Сны инкуба

— Надо — для чего, Анита? Для твоей совести? Твоего нравственного чувства? Дай ему то, без чего он жить не может. Не ломай себя для этого, но чуть согнись. Это все, о чем я тебя прошу.

— Ты сказал, что там, на танцполу, это была твоя вина. И не объяснил, каким образом.

— Я сказал Натэниелу, что ты не любишь пассивных мужчин. Ты любишь некоторую уверенность, настойчивость. Не слишком сильную, но такую, чтобы не тебе пришлось говорить: да, у нас будет секс. Тебе нужно, чтобы партнёр снял немножко ответственности с твоих плеч.

Я уставилась в это искреннее, молодое лицо.

— И это все, что мне нужно, Джейсон? Чтобы кто-то разделил со мной вину, и мы могли трахнуться?

Он поморщился:

— Я не это говорил.

— Почти это.

— Злись, если хочешь, но это не то, что я сказал или что имел в виду. Злись на меня, ладно, только не срывай злость на Натэниеле.

— Меня воспитали в убеждении, что секс — это уже обязательство. Я до сих пор так думаю.

— Я не заметил у тебя обязательств по отношению ко мне.

Сказано было как бесстрастное наблюдение, ничего личного.

— Нет, но мы друзья, а я была тогда вроде как друг в беде. А ты взрослый, и ты понимал, что это. Я не уверена, что Натэниел достаточно взрослый для этого. Черт, да он даже почти чужой женщине не может сказать нет.

— Он отклонил не меньше трех приглашений на танец, пока мы разговаривали, и я точно знаю, что он отклонил предложение встречаться от красавицы Джессики Арнет.

— Правда?

— Правда, — кивнул Джейсон.

— Я не думала, что он умеет говорить «нет».

— Он тренируется.

— Тренируется?

— Он ведь иногда говорит тебе «нет»?

Я подумала.

— Иногда он не хочет передавать мне разговоры или что-нибудь рассказывать. Говорит, что я на него разозлюсь, и лучше мне спросить другого участника разговора.

— Ты хотела — нет, ты требовала, — чтобы Натэниел научился за себя отвечать. Ты его заставила получить водительские права. Ты заставляешь его быть менее зависимым, я прав?

— Да.

— Но ты не подумала, что это может значить?

— В чем именно?

— Ты хочешь, чтобы он был независимым, думал за себя, сам решал, чего он хочет от жизни?

— Ну, в общем, почти это я ему и говорю. Чтобы он сам решал, как он поступит со своей жизнью. Видит Бог, ему же всего двадцать!

— И он выбрал, что он хочет делать — быть с тобой.

Голос Джейсона стал тише, мягче.

— Это не выбор жизненного пути. Я имела в виду профессию. Может быть, возвращение в колледж.

— У него есть работа, Анита, и зарабатывает он больше, чем многие выпускники колледжа.

— Нельзя же вечно танцевать стриптиз!

— И браки тоже не длятся вечно, Анита.

У меня глаза полезли на лоб, и Джейсон поспешил объяснить:

— Я в том смысле, что ты все вопросы решаешь как будто навечно. Будто потом уже нельзя передумать. Я же не о том, чтобы ты вернула Натэниелу девичью честь, выйдя за него замуж. Честно, про это и речи не было.

— Что ж, уже легче.

— Тебе pomme de sang понадобится на много лет, Анита. Лет.

— Жан-Клод говорит, что через несколько месяцев я научусь утолять голод на расстоянии, и это уже не будет так тесно и лично.

— Тебе удалось увеличить интервал между кормлениями, Анита. Но ты не особенно преуспела в контроле над ardeur’ом.

— Сегодня на танцполу я с ним справилась.

Он вздохнул:

— Ты его отключила. Это не контроль. Если у тебя есть ружьё, ты можешь его запереть в оружейный сейф, но это не значит научиться из него стрелять.

— Интересная аналогия. Ты давно уже об этом думаешь, если я правильно поняла?

— С самого начала. Натэниел мне сказал, что ты не разрешаешь ему облегчения во время утоления ardeur.

— Не разрешаю? Он же не спрашивал, и вообще откуда мне знать, что он даже наедине с собой этого не делал? Я ведь не запрещала ему.

— Можно самому себя обслуживать, и ощущение неплохое, но это не утоляет истинного голода.

