Расколотый Мир

Оба они считали жертв психобомб неизлечимыми.

— Причина проста, — соглашалась Лив. — Это сделали Локомотивы. Шум поражает одновременно душу и тело, затрагивая каждый их уголок, не оставляя после себя ничего. Вот почему даже Дух не в силах исцелить их, ведь исцелять уже нечего. Как бы ни был силен Дух, Локомотивы сильнее его. Умнее. Я знаю, вы считаете себя умнее нас, но умнее ли вы их?

— Не вешайте нос! Есть вещи, которым суждено произойти. Главное, продолжать улыбаться, — сказал Блум.

Магфрид помог Лив перенести Генерала (Г.) из палаты в ее кабинет.

Сам Магфрид теперь носил белую форму сотрудника госпиталя, и ему это нравилось, хотя форма была ему не по размеру — жала в плечах, а воротник отказывался опоясывать шею, как следует. Сотрудники госпиталя уже полюбили Магфрида куда сильнее, чем саму Лив. За добродушие и за то, что он мог поднять и унести в три раза больше, чем обычный человек.

Генерала он нес на руках, как малыша.

Кабинет Лив располагался на первом этаже, в передней части госпиталя. Несмотря на все ее жалобы, он все еще был недостроен, и в нем пахло опилками. Но пара стульев там все же стояла. На один из них Магфрид и усадил Генерала.

Старик тут же выпрямил спину, вцепился костлявыми руками в подлокотники и принялся пристально и свирепо смотреть в окно на каменистый ландшафт и проволочное заграждение, будто там, за окном, находилось что-то чрезвычайно важное.

Магфрид прислонился к полусобранному книжному шкафу и с любопытством наблюдал за тем, как Лив извлекает из кожаного чехла аппарат для электротерапии, состоящий из кожаных ремней, медных пластин, проволочных катушек да деревянного ящика с круговыми шкалами и двумя столбиками ртути. Это был самый сложный и экспериментальный аппарат в распоряжении Лоденштайнской Академии, и можно не сомневаться: ничего подобного ему не нашлось бы и за тысячу миль в округе.

Генерал бросил взгляд на аппарат, потом отвернулся.

— Однажды к прекрасному костяному дворцу подошел торговец с волшебным ящиком. В ящике лежали все перья мира, — чрезвычайно мрачно сказал он.

Добавить ему, по всей видимости, было нечего.

За окном стоял старинный маленький портативный генератор, единственный источник электричества в Доме. Изготовила его Линия, а принес сюда один из пациентов, утверждавший, что это военный трофей, доставшийся ему в сражении, где он воевал за Свободный Город, а значит, сам того не зная, на стороне Стволов. Хотя ему удалось заполучить ценное устройство, в том сражении он потерял руку.

— Магфрид, пожалуйста, включи генератор, — попросила Лив.

Магфрид полез наружу через окно.

— Выйди через дверь! В другом конце комнаты.

Ожидая, пока Магфрид сориентируется, Лив изучала Генерала. Теперь, когда тот был чист и ухожен, он казался ей знакомым Старик смутно напоминал дряхлых профессоров Академии — тех, что состарились еще при жизни матери, когда сама Лив была девочкой.

— Да! Да! Вот так! — вскричал Магфрид.

— Как я тебя учила, Магфрид?

Он наклонился вперед и всем телом налег на ржавый генератор. Тот загудел и задымился.

Она прикрепила аппарат ко лбу Генерала. Кожа старика была тонкой как бумага.

— Возможно, будет немного больно. Если есть, чему болеть. Но аппарат может вдохнуть в вас новую жизнь, может наладить новые связи, может... Ну, ладно.

Лив повернула ручку.

Ничего не произошло.

— Причина проста, — соглашалась Лив. — Это сделали Локомотивы. Шум поражает одновременно душу и тело, затрагивая каждый их уголок, не оставляя после себя ничего. Вот почему даже Дух не в силах исцелить их, ведь исцелять уже нечего. Как бы ни был силен Дух, Докомотивы сильнее его. Умнее. Я знаю, вы считаете себя умнее нас, но умнее ли вы их?

— Не вешайте нос! Есть вещи, которым суждено произойти. Главное, продолжать улыбаться, — сказал Блум.

Магфрид помог Лив перенести Генерала (Г.) из палаты в ее кабинет.

