Ночной мир

В начале...

Кэрол стояла на крыше дома Глэкена в ярких лучах утреннего солнца и жалела, что у нее не хватает смелости снять блузку. Джек и Билл избавились от рубашек сразу, как только вышли за дверь. Кэрол завидовала мужчинам, имеющим возможность подставить свое тело теплым лучам света, льющимся с безоблачного неба.

«Почему я не могу сделать то же самое? – подумала она, потянувшись к верхней пуговице блузки. – После всего, что мы вместе перенесли, в этом нет ничего особенного».

Но, расстегнув две пуговицы, она остановилась. Будь здесь только Билл, она, возможно, и решилась бы. Но при Джеке – нет.

Конечно, после всего пережитого мы изменились – но не настолько.

В ней все еще была жива девочка, воспитанная в строгом духе католичества.

– До сих пор не могу поверить, что все позади, – сказал Джек.

– Ужасная разруха, – отозвался Билл, окинув взглядом город.

Кэрол сделала то же самое. Казалось, в домах не уцелело ни одно окно. Повсюду виднелись разрушенные здания. Одни, оказавшиеся в гравитационных дырах, были полностью разрушены, другие повреждены обломками, вылетевшими из гравитационных дыр. Над ними клубился дым пожарищ, то и дело вспыхивающих в разных частях города. Люди, словно слепые, бродили по тротуарам или стояли, ошеломленные, рядом с тем местом, которое еще несколько часов назад было трещиной на Овечьем Пастбище.

– Нет худа без добра, – сказал Джек. – Когда еще в пределах города был такой чистый воздух?

Билл кивнул:

– Да, это верно. Не знаю только, как мы все это будем восстанавливать.

– А кто сказал, что это будем делать мы? Пусть этим займутся «они». И поверьте, пройдет совсем немного времени и мы снова окажемся в том же самом дерьме, в котором пребывали раньше.

Кэрол встала между ними.

– Как вы считаете, хоть кто-нибудь внизу знает, что вы оба сделали для них?

– Нет, – бросил Джек резко. И стал натягивать рубашку, вдруг ощутив неловкость. – Пусть остается все, как есть.

– Не хочешь ходить в героях? – спросил Билл, улыбаясь.

– Не хочу даже, чтобы на меня обращали внимание. – Он повернулся к двери.

– Уходите? – спросила Кэрол.

– Да. Как только мне удастся найти машину с полным баком, я отправлюсь в Пенсильванию. – Его глаза засветились. – Эйб должен привезти Джия и Вики. Я хочу ехать в эскорте.

– Удачи тебе, – сказал Билл.

Кэрол проводила Джека взглядом.

– Упаси Господи кого-нибудь причинить боль двум женщинам, ради которых он живет.

– Сомневаюсь, что Господь вообще может кого-то от чего-то спасти.

– Ну, это просто так говорят. Но хотелось бы знать, кому или чему теперь припишут восход солнца?

Билл рассмеялся:

– Я слушал, как какие-то ребята распевали хором: «Вот и наступил рассвет». Готов поклясться, скоро это станет новым религиозным гимном. А ведь ты права. Вокруг всего этого может сложиться новая мифология. Новый виток обожествления солнца. Интересно, как все сложится дальше.

– Но ведь в любом случае это будет несправедливо. Они станут искать божество, чтобы курить ему фимиам, выражая благодарность.

– Это все не ново.

– А как же ты? Ведь и ты заслужил часть признательности.

Билл покачал головой.

– Нет. Я был только на побегушках. – Он посмотрел ей в глаза. – Именно ты нашла ключ к решению проблемы. Поняла, что это решение внутри нас, а не извне.

– Но это всегда было так, разве нет? Мы всегда были ответственны за все, но никогда не могли взять дело в свои руки и позволяли себе плыть по течению.

– Страх – это как эпидемия. Но возможно, у одних иммунная система сильнее, чем у других. Порой мы, конечно, нуждаемся в посторонней помощи, и в конечном счете у каждого хватит сил отойти в сторону и сказать – я больше не участвую во всем этом.

Она обняла его одной рукой, а другой провела по его седеющим, разметанным ветром волосам.

– Как ты думаешь, что-нибудь теперь изменится?

Он покачал головой.

– Хотелось бы быть оптимистом, но боюсь, что Джек прав. Будет много разговоров о новом мире и новом братстве, но очень скоро все вернется на круги своя. По-настоящему способные люди, которых можно было бы с гордостью назвать лидерами, с головой окунутся в дело подлинного восстановления, а шайка болтунов, неспособных ничего создать, станет сотрясать воздух и делать вид, что руководит. Ничего не изменится.

– Но ведь это не так, Билл. Я изменилась, ты изменился. Случившееся изменило нас всех.

– Особенно Глэкена.

«Да, – подумала она с болью. – Особенно бедного Глэкена. Что будет он делать, куда пойдет, когда Магда покинет нас?»

А Сильвия и Джеффи? Что будет с ними?

Сплошные вопросы, сплошная неопределенность.

Она еще крепче прижалась к нему.

По крайней мере, есть вещи, в которых она уверена, – в своей любви к Биллу и в том, что ни один из тех, кто выжил, не сможет воспринимать восход солнца как нечто само собой разумеющееся.

А в квартире под ними молодой рыжеволосый человек с бессмертным телом тридцатипятилетнего мужчины поил с ложечки яблочным соком трясущуюся, слабоумную женщину, которую так нежно любил и с которой собирался вместе состариться.