Семья вампиров

Обогнув угол замка, дошли до ворот. Здесь пришлось немного обождать. Ворота были массивные, дубовые, обитые железными полосами. Как на них, так и на маленькой калитке висели замки и печати.

Вскоре по дороге из деревни в замок показался быстро идущий староста. Он запыхался от ходьбы. Дорога эта была короче, но много круче и страшно запущена. По знаку Гарри староста, сняв печати, оттолкнул калитку; и она с тяжелым скрипом открылась.

Все вошли во двор.

Когда-то этот двор был замощен, но теперь зарос бурьяном; всюду по углам валялся мусор, снесенный туда ветром; стояли лужи бывшего ночью дождя — одним словом, картина запустения была полная.

Сад тоже заглох. Здесь рука времени сказалась еще сильнее: все перемешалось, перепуталось, дорожки исчезли. О цветочных куртинах не было и помину, бассейны предстали в виде заглохших мусорных ям. Площадки сохранились лучше. Так, с одной из них, с самого обрыва, открывался чудный вид на долину. В глубине виднелось голубое озеро, а направо вдали белела деревенская колокольня. По ясному воздуху сюда отчетливо долетали удары вечернего колокола.

— А эта площадка походит на ту, что описана в письмах к Альфу, — заявил молодой охотник по имени Джеймс. Несмотря на свойственную ему подвижность и впечатлительность, он был серьезен не по годам, любил до всего додуматься и все знать. Это был самый внимательный слушатель Карла Ивановича.

— Вот и обрыв с камнями по краю, здесь, вероятно, была стена из хмеля — ведь это западная сторона, отсюда виден заход солнца, — продолжал он, — тут же неподалеку мы найдем и сторожку американца.

— А пожалуй, ты, Джемми, и прав! — вскричал Гарри. — Если сторожка найдется, то и место действия будет определено. Ура нашему Шерлоку Холмсу!

Все начали оглядываться, а потом и искать; решив, что разросшиеся деревья скрывают сторожку. Но все было тщетно — нигде не обнаружилось ни единого признака постройки.

— Господа, пожалуйста, подъезд открыт! — крикнул торжественно староста.

Он до сих пор возился с замком, в чем помогал ему его рабочий.

Прекрасные входные двери из темного дуба были открыты, и ветер, врываясь в мрачную и холодную переднюю, поднял такую массу пыли, что вошедшим ничего не было видно, особенно после яркого дневного света. Поэтому общество поспешило в соседнюю залу. По знаку Гарри открыли окна. Повторилась та же история: с солнечным лучом ворвался и ветер, пыль поднялась как туман, охватывая всех и каждого.

— Точно серое покрывало привидения! — уверял Жорж.

Окно поспешили закрыть и второй раз решили этого не делать. Пришлось осматривать залы в полутьме. Окна были до того запылены и загрязнены, что пропускали только сероватый свет, а иные при этом были еще сделаны из цветных стекол.

Все же можно было разглядеть, что комнаты полны мебелью, картинами и прочим домашним скарбом. Большинство вещей было закрыто чехлами. Ни книг, ни других мелких обиходных предметов нигде не валялось. Все было аккуратно прибрано. Видимо, жильцы покинули замок спокойно, не торопясь, а не бежали впопыхах, как из Охотничьего дома.

Комнат было много, и, судя по мебели, тут были спальни, гостиные и прочие помещения, но при тусклом освещении они ничем не привлекали внимания общества.

Поднялись на второй этаж. Здесь обстановка была более жилой, этот этаж был покинут позднее, чем нижний. Здесь можно было натолкнуться на много неубранных, обыденных вещей. Вот лежит забытый хлыст и пара перчаток, вот на полу роскошный голубой бант: несомненно, от дамского туалета, а вот и раскрытая книга.

Джеймс не преминул в нее заглянуть.

— Латынь. «Сказание о ламиях и выходцах с того света», — объявил он. — Гарри, когда ты получишь замок, позволь мне прочесть эту книгу.

— Конечно, Джемми, тогда ты сможешь даже взять ее насовсем.

— Что это, разбитое зеркало? — обратил кто-то внимание гостей.

И правда, гладкая черная рама была пуста.

