Владыки света

— Не так уж плохо, — пробормотал он. — Ты будешь удивлен.

— Подобрав полу своего одеяния, он обернул им руку. — Лежи спокойно.

Майкл почувствовал, как старик слегка сжал ему икру, и приготовился потерять сознание от боли — но ничего подобного не произошло. Несколько секунд спустя нажим ослаб и старик убрал руку, произнеся: «Смотри, на рукаве ничего нет». Даже не посмотрев на свою ногу, Майкл понял, что кость совершенно срослась.

— Что вы сделали? — спросил он, однако еще прежде, чем он успел сесть, суфий толкнул его в грудь. У Майкла зашумело в голове, и, издав глухой стон, он повалился обратно. Понемногу он начал осознавать, в какой опасности по-прежнему находится: ослабевший от кровопотери, один, без транспорта, где-то на иракской стороне, не имеющий ни малейшего представления, как вернуться в лагерь миссии.

— Береги себя и помни, — тихо сказал суфий Майклу почти на ухо.

До Майкла донесся слабый голос, — его собственный? — произнесший: «Храни вас Бог». Затем шершавая рука прикрыла ему глаза, и он уснул.

Глава вторая. Добрый самаритянин

Майкл шел, как ему казалось, уже два часа. Его часы были повреждены при обстреле, так что точно определить время он не мог, но солнце уже успело выжечь с неба все облака и висело теперь в безукоризненно чистой синеве.

«Весна в Сирийской пустыне — умеренная пора»,— саркастически процитировал про себя Майкл. Над дорогой висел полуметровый слой дрожащего воздуха, отчего та казалась сверкающей рекой, раскаленной, как зев печи. От пота кожа Майкла покрылась соляной коркой. Он повязал рубаху на голову, что, однако, служило не Бог весть какой защитой от низвергавшегося на него немилосердного жара.

Майкл понимал, что ему лучше было бы дождаться темноты, но он боялся засиживаться в деревне, чтобы не стать жертвой чего-то еще худшего — чего-то такого, что даже трудно себе представить. Вади ар-Ратка по большей части была сожжена зажигательными бомбами; огонь не пощадил ничего, кроме камня и глины.

«Береги себя — ты нужен»,— бились в его мозге слова старика. Даже вспоминая об этом, он ощущал силу святости, исходившую от имама в белых одеждах, — своего рода требовательную доброту. Он подтолкнул Майкла к участию в битве, виденной им в его беспокойных сновидениях, войне абсолютов, в которой бескомпромиссная радость бросила перчатку безусловному отчаянию.

В битве, где к действию его побудил огненный столб.

Майкл посмотрел вверх. Огненный столб, казалось, поднимался где-то у горизонта. По словам Юсефа, именно там сражались друг с другом Бог и дьявол. Быть может, Вади ар-Ратка посетил Бог? Быть может, это ангел спас людей, виденных Майклом в мечети, и уберег их от налета, убившего Юсефа? Но чем же он, Майкл, заслужил свое спасение?

«Тебя никто не прочит в святые»,— сказал Майкл себе. Он сделал глубокий вдох, почувствовав, что у него закружилась голова. От пустынного воздуха горло его пересохло до самых легких. Майкл прикрыл рукой глаза. Огненный столб по-прежнему был на месте, но кроме того в сторону Майкла двигалось сияющее облако, видимое даже при полуденном солнце.

«У меня заныли кости. Значит, жди дурного гостя» ^[6]. своего путешествия. Не считая небольшого уклона, местность была ровной, усеянной здесь и там мелкими скальными выходами. Спрятаться было негде, даже предположив, что это могло принести хоть какую-нибудь пользу. Все равно долго оставаться здесь было невозможно.

Но по мере того, как облако надвигалось, Майкл рассмотрел, что это был вовсе не огонь. Оставшейся способности рассуждать хватило ему, чтобы испугаться увиденного: это был столб дорожной пыли, и поднимал его не джип, ни даже какой-нибудь из вездесущих крытых грузовиков, а самый настоящий черный лимузин.

