварь, покончив со страшным пиршеством. Ее глухой низкий голос больно отдавался в моих ушах. – Иди, возьми награду.

С этими словами она бросила на землю две большие связки шкур гоблинов. Маэв – по-прежнему в облике лисы – подхватила их зубами за веревки и побежала прочь, трусливо поджимая хвост.

Ведьмы были довольны добычей, Маэв – наградой. Я уже не могла выносить крики Фиана и тоже покинула страшную опушку. Стараясь держаться так, чтобы ветер не донес до нее мой запах, я последовала за ней к дому.

До дома было еще довольно далеко, когда Маэв остановилась, быстро обернулась человеком, перевязала шкуры, сделав из двух связок одну большую, а оставшиеся шкуры свернув кольцом. Надев этот воротник на шею, она вновь превратилась, но не в лису. На этот раз я увидела, как она загнана, услышала боль в ее единственном вскрике.

На опушке стоял волк. Огромный черный волк, так мне знакомый!

Она подхватила связку и потрусила дальше, но тут я обогнала ее. Держа в зубах нож, я зарычала и преградила ей путь.

Что я увидела в этих черных, диких глазах? Конечно, удивление. И печаль. Потом Маэв превратилась в ту, кого я лучше всего знала, и ее накрашенные губы искривились в улыбке.

– Теперь ты знаешь, – сказала она. – Я – картаканка. На мне проклятие и отца, и матери. Я могу превращаться, во что пожелаю.

Я мотнула головой. Хотя я не могла говорить, мой вопрос был очевиден.

– Ужасная троица правит в этой стране, – горько произнесла Маэв. – И они управляют мной. Они наложили на меня проклятье, и я не могу не подчиняться им. Быть может, вскоре я смогу стать достаточно сильной, чтобы разрушить их заклинания и наконец освободиться. И тогда никто не сможет управлять мной.

А я? Кто управляет мной? Зарычав, я прыгнула на нее, сбила с ног, отбежала назад, в мгновение ока обрела человеческий облик и вновь бросилась на нее. Пронзительный отчаянный вопль разнесся по лесу, когда серебряный нож пронзил ее плоть.

Я убила бы ее, если бы не задержалась, чтобы в последний раз заглянуть ей в глаза. Прекрасные, совершенные и отрешенные. Она не сопротивлялась. Ужаснувшись собственной кровожадности, я отпрянула от нее, уронила кинжал и помчалась прочь.

Лес был не страшен, когда я проводила в нем целые дни в волчьем облике. Я спала под деревьями и не отличала правду от выдумки. Маэв была моей хозяйкой и, так же как и ее мать, после моих родов она бы жестоко управляла мной. Я уже знала, каким был бы ее первый приказ.

Выбор у меня был невелик и жесток. Я могла вернуться домой и уничтожить ее – и свой рассудок. Или уничтожить себя и своего неродившегося сына. Я направилась на юг, а потом на запад. Если между мной и Линде будут горы, власть Маэв надо мной окажется слабее, так же как и ее жадное стремление украсть Полотно. Я знала, что нужно делать.

Следующим днем я взбиралась по тропинке, поднимавшейся к крепости, в которой укрывались Стражи. И хотя я была им обузой, они ласково обращались со мной, исполняли мои желания и делали все, что могли, для меня и ребенка. Они даже по очереди сидели со мной, пока я не запретила им это. Потом я попросила как-нибудь записать историю Вара, мою и Полотна. На этом свитке я записала гораздо больше, но однажды ты, мой сын, поймешь, почему я так поступаю. Понимаешь, мне не хватает Маэв – я тоскую по ней даже больше, чем если бы просто убила ее. И когда ты родишься – дитя Вара или той ночи кошмаров, какая разница? – я отдам тебя Стражам. А потом пойду в часовню и сорву Полотно со стены. Я оберну вокруг себя невесомую ткань и почувствую, как растворяется, исчезает моя жизнь, моя душа, как тело, рассудок растекаются, растягиваются по волокнам ткани. И хотя мне не будет покоя, мне будет хорошо с моим мужем и другими. Не проклятой – я не думаю, что кто-то проклят, пока жив, – но захваченной в плен, какой я была всегда, пока судьба не вынесет мне приговор.

Часть вторая. Джонатан

Глава 7