Крик ангелов

Они осторожно приблизились и заняли позиции по обе стороны от головного вагона. Дождавшись сигнала Райли, одновременно поднялись и посветили внутрь.

Кабина машиниста была пуста.

Дверь в хвостовой части кабины закрыта, и этот факт обрадовал Райли. Она послужит защитой хотя бы на несколько секунд, если вдруг на них кто-то нападет.

Райли привстал на цыпочки и начал рукояткой пистолета выбивать осколки стекла из рамы. Дункан прикрывал его сзади. Затем, перекинув оружие через плечо, сержант подтянулся и влез в кабину машиниста.

Она была невелика по размерам, место в ней нашлось лишь для приборной доски управления да небольшого жесткого сиденья. Пол покрывали осколки стекла. И одна хорошая новость: в кабине действительно не было ни души, как и показала предварительная проверка.

И дверь, ведущая из кабины в первый вагон, закрыта.

И никто не ворвался сюда следом за ними.

Райли дал знак Дункану, тот проворно забрался в вагон и сразу присел на пол, так, чтобы голова из окна не высовывалась и он не стал бы для кого-то мишенью. А потом Дункан взялся за ручку дверцы.

Райли прицелился в дверь и кивнул напарнику.

Тот резким рывком распахнул ее, и Райли посветил в вагон.

Стандартный вагон, с рядами сидений вдоль стен и поручнями от пола до потолка. В дальнем конце виднелась дверь во второй вагон. Дункан выскользнул из кабины и быстро огляделся — удостовериться, что за дверью, ни справа, ни слева, никто не прячется. Покачиваясь из стороны в сторону, точно маятник, чтобы его трудней было взять на мушку, прошел мимо сидений.

Удовлетворенные тем, что первый вагон оказался пуст, они, теперь уже вместе, поменявшись местами, дошли до самого его конца и повторили ту же процедуру.

Затем перешли в следующий вагон. И тут, дойдя примерно до середины, столкнулись с первой проблемой. Ручной фонарик Райли померк, несколько раз мигнул и погас вовсе.

— Тоже мне, нашел время для шуток, — прошептал за спиной старшего сержанта Дункан.

Райли покачал головой.

— Да ничего я не шучу, — шепнул он в ответ. Осторожно похлопал по фонарю, но без толку. — Похоже, какая-то механическая поломка. Ладно, меняемся местами.

Теперь впереди был Дункан. У него с фонарем все оказалось в порядке, и они медленно продвигались по вагону, пока не дошли до двери в следующий. Райли отошел в сторону, взялся за дверную ручку, при этом постаравшись встать так, чтобы его не было видно из окна, словом, в точности повторил все, что до этого уже три раза делал Дункан. Тот же стоял перед дверью, в нескольких футах от нее и целился из своего пистолета-автомата «Хеклер и Кох МР5».

— Готов?

Дункан кивнул.

Райли резким рывком распахнул дверь.

В ту же самую секунду фонарь мигнул и погас, и оказалось, что оба они смотрят в непроницаемую тьму.

— Черт, — выругался Райли.

Подобное поведение было для него не характерно, и только тут напарник его понял, что старший сержант сильно нервничает. Да и немудрено — здесь все действовало на нервы: и тьма, тесное замкнутое пространство вагона, и необычная природа противника, за которым они охотились. Никогда прежде не доводилось им бывать в такой ситуации.

Особенно безнадежной ее делала тьма.

Впрочем, длилась она недолго. Не успели бойцы опомниться, как перед ними возникла новая проблема.

Где-то в глубине вагона, в самой дальней его части, вдруг возникло зеленоватое мерцание, и этот странный пульсирующий свет высветил фигуры, двигающиеся прямо к ним по проходу.

— Контакт! — прокричал Дункан во внутренний микрофон, предупреждая не только напарника, но и остальных членов команды. А затем вместе с Райли открыл огонь.

Глава 9

ГРОЗОВОЙ ФРОНТ

Капитан Мейсон нервно расхаживал по тесной комнате отдыха в командном центре. Уже два часа прошло с тех пор, как он получил последнее малопонятное сообщение от команды «Эхо». Больше от них не было ни слова, и тревога его все нарастала. Однако, несмотря на беспокойство, он знал: все пока идет по плану. Они должны были потерять связь, как только спустятся в туннель, а до крайнего срока, который определил сам командир Уильямс, оставалось еще несколько часов.

