Ужасная училка

Еще не до конца проснувшись, я, тем не менее, умудрился написать родителям отчаянное письмо. Я написал им, что моя учительница — чудовище, и умолял их приехать и спасти меня, пока не стало слишком поздно.

Молли и Селеста говорили мне, что их письма, очевидно, так и не отправили. Но я решил попробовать сам. Попытка — не пытка.

В стене с наружной стороны деканата я обнаружил прорезь с надписью «ПОЧТА».

Я аккуратно вывел на конверте адрес и запечатал его. Подошел к отверстию в стене. Никто за мной не следил. Я бросил письмо в отверстие.

Дверь деканата была приоткрыта. Утро только начиналось. Внутри, очевидно, никого не было. Я заглянул в кабинет… и остолбенел.

Через щель для почты письма аккуратненько приземлялись в здоровенный мусорный бак.

Девочки были правы. Ни одно письмо не выйдет за пределы школы.

Чувствуя, как отчаянно бьется сердце, я покосился на дверь. Никого.

Я схватил трубку со стоявшего на столе телефона. И начал набирать свой домашний номер.

Но запись включилась прежде, чем я успел набрать его целиком:

— Пожалуйста, повесьте трубку. Учащимся разрешено звонить куда-либо только по праздникам.

Даже телефон в учительской — и тот был заблокирован!

Связаться с родителями было невозможно.

Я прокрался наверх в кабинет естествознания. Там я трудился над своим научным проектом до самого завтрака.

Надеюсь, миссис Мааарг понравится, подумал я, качая головой. Очень надеюсь.

Закончил модель я уже после ужина. Это была потрясающая конструкция из шариков и палочек. Я проверял и перепроверял ее много раз, сверяя со схемой из учебника. Мне нужно было удостовериться, что все идеально — комар носа не подточит.

Наконец, я осторожно опустил модель в коробку и крепко ее закрыл. По дороге в комнату я встретил Молли с Селестой и показал им большой палец.

Впечатлит ли мой проект миссис Мааарг? Спасет ли он мою жизнь?

Был лишь один способ это выяснить.

На следующее утро я осторожно отнес коробку в класс. Миссис Мааарг приводила в порядок разложенные на столе бумаги. Она только что пришла. До начала урока оставалось еще пятнадцать минут.

Она притворилась, что не заметила меня. Сидела, опустив голову, и шуршала бумагами, что-то бормоча себе под нос.

Я поставил коробку на ближайшую парту.

— Миссис Мааарг?

Наконец, она подняла на меня глаза.

— Что-то ты рано, — прорычала она.

— Я… я знаю, — пролепетал я. Сглотнул образовавшийся в горле ком. Так сильно я, наверное, не нервничал за всю свою жизнь.

— Что в коробке? — спросила она, кивнув на нее огромной башкой.

— Научный проект, — ответил я. — Я трудился над ним несколько дней. Это модель. Я сделал дополнительную работу. Я… надеюсь, вам она понравится. Я…

— Так открой и покажи! — проворчала она.

Я медлил.

— Э… если вы не в настроении, я могу вернуться позже. Я хочу сказать…

— Открой коробку!!! — проревела она, отчего все ее одутловатое лицо затряслось.

Я подскочил.

— Хорошо-хорошо! — я открыл створки коробки. — Я очень усердно над нею трудился. Это очень сложная модель. Молекулы. Очень сложной молекулы! — я был так напуган, что почти не слышал, что говорю.

Она забарабанила своими толстыми пальцами по крышке стола.

Я осторожно извлек модель из коробки и водрузил на учительский стол.

— Вам нравится, миссис Мааарг?

Она уставилась на модель. Ее водянистые глаза вылезли из орбит. Охнув, она разинула рот.

— Это… что… шутка? — прохрипела она.

Что?

Я повернулся и посмотрел на модель.

— О нет! — взвизгнул я.

Кто-то здорово над ней поработал. Кто-то изменил ее до неузнаваемости.

Это была не моя молекула. Это вообще была не молекула. Теперь шарики и палочки складывались в два слова:

ВЫ БЕЗАБРАЗНАЯ.

18

С бешеным ревом миссис Мааарг схватила модель и расплющила ее между своими огромными лапищами. Палочки с треском переломились, шарики запрыгали по столу и раскатились по всему классу.

— Я… я не… — забормотал я.

