Последствия больших разговоров (СИ)

   - Боюсь, что так.

   На несколько минут в машине воцарилась тишина, после чего Эша обнаружила, что Михаил тоже находится здесь, потому как услышала громкий кашель, а потом голос, несомненно принадлежавший Оружейнику.

   - М-да, подумать только... Неужели какой-то дед?.. Елки, на что мы все похожи! Пару часов точно ни на что способны не будем! - Михаил помолчал, потом зловещим голосом пророка добавил: - А ведь это был только первый магазин.

   - Да, - глухо ответил Олег Георгиевич, и тон его голоса отчего-то очень не понравился Эше Шталь.

ОСКОЛОК

   - Ну, вот и все, подруга, - Эша аккуратно посадила паучиху на дно большой вазы. - На сегодня твои приключения закончены, да и мои, надеюсь, тоже. Еще чуть-чуть - и поедем домой.

   - Не удерет? - боязливо поинтересовался Степан Иванович, топтавшийся рядом с большим куском марли.

   - Нет, она устала, - Шталь погладила Бонни указательным пальцем. - И опять полысела - еще бы, такая нервная встряска! Не удивлюсь, если после сегодняшнего я тоже полысею.

   Она опустилась в кресло, сжала в ладонях свой хризолит и напряглась. Ничего. Совершенно ничего. В ладонях был просто камень - прохладный, приятный на ощупь, красивый. Но это было все. Эша вздохнула, потом потерла виски, глядя, как Посудник накрывает вазу марлей. Лишняя предосторожность - в ближайшие двадцать четыре часа птицеед будет заниматься исключительно восстановлением душевного равновесия.

   Голова уже почти не болела, да и сил заметно прибавилось, но в этом была заслуга не шталевского организма, а устрашающего количества лекарств, которыми Эшу нашпиговали в больнице. Серьезных ран у нее не было, хотя Александр Денисович, у которого, после поступления очередной партии поврежденных сотрудников института исследования сетевязания, на лице, похоже, навечно установилось выражение полнейшего равнодушия, констатировал у Эши общее истощение организма и рекомендовал ей остаться. Шталь отказалась, как и все остальные, и никто не стал ее уговаривать. В больнице остались только Шофер, которого сразу же увезли на операцию, Байер, который к моменту прибытия потерял сознание и возражать не смог, и Ключник, отягощенный сломанной ногой. Прочие вернулись в офис, где в вестибюле их встретили бледный, хлюпающий носом Паша, съежившийся в уголке дивана, и сидевший рядом Вадик, для успокоения облокотившийся сразу на два столика.

   Ейщаров по дороге в больницу больше не сказал ни слова. В больнице он тоже почти ни с кем не разговаривал, только все звонил куда-то, вероятно утрясая последствия их пребывания в "Рублике". В офис они ехали в одной машине, и Олег Георгиевич опять молчал, отстраненно глядя в окошко. Эша с вопросами не лезла, но отчего-то ей было тревожно. Отстраненность и молчаливость Ейщарова, скорей всего, была вызвана тем, что он разрабатывал план дальнейших действий, и Шталь списала свою тревогу на то, что у него это, вероятно, пока не получается. Но когда Олег Георгиевич уже выходил из машины, Эша приметила его взгляд - ясный, спокойный - взгляд человека, принявшего какое-то очень важное решение. Это должно было быть хорошо, но Шталь встревожилась еще больше, и тут вспомнила одну подмеченную в больнице деталь, которая, правда, возможно не имела никакого значения. Да, Олег Георгиевич звонил по сотовому много раз, но не произнес ни слова.

   - Там было страшно? - с детским любопытством спросил стоявший рядом Сева, и Эша пожала плечами и заставила себя подняться из кресла.

   - Так, по всякому... Ладно, пошли, а то пропустим все веселье. Степан Иванович, перестаньте вы так на нее смотреть, в этот раз она точно не сбежит.

   - Да нет... просто... такая тварюка... - Посудник с трудом оторвал взор от прикрытой марлей Бонни и переместил его на пистолет в шталевской руке. - А ты чего с оружием-то бегаешь? Ты вообще умеешь с ним обращаться?

