Раздвоение личности (СИ)

— И он ответит нечто вроде: пил молоко, гулял, пошел в школу, играл с друзьями в Темных, — Мертвец снова закурил и я опустил стекло. — А что можешь сказать ты?

— Ничего, — спокойно ответил я. — Но это не значит, что у меня не было детства.

— А разве было? — раздался в голове насмешливый голос Ривза.

На самом деле я даже не знал, сколько мне реальных лет. Просто кто-то из воспитателей детдома при оформлении документов решил, что я выгляжу на восемь. Я жил в окружении детей, большинство из которых, видели смерть своих родителей. У нас не было игр ни в Темных, ни в вампиров. В детском доме Ханса жили только взрослые дети, без присущей их возрасту радости и беззаботности. Именно царившая там атмосфера сделала меня таким, какой я есть. Не знающим понятия друг и отталкивающим от себя тех, кто любит.

— Родителей-то своих знаешь? — бестактно спросил Мертвец.

— Нет.

— Насколько я помню, детдом Ханса был построен именно для тех, чьи родители, погибли в Гражданской Войне, — хмыкнул Мертвец. — Если неизвестно чей ты сын, то, как тебя там прописали?

— Надеюсь это риторический вопрос, — хмуро сказал я и Мертвец рассмеялся.

Воспитатели в детском доме были неразговорчивыми, но из неохотно выдаваемых ими крупиц информации я знал, что меня нашли плачущим возле растерзанных оборотнями тел. Целой мясной каши из человеческих жизней. Наверное, это было вполне весомым доказательством в пользу того, что я являюсь сыном кого-то из бедолаг, погибших в той бессмысленной войне.

Я поморщился. И за что я ненавидел Лорда Кауна? Ведь возможно, что я был всего лишь на всего нежеланным ребенком и мои настоящие родители до сих пор живы. А то, что меня нашли возле тех тел… Это все могло быть просто инсценировкой.

— Все может быть, — философски изрек Ривз.

— А ты участвовал в Гражданской Войне? — спросил я Мертвеца.

— Не могу конкретно ответить, — широко улыбнулся тот. — Видишь ли, никто точно не знает, сколько мне лет, а мне очень не хочется терять тайну. Но ты можешь спросить Логана, о чем он больше всего жалеет в жизни.

— Что? — не понял я.

— Это я тебе сказал на тот случай, если Смотритель найдет кинжал раньше, что очень вероятно кстати. Думаю, он не откажет тебе в ответе на твой в буквальном смысле последний в жизни вопрос.

— Спасибо что подбодрил.

— Какие уж тут подбадривания…

Я отвернулся к окну, невидящим взглядом рассматривая незамысловатый пейзаж. Странно все-таки. Олеандр разделен Кольцами на четыре части, но иногда мне кажется, что это четыре разных города, имеющих свои благополучные и не очень районы. Взять хотя бы тот факт что, превратившийся в дом-монстр, Ланс живет на столь мерзкой улочке, что кажется будто ты находишься не внутри Второго Кольца, а где-нибудь на окраине, вблизи Гетто. Хотя подобные места были в каждом из четырех колец Олеандра.

Но основная часть все же была другой. Роскошные высотки и вылизанные до блеска тротуары внутри Первого Кольца, бурлящие и почти никогда не пустые улицы Второго, напротив тихая и размеренная, даже в какой-то степени вялая жизнь внутри Третьего, напряженная и мрачная атмосфера у границ Четвертого.

Как бы там ни было, все мы живем в Олеандре, внутри последней границы.

— Похоже мы на месте, — известил меня Мертвец, выходя из машины.

Джиегвар плескался прямо под ногами. Мертвец остановил автомобиль на краю набережной дороги. Вода была кристально чистой, но это вовсе не заслуга горожан. Просто обитающие в реке твари пожирают все на своем пути, будь то хоть остатки пищи, хоть жестяные банки. Идеальная мусорная корзина.

В такой воде хотелось купаться, появлялось желание разбежаться и плюхнуться в лениво покачивающиеся волны. Но это желание было смертельным. Хорошо, что установленные Темными силовые поля не позволят подобных действий, иначе люди возле Джиегвара пропадали бы ежедневно. Есть, конечно, специализированные пляжи на южной стороне города, но вот вода там, как ни смешно, не в пример грязнее.

