Алуим (СИ)

- Представляю. - с улыбкой произношу я. Татьяна, когда возмущается, такая забавная.

Металлические перила моста холодные, чтобы долго на них сидеть. Мы снова поворачиваемся, теперь уже лицом к луне, которая была у нас за спиной. По воде, покрытой мелкой рябью, к нам тянется дорожка лунного света, на которой хорошо видны часто возникающие небольшие круги. Это мелкие рыбки ловят насекомых с поверхности. Лёгкие порывы ветра шумят камышами. За четыре года они разрослись, стали гораздо гуще.

- Знаешь, с тобой я и не против сегодня выпить. Всё-таки ты был единственным, с кем я дружила после переезда сюда.

Слегка подталкиваю её плечом в плечо, тем самым соглашаясь, что мы друзья.

- Жаль, что у тебя не было компьютера. Поддерживали бы связь...

- Из нас двоих работает только мама. Компьютер долгое время был на втором плане. Много денег уходило на ремонт, дом-то мы купили далеко не новый. Но ты звонил мне поначалу. Три раза, если не ошибаюсь. С днём рождения поздравлял. И это на три раза больше, чем звонила я... Даже как-то неловко.

- Помню, как говорил тебе, что радужка твоих глаз желтеет ближе к краям из-за того, что ты родилась в сентябре. Осенью вся зелень желтеет. А если бы в ноябре родилась, то она была бы полностью жёлтая.

- Я тоже помню. - толкает меня в ответ. - В ответ я тогда сказала, что ты со своими был просто обязан родиться в самой середине лета.

Стоим, соприкасаясь плечами и краями ладоней, которыми держимся за перила. Я не сразу обратил на это внимание. Чувствую себя намного комфортней. Опять молчим. Но слов всегда больше, чем голоса. И это уже совсем другое молчание. Незаметно мы оказались в личном пространстве друг друга.

- Чем же ты занимаешься, если общаться тебе здесь не с кем?

Татьяна снисходительно улыбнулась:

- Ты не правильно меня понял. Всё не так плохо. Просто я не хожу на все эти встречи одногруппников, не провожу с ними ночи в клубах. И, как следствие, не сильно с ними сближаюсь. Больше времени уделяю учёбе, читаю, занимаюсь танцами, помогаю маме. Ну и сюда прихожу, на мост. Даже зимой иногда.

- Здесь весной всегда так безлюдно?

- Весной - да. Но скоро лето - снова начнутся костры, пьяные песни под гитару, голые купания до утра и занятия сексом на траве и под теми деревьями. И я перестану сюда приходить... до осени.

Секс. Стоило мне услышать это слово, как в голове что-то переключилось. Взгляд тут же метнулся вправо, на Татьянину грудь. Замечательный размер, манящий. И так близко. Захотелось увидеть, как эти формы сочетаются с обнажённым худощавым телом. Провести ладонью по всем этим женским изгибам.

С Ирой у нас не было секса недели три. Одни лишь ссоры и выяснения отношений. И со дня её смерти прошла ещё неделя. Это же целый месяц! Смотрю на Татьянины губы, чуть припухлые, поблёскивающие в лунном свете. Без помады. Ненавижу помаду. И от понимания этого завожусь ещё сильнее. Хочу крепко-крепко обнять Татьяну и впиться в неё своими губами. Целовать так, чтобы даже не успевать дышать. А потом сойти на берег, упасть на траву и запустить руки под водолазку, ощутить своими ладонями тепло её манящей груди.

Желание нахлынуло так внезапно, что я даже слегка растерялся. Вино ударило в голову, и старые правила на счёт секса и дружбы перестают казаться такими уж крепкими правилами. Здесь. Прямо сейчас. Хочу.

"Возьми её за сиськи. Не будь бабой".

"Как ты вовремя".

"Эта ведь ещё живая. Хватай".

- Влад.

- Что? - с запозданием возвращаюсь в реальный мир. Сложно одновременно общаться с двумя собеседниками, когда вся твоя кровь из мозга ушла в другую часть тела.

- Это ты меня спрашиваешь, что?

Татьяна поймала мой жадный взгляд, снова спустившийся на её грудь. Улыбка медленно сходит с её губ. Почему она улыбалась? Может, я что-то прослушал?

- Извини. - произношу и уже не знаю, решаться мне на что-то или нет. Голос в голове одной фразой сделал моё желание таким мерзким. "Эта ведь ещё живая".

- Не извиняйся.

