Страна Рождества

Она вскочила. Колено тут же подкосилось. Она упала на него, закусив рот, чтобы не закричать.

Когда Вик попыталась встать, эта нога отказалась слушаться. Она с превеликой осторожностью вытянула ее позади себя — закрывая глаза и проталкиваясь через боль, — а потом потащилась по полу с помощью правой ноги и костяшек пальцев. Убавление страдания восполнялось унижением.

Правой рукой она ухватилась за спинку кресла на колесиках, а левой — за край стола. С помощью того и другого поднялась и качнулась вперед над столешницей. Мужчины были в другой комнате, сразу за стеной. Их фонари еще не повернулись в сторону аквариума, и она думала, что они, может, еще не заметили тусклого медного отблеска свечи, и наклонилась вперед, чтобы задуть ее, а потом удержалась, уставившись на записку, написанную на бланке Тутской библиотеки.

КОГДА АНГЕЛЫ ПАДУТ, ДЕТИ ПО ДОМАМ ПОЙДУТ.

Бумага была покрыта водяными пятнами, словно давным-давно кто-то прочитал это сообщение и заплакал.

Вик услышала один из голосов в соседней комнате: «Хэнк, мы обнаружили свет». Мигом позже последовал треск голосов в рации, диспетчер передавал сообщение в числовом коде: «В публичной библиотеке имело место десять пятьдесят семь, занимаются шесть сотрудников, жертва умерла на месте». Она хотелась погасить свечу, но ее остановили слова жертва умерла. Она наклонилась вперед, выпятив губы, но забыла, что собиралась сделать.

Дверь у нее за спиной начала двигаться — дерево царапнуло по камню, ударив по осколкам стекла, которые со звоном отлетели.

— Простите, — раздался голос позади нее. — Мэм, могли бы вы подойти сюда? Пожалуйста, держите руки на виду.

Вик взяла пистолет Чехова и повернулась, направив его в грудь вошедшего.

— Нет.

Их было двое. Ни один из них не вынул оружия, и это ее не удивило. Она сомневалась, чтобы полицейские, в большинстве своем, расстегивали кобуру при исполнении служебных обязанностей, хотя бы раз в год в среднем. Оба были круглолицыми белыми парнями. Тот, что шел впереди, направил на нее мощный луч света. Другой застрял за ним в дверном проеме, наполовину еще оставаясь в детской библиотеке.

— Ай! — пискнул парень с фонарем. — Пистолет! Пистолет!

— Заткнитесь. Стойте, где стоите, — сказала она. — Держите руки подальше от поясов. И бросьте этот фонарь. Он бьет мне прямо в глаза.

Коп повиновался. Фонарь погас сразу же, как выпал из его руки, задребезжав по полу.

Они застыли на месте, веснушчатые, унылые и напуганные, и свет свечи то освещал их лица, то оставлял их в тени. Одному из них завтра, вероятно, предстоит тренировать команду маленькой лиги, где будет играть его сын. Другому, вероятно, нравилось быть полицейским, потому что это означало бесплатные молочные коктейли в «Макдоналдсе». Они напоминали ей детей, играющих в игру с переодеванием.

— Кто умер? — сказала она.

— Мэм, вам надо положить пистолет. Никому неохота пораниться, — сказал передний коп. Голос у него дрожал и ломался, как у подростка.

— Кто? — сказала она, чувствуя, как распирает ее собственный голос, колеблющийся на грани крика. — По вашей рации сказали, что кто-то умер. Кто? Немедленно говорите.

— Какая-то женщина, — сказал парень сзади, застрявший в дверях. Парень впереди поднял руки ладонями кверху. Она не видела, чем заняты руки у другого парня — возможно, он вытаскивал пистолет, — но пока это не имело значения. Он был зажат за своим напарником — чтобы попасть в нее, ему пришлось бы стрелять через него. — Без документов.

— Какого цвета у нее волосы? — крикнула Вик.

— Вы ее знаете? — спросил второй.

— Черт возьми, какого цвета у нее волосы?

— Обрызганы оранжевым. Типа, цвета оранжада. Вы ее знаете? — спросил второй коп, который, вероятно, достал свой пистолет.