— Это… еще… и… безграмотно! — проревела она.

Злобно рыча, она вскочила из-за стола и протопала к пищевой цепочке.

— Пожалуйста, миссис Мааарг! — взмолился я.

Она сдернула карточку с моим именем со дна таблицы и прилепила к полу.

— Ты больше не в таблице! — рявкнула она.

— Но… но, прошу вас…

— Ты гораздо ниже, Пол, ты ниже плинтуса! — заорало чудовище.  — Ты даже не в таблице!

Я открыл рот, чтобы протестовать. Но только испуганно пискнул.

Я замер, дрожа всем телом, а чудовище приблизило свое лицо к моему.

— Отныне у тебя новое имя, — прохрипело оно, влажным, горячим дыханием обдав мое ухо и забрызгав его слюной. — Ты больше не Пол. Твое новое имя — Котлетка!

Мои ноги дрожали. Я трясся всем телом. Но каким-то образом мне все-таки удалось отвернуться от нее. И, шатаясь, выйти из класса.

Я поспешил прочь; голова кружилась. Остальные ученики выходили из своих комнат. Мне никого не хотелось видеть. Я ни с кем не хотел разговаривать.

Мне нужно вернуться в комнату и подумать. Мне необходимо сообразить, что предпринять теперь.

Что я могу сделать?

Я бесцеремонно растолкал группку девочек. Свернул за угол. И увидел Марва.

Он одарил меня жестокой улыбкой. Понимающей улыбкой.

Он давал мне понять, что нанес новый удар.

Он начал что-то говорить. Но я прошел мимо него, бочком пробираясь сквозь группы ребят, направлявшихся в классы.

— Пол, что стряслось?

Я обернулся и увидел, что ко мне, с напряженным и расстроенным лицом, бежит Молли.

–  В чем дело, Пол?

Мне не хотелось с ней разговаривать. Я просто не имел в силах с ней говорить. Она пыталась мне помочь. Но все оказалось напрасной тратой времени.

Абсолютно напрасной.

Они с Селестой смотрели на меня, когда я бросился бежать. Я ворвался к себе в комнату и захлопнул дверь. Я рухнул на постель. Потом вскочил. Заметался по комнате. Рухнул в кресло. Снова вскочил.

Я не находил себе места.

— ПАААААЧЕЕЕЕМУУУУУ ЯААААА?! — завыл я и с размаху треснул по стене кулаком.

И внезапно понял, что мне нужно делать.

Бежать.

Иначе мне не выжить.

Меня теперь зовут Котлетка. Миссис Мааарг так прямо и сказала. Я пал ниже пищевой цепочки.

Бежать. Это был мой единственный шанс.

Я знал, что Молли и остальные уже пытались. Я вспомнил, как Молли говорила, что это невозможно.

Но вдруг мне улыбнется удача? Может быть, мне удастся выскользнуть из школы. Спуститься с холма. Найти кого-нибудь — хоть кого-нибудь! — кто меня выслушает. Кого-нибудь, кто сможет мне поверить. Кого-нибудь, кто сможет потом явиться в школу и спасти все остальных ребят из моего класса.

Я потер кулак. В костяшках до сих пор пульсировала боль от удара об стену. Но я едва ее замечал.

Я знал, что нужно делать. Бежать. Я должен попытаться. В любом случае, терять мне нечего.

Я не пошел в класс. Я заглянул в кабинет медсестры и сообщил, что неважно себя чувствую.

Я выждал, пока остальные ребята не разойдутся по классам. После чего отправился на разведку.

Я перебегал от одного дверного проема к другому, стараясь не попадаться на глаза учителям. Так я двигался по коридорам вверх и вниз, пока не нашел то, что искал.

Небольшую дверь возле кухонной кладовки в задней части здания. Ученики и учителя ею явно не пользовались. Она была предназначена для работников столовой — здесь они принимали свежие продукты.

Если я ее открою, сработает ли сигнализация?

Придется рискнуть. Я глубоко вздохнул. Повернул ручку. И потянул на себя.

Тяжелая дверь распахнулась.

Я не слышал воя сирены.

Сигнализации не было.

Блеск!

Я выглянул во двор. В небе повисли черные тучи. В прохладном воздухе стояла сырость. Я вдруг понял, что в первый раз за последние дни дышу свежим воздухом.