Коллекция (СИ)

— Разумеется, я вам верю, — мягко ответил он. — Я верю, что вы видели то, что видели. Но пес, это одно, Кира, а его хозяин — совсем другое.

— Вы думаете, что у него есть хозяин? Почему?

— Ведь кто-то же убрал тело. Собака не стала бы этого делать.

— Вы думаете, кто-то специально натравил на него свою собаку? Увидел, что происходит и…

— … решил вас спасти таким образом, а потом испугался и замел следы. Ведь это, все-таки, убийство, как ни крути.

— Нет! — глухо и упрямо сказала Кира. — Там никого не было! И мне кажется, что этот пес…

— Вот мне кажется, что вам почему-то хочется верить, что собака действовала по собственной инициативе, — перебил он ее с невеселым смешком. — Что ж, может это и так. Мир полон загадок, и собаки, пожалуй, самые загадочные из всех существ.

— Это не повод для шуток, Вадим Иванович, — холодно произнесла Кира.

— Простите. Ужасно, что вам довелось пережить такой кошмар. Но вы живы — и это главное… Вы будете купаться? — вдруг резко сменил он тему, и Кира вяло пожала плечами.

— Да, наверное… Вода холодная?

— Да нет, ничего, но вам лучше бы было прихватить с собой полотенце. Если хотите купаться — идите сейчас. Скоро будет гроза.

Она удивленно обернулась и уткнулась взглядом в его затылок.

— Почему вы так решили? Ни ветерка, небо ясное…

— Я чувствую, — отозвался Вадим Иванович и потер ладонью мокрые серебристые волосы. — Я всегда чувствую приближение грозы.

— Любой? — насмешливо спросила Кира.

— Если б я чувствовал приближение любой грозы, то сейчас жил бы иначе.

Она отвернулась, сжимая и разжимая пальцы. Тишина древнего города, летящего сквозь теплую полынную ночь над морем, как-то незаметно превратилась в молчание двух людей. Внезапно присутствие Князева отчего-то стало ее тяготить, и Кире почти захотелось, чтобы он оделся и ушел как можно скорее, оставив ее в одиночестве и спокойствии. И он словно почувствовал это — она услышала, как Вадим Иванович тихо поднялся на камень, и ощутила, что он стоит за ее спиной. Едва слышно зашуршала поднятая со скалы одежда.

— Продолжайте смотреть на море, я хочу переодеться, — произнес он со знакомой насмешливостью. — Я, знаете ли, очень стеснительный.

Кира невольно засмеялась и щелкнула зажигалкой. Воздух был таким неподвижным, что острый лепесток огня почти не колыхался, и она обернулась, держа зажигалку в вытянутой руке.

— Вы просто…

Слова примерзли к ее раскрывшимся губам. Ее глаза широко распахнулись, потом сузились, и лицо исказилось в отчаянно-злой гримасе. Она смотрела на Князева снизу вверх — смотрела до тех пор, пока разогревшаяся зажигалка не обожгла ей пальцы. Кира уронила ее на камень и отвернулась, глухо сказав:

— Мерзавец!

За ее спиной раздался короткий вздох, в котором было что-то болезненное, будто слово было камнем, больно ударившим его в лицо, и этот звук оказался безгранично приятен вспыхнувшей в ней оскорбленной ярости.

Пламя зажигалки было слабым, но его оказалось достаточно, чтобы, слившись со светом звезд, оно вполне отчетливо высветило стоявшего позади нее человека — крепко и ладно сложенного, полного сил, и особенно его лицо, которое сейчас не скрывали темные очки с большими стеклами и сеть глубоких морщин. Нет, морщины остались, но теперь их было гораздо меньше — они разрезали лишь широкий лоб под темно-серебристой линией волос, да две складки залегли у уголков поджатых губ, в изгибе которых чувствовались смятение и ярость — чем-то очень близкая ее собственной. И этому Князеву, выхваченному из вечно скрывавшей его такой искусной тени огненно-звездным светом, на вид было от силы лет тридцать пять.

Она услышала легкий звук упавшей на камень одежды, потом спокойный голос, прозвучавший над ее головой.

— Почему?

— Все это время… я… все это время ты потешался надо мной!

— И в мыслях не было.

Он опустился на камень рядом с ней, и Кира зло отодвинулась, не глядя на него.

— А вы отличный актер, Вадим Иванович! Никто бы не догадался! Немного грима, очки, одежда, жалостная походка… боже, какая игра!

— Это не игра, — Князев обернулся и подобрал зажигалку. — Просто таков мой образ жизни. Каждый живет так, как считает нужным… Думаю, теперь ни к чему путаться в местоимениях, да и без отчества можно обойтись.

