Хеорот

Он заревел и кинул меня в ближайшую стену.

Это больно. Очень.

Я упал на каменный пол пещеры безвольным хламом. После чего, моё зрение сузилось до туннеля и начало исчезать в темноте. Все это было мне на руку. Оно отвлекало внимание от того, что я собирался сделать. Всё на что я надеялся, это на то, что все совпадет по времени.

Сверху, от входа в туннель пророкотал вниз странный, завывающий шепот, искаженный эхом до полной неузнаваемости.

Разъяренный гренделькин вырвал расческу из своего тела и отшвырнул её в сторону. Он повернул свою отвратительную рожу к источнику звука. Я максимально сосредоточился на заклинании, которое я должен был закончить. Оно было сложнее всего, что я когда-либо делал. У меня не было круга, чтобы помочь мне, множество помех, и абсолютно не предназначенное для этого место.

Странный звук превратился в завывающий хор, словно полсотни цепных пил заработали одновременно, и Мыш вырвался из туннеля с ревущей ордой малков на хвосте.

Мой пес прыгнул в воздух и малки последовали за ним, стараясь не дать ему возможности ускользнуть. Мыш пролетел тридцать футов и с поскуливанием приземлился на огромную кучу сваленных в гнезде вещей. Яростно завывая малки, бросились за ним — дюжины и дюжины злобных глаз сверкали в свете патрона. Некоторые прыгали, некоторые плавно спускались по грубым ступенькам, а некоторые бросались вперед, вонзая когти в дальнюю стену и спускаясь вниз, как пожарные по шесту. Я высвободил заклинание.

— Бесполезные паразиты, — прокричал гренделькин, его голос все еще оставался на октаву выше, чем раньше. Он указал на меня, избито выглядевшего мужчину в длинном кожаном плаще, и проревел, — Убейте чародея или я сожру вас всех до единого!

Малки, сейчас направляемые больше страхом, чем яростью, немедленно толпой кинулись на меня. Я выждал некоторое время, но их было наверное больше, чем три дюжины и кожаный плащ не мог прикрыть меня всего.

Заблестели клыки и когти.

Брызнула кровь.

Малки сошли с ума от жажды крови.

Я закричал, дико дергая обеими руками, убивая малков, но неспособный защитить себя от всех их когтей и зубов. Гренделькин вновь повернулся к беспомощной Элизабет.

Это было трудной задачей, стараться развязать затянутые веревки, держа в голове наложенную иллюзию. Под мороком, который сделал гренделькина выглядевшим как я, он яростно дрался, ударяя когтями и расшвыривая атаковавших его малков. Увидев меня в образе гренделькина, Элизабет снова закричала. Извините. Никакой план не идеален.

— Мыш! — позвал я.

Малк визжа, пролетел над моей головой и разбился о стену.

Мой пес подскочил ко мне, как только я освободил девушку. Я толкнул её к нему и приказал:

— Выведи её отсюда! Беги! Вперед, вперед, вперед!

Возможно, Элизабет не понимала, какого черта тут происходит, но последнюю фразу она поняла достаточно хорошо. Она побежала, направляясь к грубой лестнице. Мыш бежал возле неё и когда малк прыгнул на обнаженную спину Элизабет, мой пес перехватил маленького монстра в воздухе так же четко, словно он ловил фрисби в парке. Мыш зарычал и сжал челюсти всего только один раз. С хорошо слышимым треском шея малка сломалась. Моё пес бросил его и, порыкивая, побежал дальше.

Я подхватил посох и подбежал к Гард. Малки пока её не заметили. Они были все еще заняты, совместно нападая на гренделькина…

Проклятье. Моя концентрация развеялась. Все стало выглядеть самим собой, как до моего вмешательства.

Я повернулся и направил свою силу на гигантскую груду дочиста обглоданных костей. Затем, вытянув посох, сердито проворчал: «Отрази вот это. Forzare!»

Сотни фунтов острых белых костей понеслись в гренделькина и в окружающих его малков. Я бросил кости изо всех сил, сильнее, чем гренделькин швырнул в меня каменюку, и осколки вонзились в них, как заряд из огромного дробовика.

Не дожидаясь, чтобы глянуть на результат, я подхватил всё еще горящий патрон и кинул его на гнездо сделанное из утрамбованной ткани, окровавленной одежды и старых газет. Вся насыпь тот час загорелась сердитым пламенем и удушливым дымом.