Татьяна не отстраняется в сторону, мы по-прежнему соприкасаемся плечами. Но я чувствую её волнение и возникшую напряжённость. Отводит глаза, смотрит прямо, на лунную дорожку поверх водной глади.

- Татьяна, я...

- Почему ты всегда называешь меня Татьяной? - перебивает, не позволив продолжить. И мне кажется, это сделано для того, чтобы я не сказал лишних глупостей. Смотрит всё так же прямо перед собой. - Не Таней, Танькой или Танюхой. А именно Татьяной.

Я знаю ответ. И даже помню, когда это началось: во второе лето нашего знакомства, в один из июньских вечеров. Мы тогда вместе возвращались домой после дискотеки, на которой я устроил драку. Какой-то местный парень долго приставал к Татьяне, а её тактичные просьбы отстать на него не действовали. Тогда я проигнорировал слова тренера о мудрости и поступил нетактично, сломав тому парню нос. Кровь быстро залила танцпол. Татьяна всю дорогу потом меня отчитывала. Она считала, что могла сама уладить проблему, и силу применять было не нужно. В какой-то момент я не выдержал: "Татьяна, прекрати! Я сам знаю, когда мне вступаться! И в следующий раз поступлю также!" Имя в такой форме вырвалось само собой. С тех пор так и пошло. Я знал, что она самостоятельная. Знал, что не позволяет посторонним вешать лапшу себе на уши и распускать руки. За это я её и уважал. Но ведь не могу же я прямо об этом сказать. Слова будут звучать ещё глупее, чем разговор двух пьяных мужиков в дешёвом пивбаре.

- Иначе тебя назвать у меня не получается.

Татьяна многозначительно улыбнулась.

- Тебя в России ждёт девушка?

- Нет. Ждать некому.

- Расстались?

Вот он, момент-лакмус моих переживаний, моего отношения к событиям и людям. У каждого в голове есть склад заготовленной лжи. Мы храним её для конкретных предстоящих случаев или же просто как шаблон, про запас, "на чёрный день". С её помощью мы хотим скрыть что-то от других или же что-то получить. Прокручиваем пред сном в голове, тщательно подбирая слова, делая её правдоподобней, или же верим в собственное умение импровизировать... "Расстались?" Что стоит ответить "Да"? Простое, короткое слово. Одно из первых, которые мы выучиваем в этой жизни. Его произнести так легко... Так легко соврать, так легко наплевать на всех, и шансы на секс повысятся в разы. Не гарантия, но уже на два шага ближе к цели. Разве не этого все хотят? Разве не этим должны заканчиваться вечера?.. И так легко сказать утром самому себе: "Я просто был пьян".

- Неделю назад она умерла.

На губах Татьяны застыли слова, которым уже не суждено обрести форму. Такого ответа она не ожидала.

- Извини. Я не знала.

- Не извиняйся.

Разом выпиваю четверть бутылки и рассказываю о моих отношениях с Ирой. О том, что испугался серьёзных чувств и превратил наши последние два года в рутину, стараясь не замечать тоски и надежд в глазах своей девушки. Свёл все к сексу и совместным планам на будущее, отказываясь замечать настоящее. Рассказываю то, чем не делился даже с Богданом. Говорю и чувствую, что становлюсь свободней. Освобождаюсь от чувства вины, от тяжести в груди и неуместного сексуального желания. Я выговариваюсь как другу, ничего не приукрашивая. Татьяна не отводит глаза, смотрит на меня и молчит. Но соприкосновение плечом становится плотнее, а её ладонь покрывает мою. Это поддержка.

Со стороны находящегося в полукилометре от нас автодорожного моста донёсся приближающийся рёв автомобильных и мотоциклетных моторов. Вскоре за дальними камышами начинает мелькать жёлтый свет фар. А ещё через минуту на левом от меня берегу останавливаются бежевая "шестёрка" и два мотоцикла "Минск", красный и синий. На каждом мотоцикле - по парню и девушке. А вот из машины вываливается восемь человек. С тремя пятилитровыми пластиковыми баллонами пива, в военных пилотках и ремнях с начищенными бляхами. На одном из парней красная футболка с гербом СССР. Громко напевая строки из песни "Одна на всех, мы за ценой не постоим", народ быстро сбрасывает с себя одежду и с восторженными криками прыгает в реку. Туда же летят и баллоны с пивом. Одна из девушек отказывается заходить в холодную воду, поэтому двум парням приходится хватать её за конечности и, раскачав влево-вправо, игнорируя визг, закидывать подальше от берега. Затем эти же парни бегут к деревьям, на тарзанку.