Мистика

Для Эдвина это прежде всего Катриона. И еще Деклан и Беннет Маунтмейны, Чарльз Борегард и Майкрофт Холмс.

Для Морин это Мимси, Ричард, Лич.

Для Коннора — агенты и продюсеры, которые могли бы открыть для него новую жизнь. Предложения контрактов, подписанные чеки, «зеленая улица» любым проектам.

Для Джерома это мать, Нил, сестра Шанталь, Роджер Дюрок.

Для нее это Трое.

Позабытые жизни, отнятые в красном безумии. Давид ле Галуа, Сергей Бухарин, Анни Марринер.

И Джером. Уже не Трое, Четверо.

Ее мертвые взывают к ней, льстят, обещают, оскорбляют, мучают.

Есть и другие, несметное множество изошедших кровью, разорванных и съеденных. Они докучают ей, словно мошкара. Ее бранит Шанданьяк, менестрель, который обратил ее в вампира и был убит, хотя она могла спасти его. И все те, кого она знала и обрекла на смерть, не дав им Темного Поцелуя, все, кому она позволила состариться и умереть, не поддержав их своей кровью.

Она всего лишь себялюбивый паразит. Она не должна продолжать эту игру в героизм.

Миру пришел конец, и ей с ним заодно.

Джером спасает ее на этот раз. У него, умершего совсем недавно, меньше было времени, чтобы размышлять, чтобы привыкнуть, слабее ощущение, что дело осталось незавершенным. Благодаря чертам доктора Тени, которые он вобрал в себя, он первым справляется со своими искушениями и может прийти ей на помощь.

Он не обвиняет ее. Он благодарен ей.

В результате этого приключения он познакомился наконец со своим отцом, понял свою мать, выбрался из своей монады и стал частью чего-то большего, нежели он сам. Наконец, он обнаружил, что реальный мир для него столь же жизненно важен, как и инфо-мир.

Она выкарабкивается по нити его любви. Она оставляет своих мертвых позади.

Голоса смолкают, но это далось дорогой ценой. Коннор опустошен, и слаб, и стар. Эдвин изранен пулями, отравлен ядовитым газом, измазан грязью Фландрии. Они не убиты, но дальше идти не могут.

— Идите, за нас и за себя самих, — говорит Эдвин.

Джером встает между ней и Морин. Он берет их за руки и ведет к центру Красной Пирамиды. Последняя дверь открывается.

Камень Семи Звезд носит Мимси Маунтмейн. Женевьеве кажется, впервые за шестьсот лет, будто она смотрится в разбитое зеркало. У Мимси по-прежнему длинные волосы, и ее лицо — совершенное творение, будто драгоценный камень, все из крохотных граней красного огня.

Именно отсюда появляются казни.

— Мимси, — вскрикивает Морин.

Женщина-Камень оборачивается, ее похожие на красные экраны глаза замечают их.

Джером вскидывает газовый пистолет доктора Тени и стреляет в Женщину-Камень. Его пулька ударяется о маску из драгоценного камня на ее лице.

Когда-то это была девочка. Ее маленькие желания и разочарования, взлелеянные камнем, поддерживал «Семь Звезд», заряжал их энергией, как батарею, коварно порождая самые разные исходящие от него казни. Теперь та девочка умерла, сделалась подстрочным примечанием. Перед ними чужак. Женевьева не до конца понимала, существо это или механизм, бог или дьявол. Если у него и были мысли, то недоступные ее пониманию. Если и были чувства, то неземные.

Морин пытается ласкать камень, заискивать перед ним, пробудить свою дочь.

Если бы он залетел в другой мир, к другим существам, был бы он сам иным? Человечество ли использовало этот дар, чтобы выпустить на волю казни? В первый раз, когда фараон уставился в его глубины и возжелал распространить свою власть на весь известный мир, это было случайностью, но человеческий характер выпустил на волю то, что было каким-то образом заслуженно.

А теперь — может ли Мимси реально быть ответственной за это? Для нее все было так же предопределено, и она так же была лишена выбора, как и любой другой. Нострадамус видел и неизменность ее пути тоже. Люди-тени, забравшие Эдвина, в других формах накапливались здесь, в этой Красной Пирамиде. Мимси уже была окутана тьмой.