Трудно было вбить себе в голову факт смерти Мэгги. Ей словно предложили перемножить дроби, когда она мучилась насморком; слишком много требовалось усилий, слишком все было замысловато. Всего минуту назад они вместе растянулись на диване, рука Мэгги обхватывала ее талию, а ноги упирались в бедра Вик сзади. Он исходившего от нее жара Вик сразу же уснула. Вик поражало, что Мэгги соскользнула с дивана, чтобы где-то умереть, меж тем как сама она продолжала спать. Плохо было уже и то, что всего несколько дней назад Вик кричала на Мэгги, ругала ее и угрожала ей. Теперь это казалось гораздо хуже, опрометчивее и постыднее, потому что Вик спокойно спала, пока Мэгги умирала где-то на улице.

— Как? — спросила Вик.

— Возможно, машина. Похоже, ее сбила машина. Господи. Просто опустите пистолет. Опустите пистолет, и давайте поговорим.

— Давайте не будем, — сказала Вик, повернула голову и задула свечу, после чего всех троих окружила

Вик не пыталась бежать — с тем же успехом она могла бы попытаться улететь.

Вместо этого она быстро шагнула назад, вокруг стола и к стене, держа копов перед собой. Чернота была абсолютной, настоящей географией слепоты. Один из копов вскрикнул, споткнувшись в темноте. Слышно было шарканье каблуков. Вик решила, что тот, кто стоял сзади, наткнулся на другого.

Она бросила пресс-папье. Оно глухо стукнулось об пол и с грохотом понеслось прочь. Пусть призадумаются, что это такое, пусть погадают, где находится она сама. Вик начала двигаться, не сгибая левую ногу и стараясь не особо ее нагружать. Слева от себя она скорее почувствовала, чем увидела железную книжную полку и скользнула за нее. Где-то в слепом ночном мире полицейский сбил метлу, прислоненную к стене. За ударом от ее падания последовал испуганный вскрик.

Она нащупала ногой край ступеньки. «Если тебе когда-нибудь понадобится быстро выбраться, держись правой стороны и все время спускайся по ступенькам», — говорила ей Мэгги, хотя Вик не помнила когда. Выход изо всей этой темноты был где-то у подножия неугадываемого числа ступеней. Вик спускалась.

Она двигалась прыжками и один раз угодила пяткой на влажную, губчатую книгу, из-за чего чуть было не опустилась на задницу. Вик припала к стене, восстановила равновесие и запрыгала дальше. Где-то у себя за спиной она слышала крики теперь уже более двух человек: «Сбежала, куда-то сбежала, с пистолетом, у нее пистолет, держись рядом, не отставай». Дыхание обдирало горло, и ей снова пришло в голову, что Мэгги умерла. Вик хотелось заплакать по ней, но глаза у нее оставались настолько сухи, что им было больно. Она хотела, чтобы со смертью Мэгги воцарились тишина и спокойствие — как и подобает в библиотеке, — но вместо этого все обратилось в орущих копов, свистящее дыхание и стук ее собственного пульса.

Она проскакала по последнему короткому лестничному пролету и увидела прорезь ночной темноты, выделявшуюся на фоне более полной, завершенной темноты книгохранилища. Задняя дверь была приоткрыта, удерживаемая в таком положении куском скальной породы.

Приблизившись к ней, Вик замедлилась, ожидая, что выглянет и увидит целый фестиваль копов на грязном поле позади библиотеки, но там никого не было. Все они находились с другой стороны здания. Ее мотоцикл стоял в одиночестве рядом со скамейкой, там, где она его оставила. Сидар-ривер пузырилась и бурлила. «Короткого пути» там не было, но она и не ждала, что он будет.

Она распахнула дверь и вышла, поскакала, не сгибая левой ноги, скрючившись и пыхтя. Звуки полицейских раций далеко разносились во влажной теплоте ночи. Полицейских машин она не видела, но на одной из них были включены ее праздничные огни, и мигалка вспыхивала на фоне мрачных низких облаков над библиотекой.

Вик взобралась на «Триумф», подняла подставку, ударила по педали стартера.

«Триумф» взревел.

Открылась задняя дверь библиотеки. Вышедший из нее коп держал пистолет обеими руками, наставив его в землю. Лицо у него, широкое и жирное, было бледным и испуганным; чувствовалось, что он мягкотел.

Вик медленно развернула «Триумф» по узкому кругу, желая, чтобы через Сидар-ривер пролегал мост. Моста не было. Она ехала вдоль реки со скоростью меньше пяти миль в час, что просто не было достаточно быстро. Она никогда не найдет «Короткого пути», двигаясь так медленно. Это было вопросом скорости и пустоты — требовалось мчаться очертя голову.