На несколько демонов больше

—Он мне нужен, Рэйчел, — сказал Гленн, возвращая меня к реальности. — Я знаю, что это Ник.

Я смотрела и слушала будто сквозь вату. Когда я поверну­лась к Гленну, глаза у меня, я сама знала, были слишком боль­шими.

—  Я догадывалась, что он вор. Но не знала, пока мы не расстались. Не хотела верить.

—  Я знаю, что не хотели. — В глазах Гленна читались жа­лость и сочувствие.

У меня пульс запрыгал, дыхание стало резким. Гленн тро­нул меня за плечо. Наверное, он решил, что это от потрясения доказательствами, что Ник — вор, у меня задрожали руки, а не оттого, что я знаю, чего хочет Тритон, и знаю, что Ванессу уби­ли. Черт побери, ее накачали наркотиком, а потом убили, пото­му что она ничегошеньки не знала. Но рассказывать Гленну—в этом толку не будет. Дело касается только внутриземельцев, а он лишь шею себе свернет. Я должна известить Дэвида. Забрать артефакт, пока Тритон его не выследила. Дэвид не может драть­ся с демоном.

Я будто могу?

Я потянулась к дверце, мысли вертелись вихрем.

—  Спасибо, что подвезли, — сказала я на автопилоте.

—  Постойте, постойте! — Он положил руку мне на плечо. — Вы уверены, что все с вами будет в порядке?

   Я заставила себя встретить его взгляд.

—Да, все будет нормально, — соврала я. — Просто это меня ошеломило.

Он убрал руку, я положила папку между нами на сиденье и вышла, неуверенно встав на тротуар. Мой взгляд обернулся к дому, где живет Кери. Наверное, она спит, но когда проснется, я с ней поговорю.

—Рэйчел...

Может быть, она знает, как уничтожить фокус.

—Рэйчел!

Я вздохнула и обернулась. Гленн протягивал мне папку, и мышцы его плеч круглились от ее тяжести.

—Оставьте себе, — сказал он. — Это все копии. Вам все равно надо знать... что за ним числится.

Я взяла папку неуверенно — тяжелая, большая, она тянула меня вниз.

—   Спасибо, — ответила я, не думая. Закрыла дверцу и пошла к церкви.

—   Рэйчел! — крикнул он еще раз. Я резко остановилась, обернулась.

—   Значки верните, — попросил он.

А, да. Я вернулась, положила папку на крышу машины, сня­ла значки и отдала их Гленну в открытое окно.

—    Обещайте, что не сядете за руль, не пройдя курсов, — сказал он на прощание.

—    Ну конечно, — бросила я неразборчиво, снимая папку с крыши и уходя прочь.

Все начиналось снова. Мир знал, что фокус не утрачен, и как только кто-нибудь сообразит, что он у меня, я окажусь в дерьме по уши.

Глава пятая

Когда я снова встала, утренняя жара успела смениться дож­дем, и странно было подниматься так близко к закату. Ложи­лась я в плохом настроении и проснулась в нем же, разбужен­ная звонком Стриж в дверь примерно в четыре часа дня. Понятно, что Айви открыла ей сразу же, но снова заснуть — это потребовало бы слишком больших усилий. Кроме того, сегод­ня вечером придет Кери — не встречать же ее в белье второй раз подряд.

В шортах и топе я стояла возле мойки и оттирала медный чайник до боли в руке. Безмолвное отвращение Кери по пово­ду этого предмета сегодня утром вызвало у меня неодолимый импульс его отчистить. Кери сегодня поможет мне начертить еще один круг вызова. Может быть, на этот раз мелом, так что не будет такой грязи. И я уже начала ждать визита Миниаса — может быть, он за то, что я нашла для него Тритон, уничтожит фокус. Я видела, как Кери торговалась с Алом, и рассчитывала на ее помощь в переговорах с Миниасом. Эта женщина в ис­кусстве строить фразы могла Тренту дать фору.

Дэвиду я позвонила перед тем, как лечь спать, и после до­вольно накаленной дискуссии, ради которой все пикси из цер­кви были удалены, он мне сказал просто, что если убийца еще не проследил путь фокуса к нему, то вряд ли это сделает и в дальнейшем, кто бы этот убийца ни был. В этом случае перено­сить артефакт из морозильника—значит лишь привлечь к нему внимание. Меня он не убедил, но если он не хочет мне его при­носить, забирать придется мне самой. А это значит везти его либо в автобусе, либо на заднем сиденье мотоцикла Айви. Ни то, ни другое мне не улыбалось.

