Файл №221. Калушари

— Меня не интересуют ваши бредни! — резко сказала она по-английски. — Меня не интересуют ваши суеверия! Я и мой сын живем в цивилизованной стране и требуем, чтобы вы оставили нас в покое. Убирайтесь, я говорю! Иначе вас выдворят силой! Здесь полно полиции, и я имею все права потребовать, чтобы вас удалили из моего дома!

Старик грустно посмотрел на нее и сделал едва заметный знак остальным. Один за другим они вышли из гостиной в прихожую, потом — на улицу.

— Кто это такие? — спросил Молдер, глядя в их черные, не по-стариковски прямые спины.

Миссис Хоуи скривилась и помолчал. Потом брезгливо ответила:

— Калушари.

— Что это значит? — терпеливо спросил Молдер, с трудом борясь с желанием взять красотку за воротник и поспрошать ее как следует, без цирлих-манирлих.

— У нас на… на родине, — с трудом выдавила она, — они отвечают за соблюдение обрядов.

— Вот как. Что-то вроде жрецов?

— Что-то вроде.

— И что же он вам сказал?

— Он сказал, что ничего еще не кончено, и зло по-прежнему здесь.

— Прошу прощения, — торопливо пробормотал Молдер и кинулся вслед за стариками.

Его счастье, что они шагали по дорожке между шпалерами аккуратно подстриженных кустов так неторопливо.

— Сэр!

Ни один даже не обернулся. Шагали как шагали. Гуськом. Наверное, строго по ранжиру своих непонятных нормальным людям жреческих рангов. Совершенно библейские старики. Жаль, что они не раввины, с раввинами Молдер нашел бы общий язык.

— Сэр, можно вас на пару слов? Нулевая реакция.

— Сэр, я работаю в ФБР и хотел бы задать вам несколько вопросов!

С тем уже успехом можно была пытаться вручить повестку в полицию статуе Свободы.

Они уже подошли к своей машине, передний взялся за ручку двери. Но Молдер успел схватить его за локоть.

— Вы пытались защитить семью, не так ли? — чуть задыхаясь от пробежки, спросил Молдер. — Вы сказали, зло еще здесь, — старик молчал и смотрел, не мигая. Казалось, он не понимает ни слова. — Сэр, в конце концов, если вы будете так себя вести, я могу арестовать вас, — сам ощущая непристойность своих слов, сдался Молдер.

Бескровные губы старика дрогнули.

— Вы думаете, Зло — сказал он с сильным акцентом, — это что-то вроде тараканов или вшей, которые заводятся лишь там, где голодно и грязно? Нет. Роскошь ему не помеха. Наивность ему не помеха. Благополучие ему не помеха. Деловитость ему не помеха. В разные времена люди давали ему разные имена: Люцифер, Каин, Гитлер… Неважно. Думаете, — его твердый сухой палец больно уперся Молдеру в грудь, — вы застрахованы? Никто не застрахован. Злу все равно, убить одного или десять миллионов. А если вы постараетесь нам помешать, кровь будущих жертв падет и на вас.

Он отвернулся и величественно сел в машину; остальные двое уже были внутри. Не оглядываясь на Молдера, они смотрели прямо перед собой, слегка все же напоминая роботов и всем своим видом свидетельствуя, что жесткая субординация, особенно если она принята всей душой, накладывает на людей неизгладимый и не совсем приятный отпечаток.

Машина тронулась, обдав Молдера коротким порывом удушливого ветра из выхлопной трубы.

Скалли медленно подошла к миссис Хоуи. Та наверняка слышала ее шаги, но не обернулась. Приблизившись, Скалли поняла, куда та смотрит — на каминной полке были расставлены прилично выполненные крупные фото. Семейные. Вот мистер Хоуи с детьми, Тедди на руках, Чарли рядом. А вот миссис Хоуи с Чарли на моторной лодке, оба смеются, у обоих удочки в руках. А вот старая леди, здесь ей лет на пятнадцать меньше, за нею — какой-то прекрасный, но мрачный собор…

— Миссис Хоуи? — нерешительно позвала Скалли.

— Да, — безжизненно отозвалась та.

— Я понимаю, как вам тяжело, но нам нужно получить ответы на кое-какие вопросы… и чем скорее — тем лучше.

