Химеры просыпаются ночью

Вспомнилось, как планировал похожие действия в то время, как был подростком. Только тогда хотел купить видак, потом компьютер. Теперь же вопрос стоял куда более серьезнее и безвыходнее. В то время я отказался от своей затеи, но сегодня точно не откажусь. Многие грабежи раскрываются по горячим следам, когда недавние разбойники сидят в соседнем дворе и пропивают добычу. Стоило им залечь на дно чьей-нибудь квартиры, хотя бы на сутки — и ни одна опергруппа не достала бы. У меня нет ни суток, ни подобного дна, но можно переждать в подвале или на чердаке. В конце концов, просто заныкаться в любое укромное местечко. Возможно, не сутки, но до утра переждать нужно. А потом — на вокзал. Тамошние таксисты должны знать, к кому обратиться. Или даже сами довезут до места, ну а там проводника отыскать будет не сложно.

Я размечтался так, будто эти деньги были у меня уже в кармане. На самом же деле, все только предстояло. Я свернул к первым же дворам. Там были довольно густые и еще не до конца опавшие кусты, в них можно успешно спрятаться с наступлением темноты. Только сколько времени придется сидеть в ожидании подходящего прохожего?.. Может, лучше просто побродить в поисках? Или безопаснее все-таки пересидеть? Вдруг по городу какой-нибудь план-перехват работает, менты все закоулки шмонают?..

Тем не менее, я какое-то время бесцельно побродил по дворам. За все время встретилось лишь пару человек. Никого подходящего: со школьника с ранцем много не возьмешь, как и с толстой бабки, волокущей мусорное ведро. Черт их знает, у кого что в карманах. Можно и разряженную чиксу завалить, а у нее в сумочке окажется только телефон да губная помада. А нужна вполне ощутимая сумма.

В раздумье я остановился на дорожке. Заметно похолодало, по-осеннему сыро подул ветер. Хоть бы какая-нибудь шалава повстречалась, только не пустота.

И тут мне отчетливо сделалось ясно, что я не смогу дотронуться до человека ради денег. Нужно было, чтобы это была она — блондинка в черных джинсах. Иначе я просто не смогу. Почти с содроганием представлял, что буду трясти незнакомого человека, брать его за живое тело, что-то совершать с ним… Нет, по крайней мере, не сегодня.

Но по-прежнему не только блондинки, а и вообще никакого прохожего не наблюдалось. Я подумал, что или сегодня придется пересилить себя и сделать это с любым встречным, либо остаться без денег и провести ночь в томительном, бесперспективном ожидании на каком-нибудь чердаке, а с утра снова заняться поисками. Но каждый мой день в городских бегах давал фору моим преследователям. Нужно добыть деньги сегодня же.

Я снова просто побрел дворами, то выходя на открытые пространства между кварталами, то петляя между домами, подъездами… Они были все похожи — эти многоэтажки. И в каждой — по доброй сотне душ. Неужели во всем этом богатстве нет ни одной, которая могла бы помочь мне? А ведь наверняка есть, только я прошел мимо, не увидел.

Совсем стемнело, теперь дорогу освещали фонари и окна нижних этажей. Я продрог окончательно, хотелось лишь забраться в какое-нибудь теплое тихое место, собраться калачиком — и затихнуть. Но из одного подъезда меня прогнали, а в другом пили водку малолетки, так что я предпочел удалиться прежде, чем они заметили мое присутствие.

А потом мною постепенно начало овладевать бешенство. Почему они все сейчас сидят в своих теплых квартирах, уютно смотрят телевизор и потягивают горячий чай, а я должен мерзнуть под ледяным ветром, голодный, без денег? Они скоро улягутся в мягкие постели, укроются от холодной ночи ватными одеялами, а мне даже в промозглом подъезде нет места.

Навстречу из подворотни вышла женщина средних лет, в темном плаще, держала в руке сумочку. Я шагнул ей навстречу. Никого вокруг не было. Она даже не посмотрела в мою сторону, я был для нее совершенно пустым местом, не достойным внимания.

Я резким движением вырвал у нее сумку, она не ожидала, потому сумка сразу оказалась у меня в руке.

Если б она промолчала. Если б промолчала…

— Сука, отдавай назад, наркоман несчастный! Я тебя запомнила!

Нож с мягким хрустом вошел ей в шею. Она захрипела, схватилась за горло, но продолжала вопить — противно, звонко. Потом побежала в сторону домов. Я секунду стоял в нерешительности. «Я тебя запомнила!»

