Коллекция (СИ)

VI

— Кир, Серега звонит. Подойдешь? — в полумрак ее спальни просунулась встрепанная голова Стаса, и Кира, натянув простыню до подбородка, скривилась и отмахнулась от него.

— Скажи, что я сплю.

— Он только хочет знать, будешь ли ты на занятиях в понедельник?

— Буду, пусть не переживает.

— Ну, вот и славно, — облегченно сказал Стас и исчез за шелестнувшей занавесью. Через несколько минут он появился снова и сел на стул рядом с ее кроватью. Потер щеку и осторожно спросил:

— Кир, ну зачем ты так с ним? Серега — хороший парень, он любит тебя, а ты с ним — как с грязной тряпкой!

— Мужчины, которые позволяют обращаться с собой, как с тряпкой, меня не привлекают, — глухо ответила Кира. — Другой бы давно плюнул и ушел!.. Стас, если он тебе так нравится — женись на нем сам, а от меня отстань! У меня подруга пропала, я даже не знаю жива ли она! А ты со своим Серегой!.. Тебя что это — вообще не волнует?! Я понимаю, после всего, что она устроила… но… все можно забыть при таких обстоятельствах!

— Кир, ну конечно же волнует! Но я уверен, что вскоре Вика обязательно появится. Мне кажется, что она… — Стас запнулся, и Кира рывком села на постели и яростно кивнула.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать! Что Вика скрывается намеренно, чтобы вызвать к себе интерес?! Чтобы ты сошел с ума от беспокойства и кричал на всех углах, что без нее жить не можешь?! Не льсти себе, Стас! Вика бы такого никогда не сделала! Даже если бы влюбилась в тебя без памяти!

— Но ведь с некоторых пор ты уже не можешь сказать точно, что именно могла бы сделать Вика, — заметил Стас. Кира сжала губы и откинулась на подушку.

— Это ты и скажешь, когда тебя вызовут?

— Я уже это сказал, — ровно ответил он, и Кира снова села.

— Ты был в милиции?! Когда?!

— Вчера, в три часа дня. Меня вызвали еще позавчера, вечером, но не сказали, зачем.

— Почему ты мне не сказал?!

— Вчера мне показалось, что тебе не до этого… — Стас пожал плечами. — Кира, скажи… а ты говорила… ты рассказала им про эту… ее выдумку?

— Нет, — сказала Кира, глядя на него в упор. — А ты?

Стас покачал головой, ссутулился и свесил руки между колен.

— Я… побоялся, честно говоря. Такое бы началось… Но если ты считаешь нужным, чтобы я…

— Не считаю! — отрезала она. — Скажи мне, Вика действительно не приходила к тебе в тот вечер… когда ты так здорово надрался?

— Нет, — в его голосе зазвучал отчетливый холодок. — Не приходила, и я нигде с ней не встречался. Я только говорил с ней по телефону… я не приглашал ее сюда… и она не говорила, что хочет прийти. Почему ты спрашиваешь? Ты мне не веришь, Кира? Ты думаешь что я ее… что я мог что-то с ней сделать?

На него глянули два злых глаза.

— Да что ты можешь сделать, господи?! Прекрати молоть чушь!.. Значит, она точно не была здесь?

— Почему ты так спрашиваешь, словно, если бы Вика тогда побывала здесь, это бы многое объяснило?

Кира несколько секунд молча смотрела на него, потом хлопнула ладонью по простыне.

— Господи, но куда она могла деться?! Я вчера всех наших знакомых обзвонила, всех симферопольских обзвонила, коллег ее, даже с ее главврачом говорила — никто ничего! Как плохо, что ее не сразу хватились… если б мы не поссорились… если б…

— Твоей вины тут уж точно нет.

— Нельзя людям жить одним! — заявила она. — Нельзя… когда некому о тебе беспокоиться… если вдруг… как те… — она осеклась, и Стас тут же спросил:

— Как кто?

Кира склонила голову, и ее черные волосы веером рассыпались по натянутой на коленях простыне.

— А вдруг ее… вдруг маньяк какой-то… или… кто угодно…

— Кира, — Стас наклонился и погладил ее по затылку, — я уверен, что Вика жива. Не изводи себя. Вскорости все образуется… Ладно, мне пора.

— Куда? — она подняла голову.

— На работу.

— Ведь сегодня выходной!

— Босс так не считает, вызвал вот… Часов в пять вернусь, может позже. А ты что будешь делать?

— Не знаю… наверное буду дома… или…

— Или пойдешь к своему приятелю? — Стас выпрямился, и Кира косо посмотрела на жесткие складки в уголках его губ.