Сам Магфрид теперь носил белую форму сотрудника госпиталя, и ему это нравилось, хотя форма была ему не по размеру — жала в плечах, а воротник отказывался опоясывать шею, как следует. Сотрудники госпиталя уже полюбили Магфрида куда сильнее, чем саму Лив. За добродушие и за то, что он мог поднять и унести в три раза больше, чем обычный человек.

Генерала он нес на руках, как малыша.

Кабинет Лив располагался на первом этаже, в передней части госпиталя. Несмотря на все ее жалобы, он все еще был недостро-ен, и в нем пахло опилками. Но пара стульев там все же стояла. На один из них Магфрид и усадил Генерала.

Старик тут же выпрямил спину, вцепился костлявыми руками в подлокотники и принялся пристально и свирепо смотреть в окно на каменистый ландшафт и проволочное заграждение, будто там, за окном, находилось что-то чрезвычайно важное.

Магфрид прислонился к полусобранному книжному шкафу и с любопытством наблюдал за тем, как Лив извлекает из кожаного чехла аппарат для электротерапии, состоящий из кожаных ремней, медных пластин, проволочных катушек да деревянного ящика с круговыми шкалами и двумя столбиками ртути. Это был самый сложный и экспериментальный аппарат в распоряжении

Лоденштайнской Академии, и можно не сомневаться: ничего подобного ему не нашлось бы и за тысячу миль в округе.

Генерал бросил взгляд на аппарат, потом отвернулся.

— Однажды к прекрасному костяному дворцу подошел торговец с волшебным ящиком. В ящике лежали все перья мира, — чрезвычайно мрачно сказал он.

Добавить ему, по всей видимости, было нечего.

За окном стоял старинный маленький портативный генератор, единственный источник электричества в Доме. Изготовила его Линия, а принес сюда один из пациентов, утверждавший, что это военный трофей, доставшийся ему в сражении, где он воевал за (Свободный Город, а значит, сам того не зная, на стороне Стволов. Хотя ему удалось заполучить ценное устройство, в том сражении он потерялруку.

— Магфрид, пожалуйста, включи генератор, — попросила Лив.

Магфрид полез наружу через окно.

— Выйди через дверь! В другом конце комнаты.

Ожидая, пока Магфрид сориентируется, Лив изучала Генерала. ' I ’еперь, когда тот был чист и ухожен, он казался ей знакомым. Старик смутно напоминал дряхлых профессоров Академии — тех, что состарились еще при жизни матери, когда сама Лив была девочкой.

— Да! Да! Вот так! — вскричал Магфрид.

— Как я тебя учила, Магфрид?

Он наклонился вперед и всем телом налег на ржавый генератор. Тот загудел и задымился.

Она прикрепила аппарат ко лбу Генерала. Кожа старика была 'гонкой как бумага.

— Возможно, будет немного больно. Если есть, чему болеть. Но аппарат может вдохнуть в вас новую жизнь, может наладить новые связи, может... Ну, ладно.

Лив повернула ручку.

Ничего не произошло.

Она выкрутила ручку чуть дальше, и веко Генерала дернулось.

Он продолжал безмолвно смотреть в окно.

— Достаточно, Магфрид.

Она вздохнула. Конечно, она не ожидала чуда, но отчасти надеялась...

Она сделала пометку в бумагах Г.:

«Результаты не многообещающие».

Лив вышла на прогулку.

Она не только изучала жертв психобомб, но и взяла на себя ответственность за несколько других несчастных, получивших обычные контузии и страдавших от депрессий, стрессов и травм. Изучение жертв психобомб не приносило результатов, и, переключаясь на других пациентов, Лив испытывала облегчение.

Линейных среди пациентов не было. Некоторые потеряли глаз, конечность или что-нибудь еще, сражаясь за какое-нибудь приграничное государство, присягнувшее в верности Линии, но настоящих линейных, родившихся в шахтах и тоннелях Харроу-Кросса, Драйдена, Кингстона или Глорианы, не было вообще. По словам попечителя, на этот счет не существовало никаких запретов — двери госпиталя были открыты для всех нуждающихся, при условии, что те не будут нарушать покоя. Но вот раненые линейные сюда почему-то не попадали. Ходили слухи, что в рядах Линии — свои хирурги, способные проводить самые противоестественные операции.