Бог из машины (СИ)

У него черные крылья падшего ангела, у него глаза с вертикальными зрачками, у него… Кто тебя придумал, парень, из какой безумной фантазии ты пришел? Знаешь, таких как ты быть не должно, это же просто нелепо.

Люди боятся, их-наш мир рушится прямо на глазах, а виновный, иной — вот он, прямо под рукой. Все просто и ясно: мы всего лишь люди и мы защищаемся. Мы ведь вас не ждали и не звали, и не стоило приходить.

Испуганных линчевателей легко понять, только вот у них у всех такие лица, что хочется забыть навсегда. Зачем?

Мальчишка кричит, раздираемый толпой на части, а я позорно сбегаю. Был ли он когда-то человеком, как обросшая клыками Анька, или пришел из ниоткуда? Есть ли вообще разница?

Крики не стихали еще долго. Отдавались в ушах, будоражили нервы. Я не претендовала на титул героя, мы даже не знакомы, поэтому я поступила правильно. Он просто чудовище, а я — человек. Я — человек?

У профа уже полный дом паранормальной жути, еще одна погоды не сделает, а у меня — мама. Поэтому, нагло решив спихнуть ответственность за свой поступок на старого и мудрого человека, тащу добычу к профессору.

— Милое дитя, тебе везет на редкости, — потирает руки проф. Ему мой почти мародерский трофей приходится по душе.

На окне умирает кактус, а давно нестиранные шторы пахнут пылью. Постирать, что ли, или не стоит связываться с уборкой в преддверии Конца Света?

Зеркало с Пиковой дамой лежит на столе, среди черных свечей и старенького ноутбука — стационарный комп проф включать не захотел.

— Не появлялась? — заглядываю в зеркальную глубину, опасливо держась на расстоянии — мало ли, вдруг Дама выскочит и вцепится в шею?

Проф качает головой, сейчас его куда более занимает новая игрушка. Иногда сомневаюсь, кто из нас больший ребенок.

— Милая вещица, не так ли?

— Еще бы, — соглашаюсь, — эта рухлядь внушила мне, что ее надо забрать.

От самолично налитого кофе уже тошнит, в обычно полном холодильнике мышь повесилась — профессору не до низменных потребностей, да и особого гостеприимства от него ожидать не стоит, вряд ли старик вспомнит о необходимости питания, когда рядом столько невероятного. От безмозглого и мертвого Антона инициативы ожидать не приходится, значит, придется заботиться о хлебе насущном самостоятельно и сразу за двоих.

— Какая прелесть, — как одержимый восхищается проф, чуть ли не хороводы водя вокруг поделки неизвестного древнего мастера.

Пахнет сладковатым, но отвратительно неприятным запахом — в кармане рюкзака нахожу малость подвонявшую Матильду. Шерсть свалялась, открывая розово-зеленую кожу, лапки окоченели, а глаза стали похожи на нелепые бусинки, неотъемлемую часть детских игрушек.

— Надо было бальзамировать, — стараюсь держать за хвост и двумя пальцами, но не то чтобы это как-то помогало.

— Что, моя дорогая?

— Говорю, ваши зомби кошмарно воняют, — с открытым окном холодно, но кондиционеров у нас нет, — и, профессор, маску лучше уничтожить.

Но проф скорее откажется от меня, чем от возможности открыть еще одну потайную дверь, он не успокоится, пока мы не сломаем шеи. Ему нечего терять, а мне не хочется уходить. Это патовая ситуация, на самом деле.

Дома меня ждет очередной скандал. То, что я — неблагодарная дочь — понятно давно, и можно поставить точку и прекратить выяснение отношений, но мама никак не может успокоиться. Я тоже, хотя и понимаю, как все мелочно и глупо, и именно сейчас следовало бы вести себя по-другому, но не выходит. Привычка — вторая натура, а держать язык за зубами у меня никогда не получалось.

Правда, о звонке отца не говорю ничего. Мама этого засранца до сих пор любит, ни к чему бередить сердечные раны.

Ложусь поздно и голодной — от злости кусок в горло не лезет. Только видимо, выспаться в ближайшее время не судьба.

Маска осталась у профа, но гости все равно приходят ко мне. И где, спрашивается, справедливость?

