Призрак Белой Страны. Бунт теней исполненного, или Краткая история «Ветхозаветствующего» прозелитизм

После разгрома деградировавшей под управлением иудеев Хазарии Святославом Храбрым IX в. на территории современной России, и последующего разгрома остатков хазарских княжеств на территории Кавказа и Курдистана в X–XII в., включая подавление бунта очередного иудейского лже-месии Давида Шломовича Алроя[91], - иудейская «параллельная элита» хазаров, как носители «ветхозаветного мировоззрения» окончательно трансформировавшегося в экстремизм талмудизма, были выдавлены в сторону Европы, где наиболее успешно им удалось закрепиться в Польше. Здесь они вошли в доверие к престарелому королю Болеславу IV (прав. 1146-73) — настолько, что тот доверил им заведовать монетным двором. В начале XIII в. «избранные» начали чеканить имена польских королей на иврите. Затем на иврите возглавившие монетный двор иудеи стали чеканить на монетах уже собственные имена. А к концу века все надписи на польских монетах были уже на иврите

— когда «избранные» получили монетный двор на откуп (создав тем самым в Польше «прообраз ФРС»).

В 1284 корольБолеслав «Благочестивый» издал специальную грамоту, приравнивающих иудеев к дворянству, шляхте — а, с точки зрения «экономической свободы» — превышающие возможности дворян.

Пик проникновения в польскую элиту произошел при Казимире III «Мудром (1333–1370), который, захватив русскую православную Галицию и часть Волыни (Малую Русь)[92], стремился колонизировать эти земли, привлекая на них льготами «еврейских» купцов и ремесленников, чтобы, разбавив русское православное население пришлым элементом, прочнее привязать эти земли к Польше. Ужев 1334 г. по специальному указу (эдикту) иудеи стали именоваться «людьми короля» — одновременно король закрепляет рабский статус польских крестьян (кстати, крестьянин

— от слова христианин).

Причиной особого благоволения короля Казимира «Мудрого» к иудеям была и его любовь к красавице Эстерке (Эсфири). Дочка портного настолько овладела королём, что он поселил её в своём дворце близ Кракова, где она родила королю Польши двух дочерей (которых воспитывала в иудейских традициях), и двух сыновей, Пелку и Немира, которых всё же крес-тили[93]. Из Польши иудеи проникли в Литву еще при Гедимине, который также снабдил их обширными привилегиями.

В 1385 в результате междинастического брака образуется Польско-Литовский союз, закрепленный в «Кревской унии» (зафиксируем для себя эту дату и отложим от нее 100-летний отрезок времени.).

Тем временем в Польше начался резкий рост числа «избранных» — которых к тому стали гнать из Европы. В XV в. их стало уже около 100 тысяч, в 1648 г. — 300 тыс. человек. По переписи 1765 года иудеи составляли уже 10 % населения Польши. «Имея столь солидную демографическую базу, они освоили все профессии, монополизируя некоторые из них, и самоорганизуются в некоторое подобие государства в государстве. Эта организация приобретает в 16 веке окончательные формы, так что с этого времени Польша на века становится главным мировым центром иудаизма» -пишет «еврейский» историк Леон Поляков[94].

Занимаясь ростовщичеством, иудеи фактически монополизировали экспорт пшеницы, леса, мехов и кожи, становились управляющими хозяйств шляхты — т. е. господами над миллионами польских, литовских и русских крестьян. Крестьянских и военных специальностей в списке их профессий не числись (каиниты и манихеи так же презирали землю). Зато они стали фактическими владельцами деревень с полями, лугами и крепостными крестьянами, получили право арендовать православные церкви, занимали крупные государственные посты и получали на откуп сбор налогов и таможенные сборы.

Экономика Польши и её народ не могли долго выдержать такое количество «избранных». По сути, христиане попали под двойной гнёт — «надстройки» в виде шляхты и иудеев, сплоченных собственными религиозными догмами и не имеющих никаких моральных ограничений по отношению к «неизбранным».

Упадок монархии и государственного управления происходит в то время, когда польским «избранным» были дарованы их важнейшие привилегии, включая учреждение «Комитета Четырех стран» («Ваад Араба Арцот») — органа иудейского управления Польши, где они начали доминировать в экономической жизни. Сами иудеи позже назвали этот время «Золотым веком еврейства».