Прошли еще несколько комнат. Там их глазам предстала большая зала, стены которой были сплошь завешаны портретами: семейная портретная галерея.

Гарри, доктор Вейс и Джеймс, отделившись от общества, задержались в соседней комнате.

— Смотри, Гарри, это дверь, и она, ясное дело, ведет на балкон. Значит, отсюда через дверь висел страшный портрет. Теперь его место должно быть пусто.

— Да будет тебе, неудачный сыщик, — смеялся все слышавший доктор. — Как ни смотри, а пустого места на стенах нет. Не эту ли красавицу ты считаешь за «страшный портрет». Да и рассуди логично: если местом действия истории, описанной в письмах, является здешний замок, то письма писал его владелец. Так? А каким же образом они попали обратно сюда? Не писал же он их сам себе. А раз они здесь, то, значит, он их не писал, а получал.

— Но замок стоит на горе и в народе рассказывают о нем разные чудеса, — не унимался Джеймс.

— Замков на горах много, а легенд про них еще того больше! — отрезал доктор.

Говоря так, они подошли к портрету красавицы. Высокая, стройная, с чудным цветом лица и лучистыми, черными глазами, она вполне заслуживала быть названной красавицей. Черные волосы были высоко подобраны под жемчужную сетку, и красивый большой гребень удерживал их на макушке. Его резной край, тоже с жемчугом, как корона, поднимался над передними волнами волос. Белое шелковое, затканное серебром платье, фасона Екатерины Медичи, подчеркивало стройность фигуры, а большой воротник из настоящих кружев, с драгоценными камнями, был хорошей оправой для белоснежной шеи. В руках ее был букет роз. Напротив висел портрет мужчины. Белокурый, прекрасно одетый, он, казалось, даже с портрета любовался своей соседкой и обожал ее.

— Какая дивная, прекрасная пара, — восхищался доктор, — но поспешим, нас ждут.

Тем временем все общество остановилось у запертых дверей.

Двери были массивные, чугунные, но покрыты золоченым орнаментом такого тонкого и изящного рисунка, что казались легкими. Главным украшением были кресты на обеих половинках.

Это украшение прямо указывало, что двери ведут в капеллу.

Попробовали их открыть и убедились, что они не только замкнуты, но заделаны. Как щели, так и замочная скважина были залиты каким-то металлом.

На ручке дверей висел венок из каких-то однородных цветов, но что за цветы составляли этот венок, сказать было нельзя, до того он истлел. От одного прикосновения венок разлетелся прахом.

9

На третьем этаже были помещения для прислуги. Из них по наружной веранде можно было спуститься прямо в сад, что гости и сделали.

Восточная сторона сада представляла ту же картину запустения, как и западная, и посетители прошли в самый его конец. Оказалось, что общий массив скалы здесь еще приподнимается и образует высокий красивый выступ, по гребню которого и проходит замковая стена.

Скала под стеной, видимо, была отделана рукой человека. Оставив красивую площадку у подножия стены, она отвесно опускалась в сад и вся сплошь была закрыта вьющимися растениями, точно занавешена дорогой портьерой.

Скоро между растениями рассмотрели две пары колонн: они были из темного порфира и поддерживали небольшой фриз. Когда отодвинули лишние ветки, то образовался как бы вход в маленький храм. К нему вели несколько совершенно расшатанных ступеней. Двери не оказалось, а была ниша и в ней недюжинной работы мраморная статуя.

Доктор, поклонник монументального искусства, рискуя свернуть себе шею, взобрался по шатким ступеням и принялся осматривать статую.

— Великолепный мрамор, итальянская работа, — сообщал он. — Постойте, да тут что-то написано: «Покойся твое тело, а мятежный дух…» — начал он читать, но вдруг вскрикнул и полетел со ступеней. Желая получше разобрать полустертую надпись, он оперся о статую, а та, точно только и ждала этого, рухнула с пьедестала и, падая, ударила управляющего Юджина Смита по голове, да так сильно, что и он, в свою очередь, упал, а статуя разбилась на куски. Только мраморная чудной работы голова упала на мох и не очень пострадала. С яростным ругательством Смит поднялся и грубо ногой толкнул прекрасную голову богини.