— Ты — демон, — резюмирую я. Почему они все так любят приходить по ночам? И именно в тот момент, когда начинаю засыпать?

Он хочет мое тело, и хочет жить. Мне жутко и весело, только удивления нет. Религия забытых предшественников римлян крова и мрачна, так чего еще ожидать от бога людей, приносящих человеческие жертвы?

Извини, приятель, моя тушка мне еще нужна.

Спасает меня появившийся профессор, выглядевший в своем стареньком, тщательно выглаженном костюме жалкой пародией Воланда. За стеклами пенсне безумно блестят глаза, за спиной гуль с ножом в руках.

Проф читает нараспев и опять на латыни, и, судя по тому, что демон поддается, готовился старик заранее. Значит, предполагал, что все так и будет.

— Подчинись, — приказывает он, и я почему-то понимаю. Вавилонское проклятье пало и нас все-таки ждет Апокалипсис? Ах, нет, это проф на русском…

По комнате летают предметы, стол поднимается на высоту, врезается в стену — но несмотря на грохот, мама вставать не спешит. Впрочем, разгневанные соседи тоже не появляются.

Профессор все-таки скотина, решил ловить демона на приманку. Да и я, притащившая опасность в дом, не лучше, но дорогому профу предательство все одно обязательно припомню. Не сейчас.

— А как вы узнали, что именно это заклинание подойдет? И как вы нашли его так быстро? — в ночнушке холодно, приходится натягивать еще и халат.

— Нашел в Интернете.

В сети столько хлама и псевдо-магических ритуалов, что найти работающий по законам статистики почти невозможно. Воистину, случилось чудо.

— Сами? — только в чудеса я не верю.

— Наш новый друг помог, — поясняет проф. Старик доволен: он двумя выстрелами убил двух зайцев — проверил знания и искренность самозваного сетевого божка и захватил власть над этрусским демоном.

Демон корчится на полу.

Из спальни выбегает растерянная мама, умудрившаяся не проснуться ранее, в то время, когда у нас чуть ли не диваны по комнате летали.

— Скажи мне свое имя, демон? — профу лишние зрители не помеха, да и мне вмешиваться не резон: пусть мама увидит своими глазами, потом легче будет ее уговаривать.

— Лейон, — хрипит пленник.

— Бог смерти? — потрясенно шепчет проф — такого улова начинающий чернокнижник-пенсионер не ожидал.

Упс, кажется, мы поймали одного из этрусских богов смерти, какая досада!

— Откуда ты?

— Вейя, — формулировать вопросы лучше правильно, вот и демон, вместо того, что хотел услышать старик, поведал название города древней Этрурии. Наверное, там изготовили его маску.

Мама как всегда нарушает торжественный момент, возникает в дверном проеме. Не смытая с вечера тушь размазалась по щекам, глаза опухли — неужели плакала?

— Что это? — с ужасом смотрит она, — Мирослава, что происходит?

Самой интересно.

— Все в порядке, мамочка. Обычный конец света.

Хочу добавить, что дело-то житейское, но вместо этого загибаюсь от хохота, размазываю слезы по лицу, скатываюсь на визг. Уже болит живот, но успокоиться не получается — кажется, копившийся стресс последних дней взял свое и у меня начинается истерика. И почему мне смешно именно тогда, когда следовало бы реветь в три ручья?

Мама хватается за сердце, но теперь по-настоящему, а профессор как настоящий мужчина суетится вокруг нее. Все бы ничего, если бы не Лейон, и уже не удается утешиться тем, что лишний бог смерти в доме не помешает. Мне — мешает.

Кто-нибудь там, наверху, верните, пожалуйста, мне мою обывательскую скучную жизнь!

Глава 5, в которой отключается электричество и «включаются» власти

У моей мамы странная логика: она верит в реальность паршивеньких эзотерических журнальчиков и в «Битву экстрасенсов», но не воспринимает то, что увидела своими глазами. И даже авторитетное мнение профессора не может поколебать мамино упрямство: проф — милый дедулька, но на могущественного мага не тянет.

Интересно, как она объяснит самой себе появление и исчезновение этрусского демона? Впрочем, мой интерес отстраненный и равнодушный — мне и самой надо бы успокоиться.