К тому времени вся Польша оказалась разделена на территориальные кагалы («ваады», комитеты), подчинившие все местные общины без исключения. «Ваады» начали играть ведущую роль в Польше с 1519 г. Центральная власть из 30 главных раввинов составили совет верховного кагала или «Ваад Четырех Земель Польской Короны» — это и парламент, и правительство, и суд в одном лице, заседавшее на ярмарке в Люблине[95].

По сути, «всепольский кагал» воспроизводил схему «коллективного бека Хазарии» — когда при номинальном короле (сегодня — президенте) управляет «олигархия избранных», не имеющих никаких моральных ограничений. Позже эту абсолютно антихристианскую схему внук одного раввина лукаво закамуфлировал под «научным термином ‘капитализм’» — говоря про некий «исторический закон» и «обязательную стадию развития общества». Но разве это не был шаг назад — в тот «закон», который Иисус Христос уже давно «исполнил»?

Четкую характеристику «Вааду четырех стран» стран дал упомянутый нами выше историк Л.Поляков: «Современники не без основания сравнивали его с Синедрионом в Иерусалиме. Никогда евреи не пользовались в Европе столь широкой авто-номией»[96]. Ваад, или «польский Синедрион», стал религиозным и политическим центром тогдашнего Мирового «еврейства», начав смешение понятий вероисповедания и национальности. Отсюда шли законы, постановления и советы. Отсюда же осуществлялся и контроль не только над иудеями Европы, но также и Азии, и Африки. Согласно «еврейскому» историку Г.Грецу, даже всегда заносчивые иерусалимские иудеи в 1705 году обращались за советом и за указаниями к польским раввинам[97]. Например, спрашивали совета: оставлять ли в Талмуде листы белыми, где хула на Иисуса Христа, или печатать глумление над Ним. Что подтверждает и французский историк Флавиан Бренье[98].

Венцом скрытого управления «ваада» в 1569 стало заключения политико-валютного союза между Польшей и Литвой в форме т. н. «Люблинской унии» (по месту заседания «центрального ваада»). Оба государства объединялись в одно -Речь Посполитую - с общим королем, общим сеймом, единой внешней политикой и единой монетной системой, однако обе части сохраняли свою администрацию, казну, войско и суды. Т. е. в рамках «местечковой глобализации» была произведена «либерализация валютной системы и торговли».

Характерно, что название созданной самой большой на тот момент империи в Европе — «Речь Посполи-тая» — является дословным переводом с латинского на польский слова «Республика»; по-русски — «общее дело»[99]. Среди татар, турок и казаков в XVI–XVII веках Польшу часто называли Ляхистан, Лехистан (лях — поляк), но понятно, что корень у этого названия можно было бы взять и из названия другой этнико-религиозной группы…

В XVI–XVII вв. при «Вааде четырех стран» функционировало представительство иудеев Великого Княжества Литовского, но в августе 1623 года литовские кагалы образовали самостоятельный «Ваад главных общин Литовской Земли». Большую часть его истории этот Ваад возглавлял глава раввинского суда Брест-Литовска (где в 1919 году Троцким подписывался позорный договор с Германией). Отношения между польским и литовским «ваадами» регулировались представителями, которые съезжались для этого в Люблин. Оба «ваада» просуществовали до 1764 года, когда были ликвидированы резолюцией Польского сейма, установившей новую систему взимания подоходного налога с иудеев.

Помогло ли это создание в 1589 году политиковалютного союза между Польшей и Литвой укреплению государственности «Жечи Посполитой» — при условии доминирования «избранных» и их капиталов?

Увы, уже через три года — к 1572 году король окончательно превратился в декоративную фигуру, избираемую шляхтским сеймом. В качестве иллюстрации можно вспомнить хрестоматийный пример, когда «некий пан Самуил Лящ (Лащ) за убийство шляхтичей, изнасилование их жен и дочерей, захваты имений был приговорен польскими судами 236 раз к баниции (изгнание из страны) и 37 раз к инфамии (лишении чести). Приговоры тогда писали на пергаменте. Не лишенный юмора пан Лящ собрал приговоры и велел сшить из них себе кафтан. В оном кафтане Лящ появился в Кракове на балу у короля и даже сетовал дамам, что-де кафтан у него коротковат»[100]. Это объясняет, почему польские магнаты периодически вели войны и с собственным королем.