Я приблизился к реке и остановился метрах в трех от плескавшихся под ногами волн. Если попытаться подойти к воде поближе, то можно ощутить, как воздух постепенно твердеет, в конце концов, превращаясь в непробиваемую стену — преграду не столько для суицидально настроенных людей, сколько для населяющих Джиегвар животных.

— Эй, Кейл!

Я обернулся и еле успел поймать брошенный мне Мертвецом пистолет.

— Это чтобы от Ларрунов отбиваться, — пояснил он.

— Наверное, от простой дубинки было бы больше пользы, — хмуро сказал я.

— Чего нет — того нет, — пожал плечами Мертвец и направился к люку канализации.

Прохожие кидали на нас удивленные взгляды, но никто не спешил высказывать нам свои замечания. Все лишь ускоряли шаг. Мы с трудом приподняли оказавшийся довольно тяжелым люк и, с грохотом уронив его чуть поодаль, склонили головы над зияющей в провале темнотой.

— До чего ты дошел, Кейл, — заржал Ривз. — Уже по помойкам шаришь.

Я ничего не ответил. За двадцать лет раздвоения я научился игнорировать свои же собственные издевки.

— Я пошел, — сказал Мертвец и уселся на краю выложенной мелкими кирпичами дороги, свесив ноги в дыру канализации.

Он нащупал скобы и, опираясь на них, начал стремительно спускаться во тьму. Выждав немного, дабы не наступить Мертвецу на голову, я полез следом. Скобы оказались довольно скользкими, к тому же с каждым метром погружения под землю, тошнотворный запах ощущался все острее. Мне казалось, что я спускаюсь бесконечно, хотя, скорее всего виной тому была непроглядная темнота затупившая чувство времени. И когда ноги нащупали под собой твердый пол, я с облегчением вздохнул.

— Мертвец! — крикнул я в пустоту.

Было темно настолько, что я не мог различить даже поднесенную к самому лицу ладонь.

— Чего орешь? — раздался совсем рядом его голос. — Подожди… Не могу найти…

— Не понимаю о чем ты, но надеюсь об освещении, — я вытащил из-за пояса врученный Мертвецом пистолет.

Надеюсь, до схватки с Ларрунами все же не дойдет.

— Ага! — торжественно воскликнул Мертвец и вокруг вспыхнул холодный синий свет, больно ударивший по глазам.

Когда я привык к резкому раздражающему освещению, то понял что свет идет от обычных ламп на потолке. Впереди, впрочем, как и сзади был бесконечный коридор.

— А ты думал, мусорщики здесь с факелами ходят? — спросил Мертвец, отходя от щитка с рубильниками.

Я пожал плечами. Тонкости работ в канализации меня совсем не интересовали. Да и потом, что здесь делать мусорщикам? Сбои в работе бывают очень редко — населяющие Джиегвар животные со своей ролью переработки отходов справляются без осечек.

— Ты понял куда идти? — спросил я Мертвеца.

— Сейчас проверим, понял или нет, — пожал тот плечами.

Мы двинулись вдоль левой стены коридора и Мертвец задумчиво начал изучать кирпичную кладку. Потом вдруг принялся беспорядочно тыкать в стену пистолетом.

— Эй, ты чего? — обеспокоенно спросил я.

— Судя по моим ощущениям, мы сейчас находимся как раз под мостом, так что если следовать указаниям Гурмана, то вход в пещеры должен быть именно здесь.

Черт, а я ведь даже не посмотрел какие заметки намалевал мне Гурман. Интересно, зачем кому-то делать скрытый вход в пещеры? Нормальный человек ведь туда в жизни не сунется. Впрочем, скорее всего это работа кого-то из представителей нечисти. А что? Пещеры — идеальное место для сокрытия следов преступления. Вряд ли кто-то сможет найти в этих бесконечных лабиринтах тщательно замаскированный труп. Хотя, нет. Темные смогут. Но у них и на поверхности дел выше крыши и в подземелья они не сунутся.

А пещеры Джиегвара все не торопились впускать нас к себе. Явно начинающий закипать от своих бесплодных попыток, Мертвец отошел от стены на шаг назад и вперился в нее взглядом.

— Дьявол! — выругался он. — Не мог ли Гурман быть поточнее? Как открыть эту чертову дверь?!

Неожиданно земля задрожала и узкий кусок стены, чуть выдвинувшись, отъехал в сторону. За проемом импровизированной двери царила густая темнота.