Поравнявшись с Майклом, лимузин замедлил ход и притормозил, окутавшись облаком пыли. Издав ровное механическое жужжание, опустилось окно одного из задних пассажирских мест, и оттуда выглянул человек. Это был безупречно выбритый блондин в полевой куртке цвета хаки и с фотоаппаратом на плече. В его речи отчетливо слышался тот британский акцент, что возник некогда в центральных графствах, а затем, видоизменившись, распространился к югу, в направлении Лондона.

— Что, парень, возникли проблемы? — спросил он, как будто у Майкла могли быть другие причины здесь оказаться. — Жарковато для прогулки, не так ли?

— Да, мне стоило бы это учесть, — ответил Майкл. Горло его пересохло и распухло от жажды.

— Ну так прыгай сюда, — сказал незнакомец, поднимая окно и открывая дверцу лимузина. — Мы доставим тебя в целости и сохранности куда тебе нужно. Бешеной собаки ^[7]с тобой, часом, нет?

По сравнению с пустыней в машине оказалось холодно, как в Арктике, — на полную мощность работал кондиционер — и темно. Исполнившийся благодарности Майкл уселся на сиденье и принялся снимать с головы рубашку. Его спаситель подался вперед и постучал по перегородке, отделявшей их от водителя. Лимузин тронулся.

— Машина — зверь, — блаженно сказал незнакомец, усаживаясь на место. — Принадлежала когда-то одному из местных нефтяных шейхов. Оснащена, что твой танк. Нет, лучше — где ты видел танк с кондиционером и баром?

Он открыл холодильник и протянул Майклу бутылку воды.

— Да, кстати, меня зовут Найджел Стрикер. В данный момент — избалованный представитель четвертой власти в поисках приключений. — Он ткнул в сторону груды 35-миллиметровых камер на заднем сиденье. — А ты кто?

Майкл отвернул пробку и присосался к бутылке, следя за тем, чтобы не осушить ее в один присест. Ледяная вода обожгла ему горло, как расплавленное серебро; Майклу показалось даже, что он сейчас опьянеет.

— Майкл Олден. В данный момент — заблудившийся врач-американец. Вы, надо думать, тоже не представляете себе, где мы?

Найджел театрально поморщился.

— Таковы издержки любой щекотливой ситуации. А ты, стало быть, из лагеря ВОЗ? Точнее говоря, когда-то был там?

Англичанин криво ухмылялся, задумчиво глядя в тонированное боковое стекло автомобиля.

— Мой джип взорвался, — ответил Майкл, не вдаваясь в подробности. — Знаете, тут есть медицинский пункт, в паре миль от развалин Пальмиры. Вы не могли бы сделать крюк в ту сторону?

Найджел простер руки в извиняющемся жесте.

— Приятель, я бы с удовольствием, но не могу. Я сейчас еду повидаться с одним местным колдуном, и шеф не простит мне, если я вернусь без материала, который мог бы стать историей тысячелетия. Но я могу, скажем, на обратном пути завезти тебя в свой отель в Дамаске. Идет?

— Это было бы замечательно, — облегченно вздохнув, ответил Майкл. В конце концов о непосредственной опасности речь больше не шла, хотя потеря джипа и медикаментов могла оказаться для медпункта болезненной. Можно было навестить в «Гранд-отеле» Сьюзен, — она, наверное, смогла бы помочь.

— А что там у вас за история, мистер Стрикер?

— Ради Бога — просто Найджел, — сказал фотокорреспондент, воздев руки. — Все друзья зовут меня так. А я буду звать тебя Майклом, как Божьего главнокомандующего ^[8]. Что же касается цели нашего путешествия, то, похоже, эти богоизбранные пески снова породили пророка…

Майкл обессилено развалился на сиденье, слушая болтовню попутчика. Интересно, что за журналист не обратил бы внимания на его окровавленную штанину и даже ничего не спросил бы о взорвавшемся джипе? Впрочем, ответ тут же нашелся: журналист, который гонится за историей тысячелетия.

Деревушка располагалась на берегу Галилейского моря, которое, вопреки своему названию, было скорее большим озером, равно как и важным источником пресной воды. Израильская граница проходила всего в нескольких милях отсюда, но, хотя популярные у туристов живописные Галилея и Назарет утопали в буйной растительности, пейзаж, сквозь который продвигались Найджел с Майклом, представлял собой то же поросшее мелким кустарником донельзя иссушенное пространство, что и все остальные Оккупированные Территории.