В такие моменты Скалли сама казалась себе до отвратительности циничной и бездушной. Я не такая, хотелось ей сказать — и зареветь на плече у женщины, и чтобы та заревела у нее на плече. Глядишь, и полегчало б. Но это было совершенно немыслимо. Где-нибудь у славян или скифов такое прошло бы, возможно… да и то. Да и то.

Времена изменились. Некогда рыдать, некогда. Вопрос — ответ.

— Как я понимаю, у вас были довольно сложные отношения с матерью?

Миссис Хоуи обернулась наконец. Ее громадные черные глаза были полны слез.

— Я ведь ее винила! — с болью и отчаянием выкрикнула она. — Ее, маму! С ее предрассудками, с ее суевериями, с ее акцентом… с ее нарядами, Господи, даже нарядами! Она, как ядро на ноге у меня болталась, она меня держала, как мертвец из могилы, не давала стать настоящей! Здешней! Господи, что я говорю… Мертвец… — ее затрясло.

— Может быть, воды? — механически спросила Скалли.

Миссис Хоуи отрицательно покачала головой.

— Я думала, она нас прокляла, — проговорила она. — Думала, она так меня наказывает.

Вопрос — ответ. Работаем.

— За что?

— За то, что я порвала с традициями. Мы ведь из глуши… Что вам скажет слово Тыргу-Муреш? Абракадабра какая-то, язык сломать можно, люди так не говорят… Угадала? А это самый крупный город в округе, до шестнадцати лет я и не представляла, что бывает больше… Меня воспитали в вере, в настоящей вере. Как и ее. В мир невидимого, в мир духов… во всю эту проклятую чушь!!! — она даже ногой притопнула от искренней ярости. — Мне было восемнадцать. Я училась в Букурешти, встретила Стива случайно, он меня из машины увидел и остановился, представляете? Нет, это не важно, это все не важно… Вы даже вообразить себе не можете этот переход!

— Наверное, действительно не могу, — медленно произнесла Скалли.

— Я так хотела все забыть… Скалли вздохнула. Хватит. Порыдали.

— Вы знаете, что за обряд они совершали там, в спальне вашей… вашей матушки? — ей почему-то захотелось произнести эту фразу помягче, почеловечней.

Но получилось лишь вычурно и глупо. Миссис Хоуи кивнула.

— Она старалась очистить дом от Зла. Она думала, что Чарли как-то виноват в том, что происходит. Но как он может быть виноват? Он всего лишь маленький мальчик! Зачем ему нужна была смерть Тедди? Смерть Стива? Мамы? Не может этого быть, не может!

Сейчас опять зарыдает, с неприязнью подумала Скалли. И торопливо сказал деловитым голосом:

— Я думаю, нам нужно очень тщательно и мягко поговорить с вашим сыном и разобраться наконец в том, что произошло в спальне вашей матуш… матери.

Миссис Хоуи лишь снова кивнула.

Медицинский центр Святого Мэтью Арлингтон, Вирджиния

Просторная детская комната была яркой и праздничной; и половодье игрушек, цветных, маленьких и громадных, мягких пушистых и твердых пластмассовых, придавали ей вид сладкого сна дошколенка: игрушечного магазина, в котором все бесплатно. Миссис Хоуи, Скалли и Молдер стояли за односторонне прозрачной стеной, молча наблюдая профессионально натужные попытки мисс Коссеф побеседовать с Чарли, и Скалли каким-то уголком сознания не уставала жалеть, что в ее время столь роскошных забав еще не существовало.

А Молдер угрюмо опирался обеими ладонями на хоть и совершенно необходимую с точки зрения господствующих доктрин психиатрии и юриспруденции, но, в сущности, предательскую стену и думал: вот такого плюшевого жирафа я обязательно подарил бы Саманте. Или вот этого смешного крокодильчика, чтобы на нем ездить. Для него все дети немножко были его навек исчезнувшей сестрой.

А миссис Хоуи тихонько плакала — и, в общем, никуда не смотрела.

— Чарли, — неутомимо говорила мисс Коссеф, — мне сказал тот полицейский дядя, что тебя нашли в комнате бабушки. Неужели ты не можешь ничего мне рассказать о том, что бабушка делала, когда ты к ней пришел?

Чарли молча помотал головой. У него опять был этот недетский, затравленный взгляд. Вот пристала к ребенку, против воли подумал Молдер.

— А может, бабушка тебя сама туда привела?

Чарли пожал плечами.

— Ты не помнишь, как ты туда попал?