— Какая честь для меня! — язвительно отозвалась она.

— А я ведь просил тебя не оборачиваться, — заметил Князев.

— Я так понимаю, во дворе никто об этом не знает?

— Нет. И, честно говоря, я не понимаю, как ты догадалась, — он положил ладонь ей на плечо, но Кира зло дернула плечом, сбрасывая его руку. — Ты не знала, но ты догадывалась, и для меня это загадка, — он щелкнул зажигалкой, и слабое пламя на миг осветило его лицо, недовольное и в то же время растерянное, словно у человека, который не может открыть дверь собственного дома. — Никто не сумел заглянуть так глубоко. Обычно люди удовлетворяются тем, что ты позволяешь им видеть — и с них этого достаточно. Кому интересен дряхлый хромоногий старик? Разве что таким же старикам.

— Хромота получалась лучше всего! — бросила Кира. — Станиславский рыдал бы у тебя на плече от умиления!

Он хмыкнул, продолжая щелкать зажигалкой и глядя на вспыхивающий и гаснущий огонек. Кира, почуяв некую неправильность в его молчании, скосила глаза на левую ногу сидящего рядом человека, и Вадим, ощутив ее взгляд, поспешно погасил вспыхнувший в очередной раз огонек, но она все равно успела рассмотреть длинный разветвленный шрам, словно след от сильного ожога, спускающийся по его бедру до самого колена, и покраснела в темноте.

— Извини. Я не…

— Пустяки, — небрежно сказал он, не глядя на нее. — Попал в аварию… ну, неважно, когда. Вот и осталась… хм-м… памятка.

— И тогда… вечером… когда тебе было плохо во дворе… ты тоже не притворялся? — негромко спросила Кира.

Вадим посмотрел на нее недовольно, и она почувствовала, что ему хочется солгать.

— Иногда бывает… но очень редко.

— От кого ты прячешься?

— Прячусь? — он усмехнулся. — Я ни от кого не прячусь, милая девушка. Фильмов насмотрелась? Я же объяснил — таков мой…

— Не надо считать меня такой уж скудоумной, Вадим! — она впервые назвала его просто по имени, и ей это понравилось, и в то же время показалось, что ей никогда и не доводилось называть этого человека по отчеству. — Молодой мужик может прикидываться рассыпающимся дедулей только по двум причинам — либо он кого-то боится, либо кого-то выслеживает! Но ты… не очень похоже, что ты кого-то боишься — твоя маскировка слишком экстравагантна.

— О, да, разумеется, я кого-то выслеживаю! — иронично сказал Вадим. — На самом деле я киллер и изучаю распорядок дня бабки Нины. Ее родственники наняли меня, чтоб грохнуть скверную старушонку и заполучить ее квартиру и коллекцию вязаных носков! А посему наш ночной разговор закончится тем, что я привяжу тебе на шею камень и булькну где-нибудь тут неподалеку. Ох, слышала бы моя бедная старая мама!

— Смешно, да, — буркнула Кира. Неизвестно откуда налетевший резкий порыв ветра швырнул волосы ей в лицо, и она отбросила их на спину. — Но ты…

— Кира, уверяю тебя, что я ни от кого не прячусь, — твердо заявил он, и Кира неожиданно почувствовала в его голосе искренность. — Разве что от своей прежней жизни. Мне просто хотелось какое-то время пожить спокойно. Я переехал сюда после аварии и… просто хочу отдохнуть. Я не был в состоянии уехать в другой город, а в этом у меня осталось слишком много знакомств. Но сейчас они мне не нужны. Сейчас я хочу быть один.

Из всего сказанного в ее мозг врезалось только слово „авария“, и Кире сразу же расхотелось расспрашивать дальше. Судя по его поведению и странным ноткам в голосе, в той аварии погиб кто-то очень близкий Вадиму, и своими расспросами она может разбередить старую рану. Но…

Но ты не отказался тогда танцевать со мной.

Ветер снова взметнул ее волосы, и Кира огляделась, только сейчас поняв, как изменилось море. Куда только подевались задумчивость и мягкое серебристое волшебство мерно колышущейся глади?! На скалы одна за одной неслись волны, становясь все выше и выше, перебрасывая с гребня на гребень водоросли и клочья пены, и тихий плеск превратился в угрюмое ворчание, в котором уже слышались отзвуки грозного рева надвигающейся бури. Очередная волна с размаху разбилась о камень, обдав Киру холодными брызгами, и она вскочила, ошеломленно глядя на звездное небо, которое стремительно пожирали наползающие тучи, погружая старый город во мрак. В тучах погромыхивало, и пока она смотрела на них, небо на миг озарила слабая вспышка первой молнии.