Я прижалась спиной к дереву, будто опёрлась на твёрдый ствол, потому что ощущение было, будто я падаю. Падаю в такую пропасть, откуда уже не выбраться.

— Я не знаю, могу ли я переспать с Натэниелом и утром посмотреть себе в глаза в зеркале.

— Почему это именно Натэниел так тебя беспокоит?

— Потому что он сбивает меня с толку. У меня есть друзья, есть любовники, есть люди, которые от меня зависят, которых я опекаю. Со своими подопечными я не трахаюсь. Это вроде как использование служебного положения.

— И Натэниел из категории подопечных?

— Да.

— И иметь с ним секс — это значит использовать своё положение?

— Да.

— Натэниел другого мнения.

— Я теперь это понимаю, Джейсон. — Я закрыла глаза, прислонилась затылком к шероховатой коре. — Черт меня побери, я так хочу загнать ardeur под контроль, чтобы не надо было принимать такие решения.

— Хорошо, пусть ты могла бы махнуть волшебной палочкой и убрать ardeur. Что ты будешь тогда делать с Натэниелом?

— Помогу ему создать свой дом.

— Пока что он делает всю домашнюю работу в твоём доме. Он закупает продукты. Готовят они с Микой. Натэниел занимается хозяйством и даёт возможность работать тебе и Мике. Как ты все это организуешь без Натэниела?

— Я не хочу держать при себе Натэниела только для своего удобства.

Джейсон шумно вздохнул:

— Ты действительно такая тупая, или нарочно меня злишь?

— Чего?

Он мотнул головой:

— Анита, я пытаюсь тебе втолковать одно: у Натэниела нет чувства, что его используют. Он чувствует, что он приносит пользу — прости за каламбур. Ему не нужна девушка — он считает, что она у него уже есть. Он не хочет ни с кем встречаться, потому что он уже с кем-то вместе живёт. Он не хочет искать себе дом, потому что дом у него уже есть. Мика это знает, Натэниел это знает, и только один человек не знает — и это ты.

— Джейсон…

Он поднял руку, показывая, что не договорил.

— Анита, есть двое мужчин, живущих в твоём доме. Оба тебя любят. Оба тебя хотят. Оба поддерживают тебя в работе. Они вместе — как твоя жена. Многие готовы были бы пойти на убийство ради того, что у тебя есть. А ты это просто выбрасываешь.

Я таращилась молча, потому что слов у меня не было.

— Единственное, что мешает этому домашнему уюту быть полным — это неудовлетворённые потребности Натэниела. — Он шагнул ко мне, нагнулся, но настолько серьёзно было его лицо, что мне даже в голову не пришла мысль, будто он меня сейчас поцелует, и он не собирался этого делать. — Ты поставила дело так, что в этом семейном трио штаны носишь ты, и все хорошо, потому что Мику и Натэниела это устраивает. Но в ношении штанов есть свои минусы, Анита — ты же и принимаешь решения. Ты сейчас работаешь, как никогда. Ты счастливая и довольная, какой я тебя никогда не видел. Насчёт Мики — его я не так хорошо знаю, но Натэниел тоже никогда не был так счастлив, как сейчас. Все работают, Анита, все делают свою работу. Все, кроме…

— Кроме меня.

— Кроме тебя.

— Знаешь, Джейсон, я не могу сказать, что ты ошибаешься. Но прямо сейчас я ненавижу тебя за то, что ты прав.

— Ненавидь, если хочешь, но я не могу смотреть, как человек выбрасывает на помойку все, к чему рвётся его сердце.

— Моё сердце к этому не рвётся.

— Может быть, но это то, что тебе нужно. Тебе нужна хорошая жена в стиле пятидесятых годов.

— А кому нет? — спросила я.

Он улыбнулся:

— Есть такие, которые хотели бы быть такой женой. А я просто не могу найти женщину, которая была бы достаточно мужчиной, чтобы держать меня в том стиле, к которому я ещё не привык.

Я не могла не улыбнуться. Черт его побери, Джейсона.

— Ты знаешь, ты один мог бы нагрузить меня всем этим и не разозлить на всю жизнь. Как тебе это удаётся?

Он чмокнул меня в губы, почти по-братски.

— Этого я не знаю. Но за тайну этого рецепта Жан-Клод заплатил бы целое состояние.

— Может быть, не только он.