— Вставайте! — прокричал я Гард. Одна сторона её лица опухла и представляла собой сплошной синяк, у нее явно была сломана рука, а из кожи на предплечье торчала кость. С моей помощью она поднялась, полубессознательная и задыхающаяся от дыма, который расползался по всей пещере, заглушая свет. Я помог ей добрести до лестницы и даже в нашем избитом состоянии мы установили своего рода рекорд скорости, поднимаясь по ней.

Оглушительный хор ревущего гренделькина и воющих малков слегка затих, когда дым добрался до них, и они начали задыхаться. Воздух поступал из туннеля, как из огромного дымохода и пламя разгоралось изо всех сил. Я снова зажег амулет, чтобы осветить нам путь.

— Подождите. — С трудом сказала Гард, когда мы прошли пятьдесят футов по туннелю вверх. — Подождите.

Она неуклюже полезла в карман пиджака, где она держала маленькую костяную коробочку, но не смогла достать её из-за сломанной руки. Я достал коробочку для неё.

— Треугольник, на нём три линии, — сказала она, прислоняясь к стене, чтобы не упасть. — Достаньте её.

Я вытянул маленькую костяную фишку, которая подходила под её описание.

— Эту? — уточнил я.

— Осторожнее, — проворчала она. — Это руна Разлуки. — Она взяла её у меня, сделала несколько шагов по направлению к пещере гренделькина, что-то неслышно прошептала и со щелчком бросила фишку. Потом была вспышка глубокого красного света, и туннель затрясся и затрещал.

— Бежим!

Мы так и сделали.

Позади нас туннель с ревом захлопнулся, запечатывая малков и гренделькина, оставляя их пойманными в ловушку удушливого дыма.

Мы остановились спустя мгновенье, после того как улеглась пыль, поднятая смыкающимися стенами и звуки голосов разъяренных сверхъестественных существ, отрезало, как если бы кто-то повернул выключатель. Тишина была оглушающей.

Мы оба стояли там, задыхающиеся и израненные. Гард опустилась на пол, чтобы передохнуть.

— Вы были правы, — сказал я. — Я догадываюсь, нам нет нужды волноваться насчет малков на обратном пути.

Гард подарила мне слабую улыбку.

— Это был мой любимый топор.

— Вернитесь за ним, — предложил я. — Я подожду Вас здесь.

Она фыркнула.

Мыш, неуклюжей, шаркающей походкой, спустился к нам сверху из туннеля. Элизабет Брэддок вцепилась в его ошейник, и выглядела сильно смущенной отсутствием одежды.

— Ч-ч-что? — она заикалась. — Что тут случилось? Я н-не понимаю.

— Все в порядке, миссис Брэддок, — сказал я. — Вы в безопасности. Мы собираемся отвести вас обратно к вашему мужу.

Элизабет закрыла глаза, вздрогнула и начала плакать. Она присела, обхватила руками гриву Мыша и спрятала лицо в его шерсти, дрожа от холода. Я снял свой плащ и накинул его ей на плечи.

Гард посмотрела на неё, потом на свою сломанную руку и тоскливо вздохнула.

— Мне надо выпить.

Я выплюнул какой-то песок изо рта, и кивнул:

— Аналогично. Идем.

Я протянул ей руку, чтобы помочь подняться. Она приняла её.

Несколько часов и докторов спустя, мы с Гард вернулись в паб, где пивной фестиваль приближался к логическому завершению. Мак ждал нас за столом. Брэддок заикаясь, проговорил огромное количество неуместных благодарностей и убежал. На бочонке Мака красовалась голубая ленточка. Он налил всем нам по кружке.

— Ночь Живого Пива, — пробормотал я. У меня были болеутоляющие для плеча, но я дожидался того времени, когда окажусь, дома в постели, чтобы принять их. И в результате я испытывал боль везде.

— Больше подходит — ночь живых синяков.

Мак покраснел, отпил из свой кружки и поднял ее, салютуя нам с Гард.

— Спасибо.

— Без проблем, — ответил я.

Гард слегка улыбнулась и кивнула Маку головой, когда он встал из-за стола.

Она прикончила собственную кружку и пристально посмотрела на повязку на руке.

— Близко было.