Морин обнимает Мимси. Женщина-Камень истончается.

— Все хорошо, дорогая, — говорит Морин. — Пусть все закончится.

Лицо Мимси, мягкое и смущенное, ясно. Каменная корка исчезла. Джером стреляет ей в голову.

Женевьева чувствует, как пуля пробивает ее собственный мозг.

В глазах вспыхивает осознание предательства, Мимси падает, Камень Семи Звезд выкатывается из ее груди. Годы, остановленные магией, накатывают, как волна, и Мимси стареет и умирает в считаные секунды. Она становится трупом прежде, чем успевает рассеяться дымок от газового пистолета доктора Тени.

Морин всхлипывает. Женевьева крепко обнимает ее, влекомая их кровной связью. Обе они ранены в самое сердце смертью девушки, которая произошла от них обеих.

Камень еще жив. Он был в Морин, когда была зачата Мимси, когда Женевьева отведала ее крови. Это сердце мертвой девочки. «Семь Звезд» пульсирует в нем, словно капли пылающей крови.

Красная Пирамида содрогается. Водопадами струится алая пыль.

Джером подбирает Камень Семи Звезд. Огни звезд отражаются в его глазах. Через Джерома Женевьева чувствует притяжение камня. Это источник великой силы. Если они завладеют им, может быть, его можно будет перенастроить. На добро. Мир нельзя оставлять Личу.

Джером мог бы статьдоктором Тенью, а не просто рядиться в его одежды.

Нет, говорит Пай-нет'ем. Он по-прежнему часть их, во всяком случае, вторая смерть освободила его. Пока нет. Возможно, никогда. Камень сейчас слаб, как никогда, он истощил свои казни, он лишился своего «хозяина», его влияние слишком затянулось. С ним можно покончить. Сейчас.

Морин в объятиях Женевьевы мертва. Она опускает женщину на пол, отводит белые волосы с ее красивого лица. Морин старалась, как могла, уйти от прошлого своего рода, отыскать в своем наследии что-нибудь достойное. Из них она любила больше всех.

Вокруг ночь. Пирамида тает, превращаясь в сооружение из тонких меркнущих линий. Камнепоклонники голосят, осознав свою утрату.

Джером зажимает камень в кулаке и сильно сдавливает. Красное зарево укрыто под его черной кожаной перчаткой.

Она слышит первый хруст. Джером давит сильнее.

— Отойди подальше, Жени, — говорит он. — Когда эта штука умрет, я умру вместе с ней. Не забудь, я должен умереть снова. Ты должна жить вечно. Скажи маме, что Коннор был славным парнем…

Другие меркнут в ее сознании. Одиночество сгущается вокруг, словно тень.

Как будет жить человечество без «Семи Звезд»?

Что остается ей?

— Уходи, Жени. Беги!

— Нет, — говорит она. — Это нечестно.

Она забирает у него камень. Она намного сильнее его. У вампиров железная хватка.

— В прошлый раз ты умер ради меня, — говорит она, целуя его. — Теперь моя очередь. Передай Салли свои слова сам. И присматривай за миром. Постарайся не дать Дереку Личу вернуть себе слишком многое из того, что он имел. И выходи иногда поиграть на свежем воздухе.

Она оставляет его, быстрее, чем он успевает отреагировать, устремляясь со стремительностью вампира сквозь прозрачные развалины. Она бежит в пустыню настолько быстро, что буквально скользит над мягкими песками. Она сжимает Камень Семи Звезд, и он вопит в ее мозгу. Ошибки громоздятся одна на другую, бушует звездный огонь.

Еще не поздно согласиться.

Она могла бы использоватьволшебный камень.

Другие голоса придают ей силы.

Как всегда, у Нострадамуса есть лазейка. Если она умрет в третий раз, обязательство с Джерома будет снято.

Она уже вдалеке от Нила, вдалеке от воды, затеряна среди однообразных песков. Это место не менялось со времен ее рождения. Со времен основания континентов.

Она падает на колени и смотрит в небо. Она видит Большую Медведицу, мерцающую в ночи. Та снова на месте. Казни окончились. Мир приведен в порядок.

И он теперь сам по себе.

Давид, Сергей, Анни, Джером.

Она заслужила это.

Но наконец-то она получит прощение.