   - В лоб попаду запросто, - безмятежно ответила Эша, опираясь на Севу.

   - Хорошо стреляешь?

   - Хорошо бросаю.

   Они спустились в вестибюль, где вновь, уже в который раз, расположились все сотрудники. "Отряд" разместился на трех сдвинутых вместе диванах, сползши по спинкам так, словно в организме вовсе не осталось костей. Никто не разговаривал и не шевелился, только Михаил изредка осторожно дотрагивался до зашитой скулы, и Слава вяло шлепал его по руке.

   - Не трогай!

   - Ну, - бодро сказала Эша, достигнув последней ступеньки, и, отпустив Севу, облокотилась вместо него на перила, - ребята, вы как?

   - Ребята, - проскрипел Оружейник, - сегодня как никогда ощущают свои уже немолодые годы.

   - Говори за себя, - флегматично отозвался Марк, вместе с братом причудливо исчерченный полосками пластыря на всех доступных глазу местах. - Мы с Максом хоть сейчас в бой!

   - Это верно, - поддержал его Максим, - хотя в бой я не хочу.

   - А где Олег Георгиевич? - Эша обшарила взглядом вестибюль, невольно то и дело натыкаясь на опухшее лицо Паши и потерянную физиономию журналиста и тут же старательно отводя глаза. Шталь поймала себя на том, что ищет не столько Ейщарова, сколько двух других, которые уже никогда не зайдут в этот вестибюль. Если бы она позвала тогда охрану, то Юля и Валера были бы сейчас здесь. Хотя, глупо себя винить. Бывшая Часовщица и Ковровед сделали свой выбор - и он оказался неверным. Шталь невольно вспомнила свой единственный, небрежный разговор с Юлей на второй день своей работы в институте исследования сетевязания - разговор, который так ни к чему и не привел. Фиалко ушла непонятой, непознанной, без прощения, которое - кто знает? - возможно она действительно хотела получить. И пива они уже не выпьют, как собирались. Беккер, Юля, Валера. Ольга все еще плоха. Костя на операции, исход которой неизвестен. Байер надолго выведен из строя.

   А это только первый магазин.

   И тот дед - кем он был? Как теперь узнать? Как выяснить, где он подцепил этот вирус, да еще в таком количестве? И сколько таких людей еще может ходить по городу? Что будет следующим? Еще один магазин? Банк? Школа? Но даже если тот старик был единственным в своем роде, все равно скоро весь город обернется против них. То, что ей удалось сделать в "Рублике", лишь временная мера, да и повторить она этого не сможет. Даже не знает, как это вышло.

   - Он в кабинете, - сказал Таможенник, разглядывавший один из реквизированных дисков. - Сейчас придет. Да ты садись.

   Эша опустилась на ступеньку и устало вытянула ноги, чуть виновато покосившись на пустой фонтан. Мраморный сатир, ее усилиями намертво втиснутый в "самурай", был в гараже - извлекать его из машины сейчас было неохота даже Скульптору, мрачно рассматривавшему синюю полосу от удлинителя на своем запястье. Мимо нее тихонько прошла Катюша и поставила на один из журналистских столиков стакан сока, забрав пустой и получив сумрачно-восторженно-восхищенный взгляд. Посмотрела на съежившегося младшего Футболиста.

   - Пашенька, может, тебе, все-таки, что-нибудь принести?

   - Ничего не хочу, - буркнул Паша, комкая свою вязаную шапочку. Степан Иванович скрежетнул зубами.

   - Не понимаю, а чего этот-то тут сидит?! Его кореша наших положили, а он...

   - У него есть информация, - пальцы младшего Футболиста принялись за шапочку еще интенсивней.

   - Не сомневаюсь, но лучше запереть его в...

   - Он останется здесь! - вдруг истерично взвизгнул Паша. - Я хочу, чтобы он был тут! Он меня привез - и он останется!

   Глаза Вадика нервно забегали по сторонам, точно он просчитывал маршрут для стремительного бегства, но младший Футболист тут же испортил его план, схватив одной рукой за запястье, а другой прижав скомканную шапочку к своему лицу, пряча за ней столь неподобающие, как он считал, для его возраста слезы.