Сочинения в двух томах. Том первый

— Пойдем, любимый, — сказала она, — надвигается вечер.

На дорожке валялась яичная скорлупа. Он стал шарить в кустах и нашел разоренное гнездо клеста.

— Негодные белки, — воскликнул он. — В парке, они прогонят отсюда всех птиц.

Их слишком много

— Что же делать? — спросила она.

Он ответил: «Убить несколько штук».

Она захлопала в ладоши. «Да, да, — засмеялась она, — мы пойдем на охоту».

— У тебя есть ружье? — спросил он.

Она подумала. «Нет — кажется, нет, надо купить… но постой-ка, — перебила она себя, — ружье есть у старого кучера. Иногда он стреляет в чужих кошек — они часто забираются в наш сад».

Он отправился в конюшню. «Здравствуй, Фройтсгейм, — сказал он. — У тебя есть ружье?»

«Да, — ответил старик, — принести его вам?» Франк Браун кивнул, потом спросил: «Скажи-ка, старик, ты ведь хотел покатать внуков на Бианке? В воскресенье они были, кажется, здесь — но я не видел, чтобы ты их катал».

Старик пробурчал что-то, пошел в свою комнату, снял со стены ружье. Вернулся и молча принялся его чистить.

— Ну? — сказал Франк Браун. — Ты не ответишь на мой вопрос?

Фройтсгейм пошевелил сухими губами. «Не могу…» — пробормотал он.

Франк Браун положил руку ему на плечо: — Будь же благоразумным, старик, скажи, что у тебя на душе. Ведь со мною, кажется, ты мог бы быть откровенен.

Кучер сказал: «Я не хочу ничего принимать от барышни — не хочу от нее никаких подарков. Я получаю жалованье — за него я работаю. А больше я не хочу».

Он понял, что переубедить этого упрямца невозможно, и решил сделать маленький вольт — бросил приманку, на которую тот неминуемо должен попасться.

— А если барышня потребует чего-нибудь от тебя, ты разве не сделаешь?

— Нет, — продолжал упрямый старик, — не сделаю ничего, что не входит в мои обязанности.

— Ну, а если она тебе заплатит, — не унимался Франк Браун, — ты сделаешь?

Кучер все еще не хотел сдаваться. «Смотря по тому…» — прошамкал он.

— Не будь же упрямым, Фройтсгейм, — засмеялся Франк Браун. — Не я, а барышня просила одолжить у тебя ружье, чтобы пострелять белок, — ведь это же не имеет ничего общего с твоими обязанностями. А за это — понимаешь: в отплату за это — она тебе позволяет покатать внуков на Бианке. Услуга за услугу, согласен?

— Пожалуй, — согласился старик. Он подал ружье и коробку патронов.

«Вот, возьмите и их, — воскликнул он. — Я хорошо заплатил, ничего ей не должен». — «Вы поедете сегодня кататься, молодой барин? — продолжал он. — Хорошо, в пять часов лошади будут головы». Он позвал конюха и велел ему сбегать к сапожнику за внуками. Чтобы вечером тот прислал детей покататься…

Рано утром Франк Браун стоял под акациями, целовавшими окна Альрауне. Он коротко свистнул. Она открыла окно и крикнула, что сейчас сойдет вниз. Легкими шагами спустилась она по лестнице и перепрыгнула через несколько ступенек крыльца. Подбежала к нему.

— На кого ты похож? — вскричала она. — В кимоно? Разве так ходят на охоту?

Он засмеялся: «Ну, для белок и так сойдет. А вот на кого похожа ты?»

Она была в костюме охотника Валленштейна. «Разве тебе не нравится?» — воскликнула она.

На ней были высокие желтые ботфорты, зеленая курточка и огромная серовато-зеленая шляпа с развевающимися перьями. За поясом старый пистолет, на боку длинная сабля.

— Сними саблю, — сказал он, — белки тебя испугаются. Она состроила гримаску. «Разве я не хорошенькая?» — спросила она.

Он обнял ее, поцеловал в губы. «Ты прелестна, моя славная рожица», — засмеялся он, отстегнул у нее саблю, длинные шпоры и отнял пистолет.

— Ну, теперь пойдем, — воскликнул он.

Они пошли по саду, тихо и осторожно пробираясь сквозь кустарник, смотря вверх на верхушки деревьев.

Он зарядил ружье и взвел курок. «Ты когда-нибудь стреляла?» — спросил он.

— О да, — кивнула она головою. — Мы с Вельфхеном были как-то на ярмарке и учились стрелять в тире.

