Зомби

Впервые я увидел Рейчел на вечеринке — углядел с другого конца комнаты и откровенно уставился на нее, но заговорить мы так и не заговорили. Потом мы где-то с месяц толком не общались, а первый раз поцеловались только через несколько недель. И вот теперь, сидя рядом с ней, я осторожно, как и тогда, потянулся к ее руке. Она оказалась холоднее, чем обычно, но не слишком, ведь в камине горел огонь, и я держал эту руку, чувствуя под пальцами линии на ее ладони, знакомой мне, как своя собственная.

Я подождал, пока не успокоюсь, и в неярких отсветах от камина сжал ее, не глядя на саму Рейчел, — точно так же, как в день нашего знакомства, когда я боялся проявить излишнюю настойчивость, чтобы не искушать судьбу. Она позволила тебе держать себя за руку, думал я тогда, и не на ходил сил взглянуть в лицо Рейчел. Уже руки достаточно для счастья, не смотри, а то разрушишь чары. А теперь лицо у меня исказилось, не то на грани смеха, не то на грани рыданий, но мне было хорошо, правда же.

Так я просидел довольно долго, глядя на огонь, ни о чем не думая, сжимая ее руку и позволяя времени идти своим чередом. И чем дольше я так сидел, тем привычнее и нормальнее себя ощущал, и наконец решился повернуться и заглянуть ей в лицо. Казалось, она спала, уснула от усталости глубоким сном, но все равно она была со мной, по-прежнему моя.

Когда ее ресницы дрогнули в первый раз, я подумал — померещилось, игра света, ведь угли в камине то вспыхивают, то гаснут. Но вот вновь это маленькое движение. Я думал, что умру на месте. Веки чуть приподнялись, и напряжение отпустило меня, все стало иначе. Рейчел прошла долгий путь, чтобы вернуться домой, и, испугайся я или оттолкни ее, все было бы кончено в ту же секунду. Но я не испытал и тени сомнения. Прошло несколько минут, и она открыла оба глаза, а через некоторое время ей удалось повернуть голову, правда очень медленно.

…Я по-прежнему хожу на работу и время от времени появляюсь в обществе, но завязать мой галстук так, как раньше, у Рейчел не получается. Мелкие движения пальцев ей не даются, и она не в силах помочь мне. Пойти со мной в гости или на вечеринку она тоже не может, и у нас дома никто не бывает, но это, право же, совершенно не важно. Мы и прежде много времени проводили вдвоем. Нам так нравилось.

Конечно, мне приходится постоянно ей помогать, обслуживать ее, ухаживать за ней, но я справляюсь. Мало ли кто остается инвалидом после всяких катастроф; выживи Рейчел, ее тоже могло бы серьезно покалечить — и позвоночник, и мозг, — и она двигалась бы так же медленно и неуклюже, как теперь. Жаль, что она не может разговаривать, у нее нет воздуха в легких, зато я учусь читать по губам. Они шевелятся медленно, очень медленно, но я знаю, она пытается поговорить со мной, и хочу разобрать слова.

И все-таки Рейчел передвигается по квартире, держит меня за руку и пытается улыбаться. Если бы ее покалечило, я все равно ее любил бы. Так что, в сущности, никакой разницы.

Питер Тримейн

Марб Бхео

Когда я добрался до старого коттеджа, уже стемнело. Путешествие было не из легких. Полагаю, что для всякого человека, родившегося и выросшего, как я, в городе, большинство путешествий по сельской местности не относятся к разряду легких. Конечно, я повел себя слишком самонадеянно. Мне сказали, что коттедж всего в двадцати с лишним милях от центра Корка "по прямой". Но в Ирландии мили особые. Я знаю — ходят анекдоты об "ирландской миле", но в них есть доля истины. Горы Боггера, где укрылся коттедж, — мрачное и безжизненное, словно лунная поверхность, место, где ничего не растет, только аскетичный вереск и сорняки упрямо цепляются за серые гранитные выступы холмов, а ветер завывает между устремленными к небу камнями. На то, чтобы преодолеть милю но диким, поросшим дроком каменистым склонам, надо потратить пару часов. Миля по современному шоссе — это вам не миля по заброшенной проселочной дороге, петляющей между этих зловещих холмов.