И все же Мейсон беспокоился.

Вся эта операция вызывала какое-то странное тревожное ощущение. Взять хотя бы внезапное появление отца Варгаса в пустыне. Он возник там, как какой-то ветхозаветный пророк. А потом вдруг, подобно фантомам, явились непонятные, почти бестелесные создания и перебили всех людей из разведывательного отряда. С тех пор Мейсон постоянно находился в напряжении, пытаясь понять, чем вызваны такие события и к каким последствиям могут привести. А они продолжали развиваться непредсказуемо и быстро, возникали все новые проблемы, а сам он все время отставал на шаг, и это становилось сущим проклятием для профессионального военного его уровня.

Да, следует признать, рыцарь командир Уильямс изрядно его удивил. Обычно репутация человека бежит впереди него, и Мейсон ожидал увидеть эдакого диссидента, инакомыслящего, привыкшего действовать быстро и небрежно, пренебрегать правилами. Уильямс же оказался полной противоположностью. Он тщательно все спланировал — по крайней мере, насколько позволяла ситуация; и, похоже, искренне заботился о благополучии людей, оказавшихся под его началом. Он ожидал, что этот человек начнет размахивать топором и крушить подряд все вокруг — вместо этого перед ним предстал умный опытный офицер, который подошел к исполнению опасного задания вдумчиво и расчетливо.

Но уверенности в Уильямсе было недостаточно, чтобы унять растущую тревогу Мейсона. Особенно невыносимым казалось собственное бездействие. Сидеть и ждать новостей — это не в его характере.

Дверь в командный центр отворилась, в помещение заглянул один из бойцов.

— Сэр? Я подумал, вам надо это видеть…

Рядовой Чен быстро нырнул обратно, в помещение командного центра, и Мейсону ничего не оставалось, как последовать за ним.

Он поспел как раз вовремя.

Гроза над базой усилилась с тех пор, как команда «Эхо» вошла в туннель. Все небо обложили черные тучи. А загадочный черный столб из вращающихся вихревых потоков расширился и был уже у изгороди. Мейсон с ужасом наблюдал за тем, как он надвигается на южную часть базы, где находился командный центр. Вот он проплыл над изгородью и резко остановился, точно наткнулся на какое-то физическое препятствие.

— Так было уже несколько раз, — шепотом сообщил Чанг, не отрывая глаз от окна. — Словно кто останавливает его там, засел в изгороди и не пускает дальше.

В воздухе повисло какое-то странное напряжение, памятное Мейсону еще с детства. Мальчиком в Алабаме он не раз наблюдал, как смерч является из тьмы, точно ангел мщения, а потом обрушивается на вас всей своей неукротимой силой, способной подхватить и унести неведомо куда, или же просто проходит мимо, не причинив никакого вреда. Это ощущение охватывало вас, когда сам смерч еще не успевал даже показаться — мелкие волоски на руках вставали дыбом, по спине бежали мурашки. Казалось, все тело говорило: «Он идет, надвигается, и это будет очень страшно».

Из черных туч били яркие серебристо-зеленые молнии, в точности такие же, что они наблюдали вот уже несколько дней. С неукротимой силой рвались они из туч, точно взбесившиеся животные, стремящиеся выбраться из клетки. Чего стоила одна их расцветка, она могла напугать кого угодно, и по спине у капитана Мейсона пробежал холодок. В то же время он был не в силах оторвать глаз от этого зрелища. Тут целый пучок молний ударил в главные ворота сразу в нескольких местах. Сила удара оказалась такова, что створки ворот сорвало с петель, подхватило вихрем, они унеслись куда-то в пустыню и вскоре исчезли из вида в темноте, охватившей окрестности.

Чен взглянул на часы и шепотом начал отсчет:

— Один, два, три… так… сейчас!

Тут грянул раскат грома такой оглушительной силы, что все вокруг содрогнулось, и казалось, пейзаж заходил ходуном, точно от удара молотом по наковальне. Мейсон зажал ладонями уши, но по-прежнему не отрывал глаз от разбушевавшейся стихии. И чуть позже даже порадовался этому, потому как, если б зажмурился, сам бы не поверил, что стал свидетелем подобного зрелища. Тучи начали быстро сжиматься, рассасываться, точно кто-то с непостижимой скоростью прокручивал пленку назад. А гром все продолжал грохотать, давя на барабанные перепонки, словно выплескивая всю ярость стихии в этих рокочущих звуках.