Сдувая лезущий в глаза рыжий локон, я прополоскала чай­ник, вытерла и поставила на дальнюю горелку. Не сверкает, но уже лучше. Удушающий запах чистящей жидкости повис в спер­том воздухе, а поскольку дождь перестал, я распахнула окно тычком двух измазанных порошком пальцев.

В кухню поплыла прохладная сырость, и я уставилась в тем­ный мокрый сад, отмывая руки. Скривилась, когда увидела ногти. Лак облез, кутикулы зеленые. Черт побери, ведь только что маникюр делала.

Вздохнув, я отложила посудное полотенце и повернулась к кладовой. Проголодалась я страшно, и если я ничего не съем До прихода Кери, то, как полная свинья, сожру в одиночку на­рочно для нее приготовленный пакет печенья. Вот я и стояла в темной кладовой, разглядывая банки с фруктами, бутылки с кет­чупом и полуфабрикаты кексов аккуратными рядами — наши продукты расставляла Айви. Позволь я ей, она бы их даже над­писывала. Я потянулась за рожками и порошковым соусом — быстро, просто и полно углеводов. То, что доктор прописал — или ведьма наворожила.

Из святилища донесся глухой стук и легкий смешок, напомнивший мне, что я тут не одна. Айви подвигла свою соседку еще по школе, Стриж, передвинуть мебель из гостиной в святилище — отчасти чтобы там могли поместиться три че­ловека и ящик с инструментами и начать обшивку стен па­нелями, а отчасти — чтобы было побольше расстояния между мной и Стриж. Пусть Стриж была до тошноты приветлива, но она адвокат Пискари — будто мало мне того, что она живой вампир, — и потому я не особенно старалась платить ей дру­желюбием.

Поставив на плиту кастрюльку для соуса, я покопалась под столом и вспомнила, что большую кастрюлю детишки Дженкса утащили в сад в качестве форта. Огорченная этим фактом, я наполнила водой самую большую кастрюлю для зелий и поста­вила на плиту. Смешивать приготовление еды и приготовле­ние зелий — не лучшее решение, но эту кастрюлю я все равно уже для зелий не использую, раз на ней вмятина размером с голову Айви.

Пока разогревалась вода, я растопила масло для соуса. Из святилища донесся взрыв звука, и у меня мышцы плеч расслабились при звуках воинственной музыки NIN. Громкость умень­шили, жизнерадостный голос Стриж приятным контрапунктом оттенил тихий ответ Айви. Я вдруг подумала, что Стриж, хотя она и живой вампир, очень на меня похожа в том, что так же легко смеется и не дает неприятностям долго себя грызть — качество, которое Айви нужно в других для гармонии.

Стриж торчит в Цинциннати уже добрых полгода, приеха­ла из Калифорнии от сочувствующей камарильи вампиров с целью вытащить Пискари из тюрьмы. Они с Айви знакомы с последних двух школьных лет, делили и кровь, и постель, и именно это, а не Пискари, оторвало Стриж от ее мастера-вам­пира и от семьи. Я с ней познакомилась в прошлом году, и на­чалось знакомство с ее жуткого промаха, когда она, приняв меня за тень Айви, проявила вежливость — в изысканных выраже­ниях попросила моей крови.

Моя рука, смазывающая кастрюльку тающим маслом, замедлила круги, и я заставила себя убрать от шеи другую руку, потянувшуюся прикрыть шрам, не видный под идеальной ко­жей. Приступ желания, который эта женщина у меня вызвала, был головокружительным и ошеломляющим. Сильнее было только смущение из-за того, что она неверно поняла наши от­ношения с Айви. Но черт побери, я их сама никак не могла по­нять — смешно было бы ожидать, что их поймет Стриж через тридцать секунд после знакомства.

Я знала, что Айви и Стриж восстановили прежние отно­шения — собственно поэтому Пискари и согласился принять Стриж в свою камарилью, если красавица-вампирша сможет выиграть его дело. Смешивая масло с молоком и порошком соуса я задумалась, действительно ли Пискари начинает рас­каиваться в своем либерализме, в том, что разрешил Айви под­держивать со мной отношения, основанные на уважении вме­сто крови. Наверное, он рассчитывал, что Стриж постепенно и ласково вернет Айви к правильному вампирскому образу мыслей.