Утраченный свет

своей дочери не давать себя лапать в начальной школе.

- Я всегда осторожен, - бледно улыбнулся Резник, и Хасан понял, что тот далеко не дурак. Инспектору ничего не грозило. Даже в сравнении с больным евреем номер шестьсот шестьдесят шестой был развалиной.

- Ребята, у вас проблемы, - сказал Хасан, когда рожа охранника исчезла за дверью. Это был не вопрос, а утверждение. За последние три года он не слышал ничего более приятного, если не считать зачитанного на суде списка его преступлений против Коалиции.

- Можно сказать и так. - Резник не выглядел оскорбленным. Озабоченным - да, но на антисемитизм заключенного ему явно было наплевать.

- Я болен, - заявил Хасан, чтобы еврей побыстрее убрался. Скрывать это было бессмысленно. Он знал, что в случае чего врачи вывернут его наизнанку. - Скоро сдохну. Раньше тебя. А жаль.

- Я знаю. Как насчет трехмесячного контракта? По истечении этого срока вам будет предоставлено...

"Да, хмырек, - думал номер шестьсот шестьдесят шестой, пока инспектор перечислял блага, которые свалятся на голову Хасана, если они договорятся. - Вот это и есть твой потолок. Предел желаний. Разве может быть что-нибудь почетнее, чем сдохнуть в палате люкс в окружении невинных баранов вроде тебя, одетых в белые халаты, будто ангелочки с подрезанными крылышками? Знаешь, еврей, лично я мечтаю об этом ежедневно..."

- Никаких больниц, - сказал он вслух, когда ему надоело. - Мои условия...

Номер шестьсот шестьдесят шестой откровенно развлекался после длительного пребывания в прострации. Инспектор мог смело обещать ему хоть луну в награду. Гарантий все равно не было. Никаких. И скорее всего не будет.

Но Хасан хотел почувствовать, насколько далеко они готовы пойти. Он догадывался, что дело нечисто. Впрочем, чистое ему не предложат. Если его хотели подставить, то, видимо, не учли, что имеют дело с конченым человеком. Если же нет, то давайте назовем их "проблему" своим именем. Тут пахло переворотом.

Инспектор Резник не стал спорить. Он просто смотрел на Хасана воспаленными от недосыпания близорукими глазами. В его взгляде были вызывающие доверие цинизм и усталость. Потом он кивнул и вынул из папки чистые бланки.

"Теряю время", - думал Хасан, пока продолжался весь этот безнадежно устаревший бумажный фарс, хотя процедура заняла не больше десяти минут. Шестеренки бюрократической машины со скрипом провернулись. В результате статус заключенного номер шестьсот шестьдесят шесть радикально изменился.

Вообще-то он согласился бы на предложение властей без всяких условий. Он хотел увидеть человека, заварившего ТАКУЮ кашу. А если позволит здоровье, то и помочь ему довести дело до конца. Возможно, речь шла вовсе не о человеке. Возможно, кое-что изменилось на уровне Орбитального Контроля.

Но Хасан напрасно беспокоился о никудышном здоровье. Искажение началось сразу же после того, как он оставил на бумаге отпечаток своего левого мизинца.

* * *

Хасан был в шоке всего несколько секунд. Обычно самые простые вещи