— Прекрасно, — сказал он, — тогда ты знаешь, наверное, как нужно стрелять и как нужно прицеливаться.

Наверху в ветвях что-то зашуршало. «Стреляй же, — прошептала она, — стреляй. Там что-то есть».

Он поднял ружье, посмотрел вверх, но потом опять опустил его. «Нет, эту не надо, — сказал он. — Это молодая белка, ей нет еще и году. Пусть живет в свое удовольствие».

Они подошли к ручью, там, где он выходил из березовой рощицы на широкий цветущий луг. На солнце жужжали большие июньские жуки, над маргаритками порхали бабочки. Повсюду слышалось жужжание и стрекотание кузнечиков, пчел. В воде квакали лягушки, вверху ликовали юные ласточки.

Они пошли через лужайку к буковым деревьям. Оттуда послышалось вдруг испуганное щебетание птиц, маленькие зяблики выпорхнули из листвы. Франк Браун тихонько подошел и пристально вгляделся.

— Вот и разбойница, — прошептал он.

— Где? — спросила Альрауне. — Где?

Но уже раздался выстрел — и большая белка упала с верхушки дерева. Он поднял ее за хвост и показал Альрауне,

«Больше не будет разорять гнезда», — сказал он.

Они пошли дальше по парку: он убил вторую белку и третью — большую, темно-коричневую.

— Почему все ты стреляешь? — спросила она. — Дай и мне попробовать.

Он дал ей ружье. Показал, как нужно заряжать, — она несколько раз выстрелила в дерево.

«Ну-ка, пойдем, — сказал он, — покажешь, на что ты способна». Он пригнул ружейный ствол. «Вот так, — объяснил он, — ствол нужно всегда держать отверстием вниз, к земле, а не вверх». Около озера он увидел на самой дорожке белку. Она хотела тотчас же выстрелить, но он заставил ее подойти ближе:

— Вот так. Ну, а теперь — стреляй.

Она выстрелила — белка удивленно оглянулась, быстро вскочила на дерево и исчезла в густой листве.

Во второй раз было не лучше — она стреляла с очень большого расстояния. Когда же пробовала подойти ближе, зверьки убегали, и она не успевала даже выстрелить.

— Глупые создания, — сердилась она. — Почему они не бегут от тебя?

Его восхищала эта ребяческая досада.

— Вероятно потому, что они хотят доставить мне особое удовольствие, — засмеялся он. — Ты слишком шумишь своими ботфортами — вот почему. Но подожди, мы сейчас подойдем поближе,

Возле самой дороги, где орешник переплетался с акациями, он заметил белку. — Постой-ка здесь, — шепнул он, — я пригоню ее к тебе. Смотри туда в кусты и, как только увидишь, тотчас же свистни, чтобы я знал. Она обернется на твой свист — тогда скорее стреляй.

Он обогнул куст и зашел сзади. Разглядел наконец белку на низкой акации и согнал вниз прямо в орешник. Увидел, что она поскакала в сторону Альрауне, отошел немного и стал ждать свиста. Но не услышав его, вернулся тем же путем и подошел к Альрауне со спины. Она стояла с ружьем в руках и напряженно всматривалась в куст. А немного левее, в нескольких ''шагах от нее, в ветвях орешника, играла белка.

«Смотри, смотри, — зашептала он. — Вот там, наверху, немного левее». Она услыхала его голос и быстро повернулась к нему. Он увидел, как губы ее зашевелились, словно она собиралась что-то сказать.

Услышал вдруг выстрел и почувствовал легкую боль в боку.

Потом услышал ее страшный, отчаянный вопль, увидел, как она бросила ружье и кинулась к нему. Сорвала с него кимоно и дотронулась до раны.

Он повернул голову и посмотрел. На боку виднелась длинная, но легкая царапина-кровь почти не шла. Задета была только кожа.

— Черт побери, — засмеялся он, — чуть-чуть не попала. И как раз над самым сердцем.

Она стояла перед ним, дрожа всем телом, — еле могла говорить. Он обнял ее и начал успокаивать; «Ведь ничего же нет, дитя мое, ровным счетом ничего. Надо промыть рану и положить компресс. Посмотри же, ведь ничего нет». Он еще больше распахнул кимоно и показал голую грудь. Она стала ощупывать рану.

«Как раз над сердцем, — бормотала она, — как раз над сердцем». Обеими руками она обняла вдруг его голову. Внезапно ею овладел страх: она посмотрела испуганным взглядом, вырвалась из его рук, побежала к дому, вскочила на крыльцо…