Механическое пианино

Отправляясь воздушным путем из Майами Бич в Итаку, штат Нью-Йорк, резиденцию Корнгллиевского университета, шах Братпура изрядно простыл. Когда семь прахул сумклиша (прахула – это мера жидкости, помещающейся в мех, сделанный из шкуры братпурского сурка) здорово подняли дух шаха, но никоим образом не повлияли на его дыхательные пути, было решено, что самолет сделает посадку в Гаррисбурге, штат Пенсильвания, где шах отдохнет и испытает на себе магическое действие американской медицины.

Пропустив за воротник семь прахул сумклиша, шах по пути к врачебному кабинету принялся выкрикивать игривые предложения привлекательным такару женского пола.

– Питти фит-фит, сиби такару? Ники фит-фит. Акка Сахн нибо фит-фит, сиби такару?

Хашдрахр, который не испытал на себе благотворного действия сумклиша, был очень озабочен.

– Шах говорит, что сейчас отличный день, – горестно объяснил он.

– Фит-фит, пу сиби бонанза? – выкрикнул шах маленькой блондинке, руки которой были сунуты в уличный маникюрный автомат.

Она вспыхнула, выдернула руки из машины и, гордо выпрямившись, зашагала прочь. Автомат продолжал тем временем обрабатывать пустоту. Уличный мальчишка, воспользовавшись незавершенной операцией, сунул свои грязные лапы в машину и вытащил их оттуда с сияющими, покрытыми красным лаком ногтями.

– Я рад, что он доволен погодой, – мрачно отозвался Холъярд.

Уже много недель они путешествовали, так и не затрагивая этой темы, и Холъярд уже с надеждой говорил себе, что шах и в самом деле отличается в этом отношении от остальных гостей, от французов, боливийцев, чехов, японцев, панамцев и… Так нет же. Шах тоже начал проявлять интерес к американскому типу женщин. Холъярд со страшным ущербом для своего достоинства вынужден был опять готовиться к роли исключительного во всех отношениях хозяина – другими словами, сводника.

– Фит-фит? – выкрикнул шах, когда они подкатили к светофору.

– Послушайте, – огорченно сказал Холъярд Хашдрахру, – скажите ему, что он не может просто подойти к первой попавшейся американской девушке и пригласить ее с ним переспать. Я подумаю, что можно сделать в этом смысле, но это вещь нелегкая.

Хашдрахр перевел все это шаху, но тот в ответ просто отстранил его. Прежде чем кто-нибудь успел его остановить, шах выбрался на тротуар, самоуверенно преграждая путь изумительно красивой смуглокожей брюнетке.

– Фит-фит, сиби такару?

– Прошу вас, – сказал ей Холъярд, – прошу вас извинить моего друга. Он немножечко под газом.

Она ухватила шаха под руку, и они вместе протиснулись обратно в лимузин.

– Боюсь, что здесь произошло ужасное недоразумение, юная леди, – сказал Холъярд. – Я просто не знаю, как вам все это объяснить. Я, кхм, кхм, дело в том… Я хочу сказать, что он, пожалуй, не просто предлагает вам прокатиться.

– Он меня попросил кое о чем, не так ли?

– Да.

– Значит, здесь нет никакого недоразумения.

– Фит-фит, – сказал шах.

– Вот именно, – сказал Холъярд.

Хашдрахр с усиленным интересом принялся рассматривать улицу за окном – дикарь, что с него спрашивать, – а Холъярд с трудом держал себя в рамках.

– Вот мы и приехали, – объявил шофер. – Здесь находится кабинет доктора Пепковитца.

– Ну что ж, юная леди, вам придется подождать нас в машине, – сказал Холъярд, – пока шах войдет в здание, где его будут лечить от простуды.

Шах улыбался, быстро вдыхая и выдыхая воздух.

– У него прошел насморк, – изумленно сказал Хашдрахр.

– Поехали дальше, – распорядился Холъярд.

У него уже был случай наблюдать столь же чудесное исцеление эквадорского бригадного генерала от ангины.

Девушка выглядела очень озабоченной и довольно несчастной. «Она совершенно не подходит к своей роли», – подумал Холъярд. Она постоянно улыбалась, причем очень неуверенно, и явно стремилась, чтобы все уже оказалось позади. Холъярд никак не мог поверить, что она в самом деле понимает что к чему.

– Куда мы сейчас едем? – спросила она с мрачной бодростью. – Я полагаю, в отель?

– Да, – безразлично ответил Холъярд.

– Хорошо. – Она похлопала шаха по плечу и вдруг разразилась слезами.

Шах был огорчен и неловко попытался ее успокоить.

– Ох, нибо соури, сиби такару. Акка сахн соури? Оххх. Типи такару. Аххх.

– Ну вот, – сказал Холъярд. – Ну, что же вы?

– Не каждый день я делаю это, – сказала она, сморкаясь. – Простите меня, пожалуйста. Я попытаюсь исправиться.

– Конечно. Мы понимаем, – сказал Холъярд. – Вся эта история – ужасная ошибка. Где вы желаете, чтобы вас высадили?

– О нет, я собираюсь пойти на это, – печально возразила она.

– Прошу вас… – сказал Холъярд. – Но, возможно, будет лучше для всех заинтересованных сторон, если…

– Если я погублю своего мужа? Будет лучше, если он застрелится или заморит себя голодом?

– Конечно же, нет! С какой стати должны произойти все эти ужасные вещи, если вы откажетесь… Я хочу сказать…

– Это очень длинная история. – Она вытерла слезы. – Мой муж, Эд, – писатель.

– Какой его классификационный номер? – осведомился Холъярд.

– Вот в том-то и дело. У него нет никакого номера.

– Тогда как же вы можете называть его писателем? – спросил Холъярд.

– Потому что он пишет, – сказала она.

– Дорогая моя девочка, – отечески пожурил ее Холъярд, – если судить только по этому, тогда мы все писатели.

– Два дня назад у него был номер – У-441.

– Фантастические рассказы, начинающий, – пояснил Холъярд Хашдрахру.

– Да, – сказала она, – и этот номер должен был сохраняться за ним, пока он не закончит своей повести. После этого он должен был получить либо У-440…

– Квалифицированный работник в фантастике, – сказал Холъярд.

– Или У-225.

– Общественная информация, – сказал Холъярд.

– Простите, что такое «общественная информация»? – спросил Хашдрахр.

– Это профессия, – сказал Холъярд, на память цитируя «Уложение», – это профессия, специализирующаяся в прививке массовому читателю путем психологического воздействия благоприятного общественного мнения в противоречивых вопросах, без ущемления интересов каких-либо выдающихся личностей, причем основной задачей в данной деятельности является постоянная стабилизация экономики и общества.