— Мне сейчас не до приятелей.

— Ну, дома-то все равно нечего сидеть, — заметил он, раздвигая занавеску. — На море хоть сходи. Сегодня не жарко…

— Что это за грохот? — недовольно спросила Кира, поворачиваясь к распахнутому окну, в которое врывался отдаленная, но все равно хорошо слышная смесь отечественной музыки, криков и хохота. Стас усмехнулся.

— Так свадьба же в соседнем доме!

— Разве она сегодня?

— Сегодня… Третий день уж пошел. Ладно, пока.

После его ухода Кира провалялась в постели еще с полчаса, после чего неохотно встала и вяло приготовила себе завтрак, вяло проглотила его, глядя в одну точку, и прошла в гостиную. Побродила там немного, потерянная, несчастная, то и дело поглядывая на стены. Те манили, с беззвучной вкрадчивостью предлагая закрыть окна и задернуть шторы, пройти с зажигалкой вдоль оплывших свечей, вызывая к жизни крошечные огненные цветы, и посмотреть, что получится… но этот зов был тонок и прозрачен и не увлек ее, и Кира отвернулась от него и ушла в спальню. В груди что-то болезненно заныло, и она прижала к ней ладонь, потом взяла сигарету, прикурила, отдернула шторы в бесполезной попытке впустить в комнату беззаботную яркость летнего солнца, и сразу же увидела Вадима. Он стоял в нескольких метрах от ее окна и смотрел куда-то в сторону, но едва Кира показалась за ажурной решеткой, сразу же повернул голову, и солнце блеснуло на стеклах его очков.

— У тебя что-то случилось? — спросил он с тихой тревогой. — Ты здорова?

Ей понравилось, что Князев сразу же задал эти вопросы, а не стал ныть шепотом, что впустую прождал весь вечер и всю ночь. Но потом она раздраженно подумала, что Вадиму следовало бы проявить беспокойство гораздо раньше. Хотя бы позвонить — ведь он знал ее номер. Но, с другой стороны, их бурные встречи отнюдь не обязательно должны были означать глубокую личную привязанность. Им хорошо вместе — безумно хорошо, но… но наверное, это все?

— Я видел тебя в окнах, — тихо произнес он, словно уловив раздражение на ее лице и правильно его истолковав. — Я видел, как ты легла спать. И как ты встала.

Кира слабо улыбнулась, села на подоконник, вытянув ноги, и сделала ему знак подойти ближе, но Вадим только покачал головой и остался стоять на месте. „Черт бы подрал его с этой дурацкой конспирацией!“ — зло подумала она.

— У тебя что-то случилось? — повторил он, и Кира кивнула, потом жестами пояснила, что все объяснит вечером, и его лицо сразу же просветлело. Одними губами он беззвучно произнес: „Ты придешь?“ Она снова кивнула, ухватившись пальцами за решетку, и Князев оглянулся на скамейки, где в густой тени акаций уже восседало большинство обитателей двора и громко урчали подкармливаемые старичком толстые голуби, потом медленно подошел к ее окну. Он шел так осторожно, словно ступал по тонкому льду, скрывавшему под собой бездну, и неотрывно смотрел куда-то поверх плеча Киры — она не видела его глаз, но чувствовала, что он смотрит именно туда, и даже обернулась, но ничего не увидела. В этот момент Вадим дотронулся до ее пальцев, обнимавших прут решетки, она повернулась и просунула сквозь решетку ладонь, словно заключенная, к которой пришли на свидание. Кончики его пальцев легко и щекотно скользнули по ладони, и он отступил на шаг. Его сжатые губы чуть подергивались, словно от боли, и только сейчас Кира заметила, что он сильно побледнел — почти побелел, и отчего-то ей вспомнилось измученное лицо Стаса на подушке — в тот вечер, когда он напился до беспамятства.

— Вадик, что?! Тебе плохо?! — испуганно воскликнула она свистящим шепотом, и Князев отрицательно покачал головой, отступая еще на шаг, потом повернулся и зашагал куда-то в сторону дороги, сгорбившись и постукивая тростью по выщербленному асфальту. Кира снова вцепилась в прутья решетки — так, словно хотела раздвинуть их и выбраться наружу, и взглянула на сидевших на скамейках людей. Большинство из них поглядывали на нее — не смотрели, а поглядывали, украдкой, и их взгляды были словно вороватые птичьи клювы, торопливо выщипывавшие мякиш забытого кем-то хлеба. Прямо смотрела только Софья Семеновна, положив книгу на колени.