Ее темный плащ в свете окон оказался синим. Я размахнулся и ударил в это синее, попал между лопаток. Она вскрикнула, я выдернул нож, ударил еще, еще… Она упала у самых дверей. Кашляла и силилась что-то сказать. Я перевернул ее на спину. Мутный взгляд смотрел в меня, изо рта толчками выходила кровь.

Торопливо обыскал карманы плаща, она совершала какие-то попытки сопротивляться, тогда я несколько раз резанул по пальцам, она отдернула руки и больше не двигала ими, только вздрагивала. Денег в карманах не оказалось, только какие-то бумажки.

— Ты умираешь, а я пойду и буду жить. Если б ты молчала, то тоже жила. Но сегодня ты умрешь, это случится раньше, чем все лягут спать.

Захотелось проткнуть эти мутные глаза, чтоб не чувствовать на себе ее взгляд. Я поднес лезвие к глазу, правому, и надавил. Она инстинктивно зажмурилась, но сталь прошла сквозь кожу, слегка брызнуло. Потом и левый глаз превратился в студень. Было гадко и в то же время сладостно. Сегодня не я один буду несчастен.

Потом внутри дома послышался шум лифта. Я рванулся в темноту. Когда уже сворачивал за угол, услышал короткий детский вскрик. Это хорошо: ребенок не сразу сообразит, что к чему.

Я бежал сквозь прохладный воздух, только ветер шумел в ушах, и раздавался топот моих ног — больше не слышал ничего. Потом сообразил, что будут искать человека в шапке, который выбежал из-за угла, и сорвал шапку, хотел выбросить, но передумал и просто засунул в карман. Что-то мешало. Сумка, ее сумка. Парень, бегущий по улице с дамской сумочкой… Я идиот, едва не попался на этом!

Свернул в какой-то двор, юркнул в кусты. Первое — осмотреть одежду. Хоть и темно, но пятна крови заметить можно. Нет, ничего, только штаны внизу заляпаны, но это то ли кровь, то ли грязь — теперь не разобрать. Еще раз осмотрелся, каждый сантиметр, боясь в возбужденном состоянии упустить действительно важную деталь: не заметил же сразу, что бегу с сумкой в руках. Да я, кажется, и вовсе про сумку забыл, хотя все начиналось именно с нее.

И как-то это сумбурно получилось. И оприходовал без удовольствия, даже не заметил, как умерла. Будто бы по необходимости все совершилось. А зачем она орала? Отдала бы сумку — и разошлись восвояси. Теперь пусть валяется там; а то сумку пожадничала. Ей просто сумка, а мне — жизнь.

Внутри поначалу не нашлось ничего особенного. Косметичка, документы какие-то, телефон… Розовый. От мысли поживиться мобильником я отказался сразу. Наслышан был про истории, когда преступников находили по вещам жертв, а чаще прочего — именно по мобильным телефонам. Денег же не было. Неужели зря?! Я в бешенстве вывалил содержимое сумки прямо на землю. И тут — портмоне. Судорожно отодрал застежку и едва не вскрикнул от радости: довольно плотная, хотя и нетолстая пачка купюр. Пересчитал. Ничего, на такси хватит, а там, на месте, с проводником разберемся. На проводника не хватит, впрочем.

Кроме денег, мне не требовалось ничего. Я запихал содержимое обратно в сумку, закидал ее грязью и листвой. В кустах, если что, не сразу отыщут.

Неторопливо вышел на дорогу. Теперь — на вокзал. Наверняка, там менты теперь работают, но я на автобус соваться не буду, сразу пойду к таксистам.

Стоп. А если и те уже предупреждены? Весьма возможно, что несколько часов назад к ним уже подошел некий опер, показал мое фото, приметы рассказал… Те понимающе закивали:

— Ладно, начальник, если появится, звякнем.

Нет, на вокзал нельзя. Есть еще таксисты на кинотеатре, но те вряд ли в курсе дел в Зоне. Ладно, разберемся, главное на текущий момент — добраться до места. Пешком не пойдешь, хотя сто километров можно и за два дня отмахать.

Я призадумался: в самом деле, может, лучше пешком, а деньги на проводника потратить? По дороге, вполне возможно, уже посты выставлены, проверяют всяких подозрительных, а уж такси точно проверят.