Что я вообще делал в таком негостеприимном месте? Именно этот вопрос вы, без сомнения, задали бы мне.

Что ж, я оказался там не по зову сердца. Но жить как-то надо, а средства к существованию я добывал, работая на "RTE". Я независимый исследователь "Телефис Эйреан" на ирландском государственном телевидении. Изначально идея создать программу об ирландских народных обычаях принадлежала одному нашему преуспевающему продюсеру. Так что именно благодаря ему я рылся в пыльных томах в букинистической лавке, специализирующейся на оккультной литературе. Лавка эта располагается на узкой Шиарс-стрит, на безымянном островке посреди реки Ли, который является центром города Корк. Это место часто упоминается в литературе о графстве Корк как место, куда когда-то съезжались светские люди — себя показать и других посмотреть. Та славная эпоха миновала, и теперь там громоздятся друг на дружке разные магазинчики и лавки ремесленников.

Мне поручили исследовать суеверия, связанные с мертвецами; я просматривал какую-то книгу, когда осознал, что рядом со мной стоит старушка. Она с нескрываемым интересом пялилась на книгу у меня в руках.

— Так, значит, вас, молодой человек, интересуют ирландские обычаи и суеверия, связанные с мертвецами? — высокомерно заметила она, голос у нее был тонким и немного визгливым.

Я посмотрел на старушку. Она была невысокого роста, сгорбленная, но черное длинное платье, с такими же шляпой и вуалью, делали ее похожей на персонаж викторианской драмы. Такой наряд не позволял разглядеть черты лица старой леди, но от нее веяло давно минувшей эпохой, временами, почти позабытыми.

— Интересуюсь, — вежливо ответил я.

— Любопытная тема. В Западном Корке существует множество легенд о тех, кто умер и снова вернулся к жизни. Если вы проедете по местным сельским общинам, то услышите немало невероятных историй.

— В самом деле? — любезно полюбопытствовал я. — Вы имеете в виду зомби?

Старушка презрительно фыркнула:

— Зомби? Это африканское шаманство, вуду. А вы в Ирландии, молодой человек. Нет, я имела в виду марб бхео.

— А что это такое? — спросил я.

— Живые мертвецы, — ответила старушка. — В сельской Ирландии вам расскажут много сказок о марб бхео. — Она снова фыркнула. Похоже, у нее была такая привычка. — Да, молодой человек, это правда. Там вам порасскажут такое, что у вас волосы встанут дыбом. Фантастические, жуткие истории. Легенды о погребенных заживо. История нечестивца Тэдхга Кэтейна, которого в наказание за грехи каждую ночь преследовал ужасный марб бхео. Он требовал похорон и таскал Тэдхга по кладбищам, и на каждом кладбище мертвые вставали из могил и отказывали ему в захоронении. Есть легенды о мертвецах, которые поджидают у озер утопленников и пожирают их, есть о нечестивых живых тварях, рыскающих по курганам. О да, молодой человек, в этих краях вы сможете услышать невероятные истории, и некоторые из них всего в одной миле или около того от этого самого места.

Я слушал ее, и меня вдруг осенило.

— А вы не знаете кого-нибудь из местных жителей, кто эксперт в такого рода историях? — поинтересовался я. — Понимаете, я работаю над телевизионной программой и хотел бы поговорить с кем-нибудь…

Старушка снова фыркнула:

— Вы хотели бы поговорить с кем-то, кто обладает знанием о марб бхео?

Я улыбнулся. В ее устах это звучало так естественно, словно я просто просил порекомендовать мне человека, сведущего в пчеловодстве.