Чемпионат (СИ)

- Они у нас крепкие мальчуганы, им всё по плечу.

- Но не забывай, что у этих крепких мальчуганов есть не менее крепкая мать, которая не даст измываться над ними.

- Кто тут крепкий, говоришь? – Юра крест на крест накрыл Леру собой, и они стали безудержно целоваться, невзирая на копошившихся рядом детей. Тем, правда, было совершенно всё равно, что происходит за их спиной – у них были интересные совочки, формочки и песочек.

- Озабоченный, - Лера, сделав над собой усилие, слегка отпихнула разгорячённого мужа. Тот, вскочив, подхватил близнецов под мышки с разбегу сиганул в слегка шебуршашиеся воды Иссык-Куля. – Бешенный, - улыбаясь, прокомментировал Лера довольные визги малышей.

- Иди сюда, - крикнул из воды Юра.

Они были настолько гармонично встроены в окружающие красоты, что становилось непонятно, как в мире существует какая-то неидеальность, откуда берутся вражды и раздоры, несущее разруху и несчастия. Все четверо были исключительно красивы в своей любви и радости. Красивы улыбками и смехом. Эта идеальность не была приторной или скучной, она была просто естественна, как цветущие маки на ниспадающих склонах Тянь-Шаня. Природа щедро намазала цветами здешние места – ослепительно белый снег граничил с красноватыми скалами, переходящими в изумрудные луга, внизу плескалось бирюзовое озеро. Копошащиеся в своих играх карапузы являлись необходимой частью этой райской картины. Вокруг них и кружилась вся отдыхательная жизнь Бобровых.

Их таскали за собой повсюду, максимально стараясь обезопасить их быт. Если, конечно, вообще, можно говорить про безопасность в горах для годовалых мальчуганов. Иные крутили пальцами у виска, Юра же был уверен в своей правоте и робкие попытки воспротивится таким испытаниями для сыновей, рубил на корню.

Они ездили в ущелье Джеты-Огуз, забираясь под и на красные скалы, обрамлённые свежей зеленью; играли в прятки в «Долине сказок»; взбирались на перевал, откуда стекали воды Сырдарьи уже в другую, не иссыкульскую сторону. Поспевали абрикосы, черешни и вишни. Родители, удачно ограничивая приём витаминов малышами, сумели избежать пищевых отравлений. Мальчуганы зарумянились, ещё подросли и были озорны и веселы.

Но всё же они были разными. Андрейка больше бузил, неуклюже бегал (оба опережали принятые нормы взросления) и инициировал всякие подвижные игры; Никитка всё больше был задумчивым, в забавах брата занимал пассивную позицию, при этом был вполне улыбчив и дружелюбен. Он как бы был старше. Оба они обожали родителей и частенько визжали восторженно от огромного внимания, доставшегося от отца, в Москве бывшего не столь часто с ними. Лера их не баловала, и капризничали они совсем немного, в основном, из-за естественной конкуренции. Однако, через обоюдное же обожание (родители-дети) и образовалось самое страшное для близнецов наказание. За прегрешения и проступки, их подвергали меньшему вниманию и отсутствию улыбок. Андрейка глотал слёзы, а Никита, как и в остальном, по-взрослому хмурился и удручённо бычился взглядом. Естественно, такое душераздирающее зрелище не могли долго выносить ни Лера, ни Юра. Вскоре им давалось прощение, но зарубки воспитания накладывали отпечаток на карапузов. С ними было просто. Родители радовались им, и всё получалось складно.

Юра заметно посвежел взглядом, в котором обычно громоздили тучи рабочих невзгод и политических неурядиц, что он близко воспринимал. Всё чаще он вспоминал многочисленные разговоры с отцом в юности. И вновь, и вновь убеждался в его правоте. Смотря, как ослепительно красивая жена возится в прибрежных волнах с чудесными мальчуганами, он чувствовал, как прочнее стоит на этой земле. Как внутри крепнет стержень. Уверенность в себе и правде, позволит ему дальше бурить эту пучину невзгод и неустройства жизни. Он понимал, что его сила не только для него и его близких. Он чувствовал, он знал, что должен нести эту силу во вне, раздавать людям, отдавать себя и им тоже…

В конце отдыха, загоревшие, налившиеся здоровьям они сидели вечером на веранде, наслаждаясь тихим закатом. Ускользающее Солнце расплавленным золотом красило застывшее озеро, сверкало на снежных пиках тысячами искр. С востока небо наливалось тёмной синью с несмелыми пока звёздами. Близнецы уже сладко посапывали, утомлённые подвижностью на воздухе, Лера с Юрой же пили душистый травяной чай. Из сладкого было только кизиловое варенье, которое в меру кислило.

- Лерусь, смотри, для Великой страны ведь нужны и такие уголки тоже?

- Бобрик, ты прямо «Капитан Очевидность». Ясное дело, что нужны. Тут вон, сколько всего.

- Так чего ж мы упускаем – сельское хозяйство, ископаемые, отдыхать как здесь замечательно?! Только знаешь, что меня беспокоит? Ну, вот если в смелые самые мечты залезть.

- Что, милый? – Лера больше хотелось, чтобы муж просто говорил, чем узнать ответы на очевидные вопросы. От звука его голоса ей было уютно.

- Если землю ковырять, то очень осторожно. Принцип – что взял, то и отдал. И, главное, поменьше дорог, гостиниц, аэропортов и всяких, например, горнолыжных подъёмников. Природе нужно внимать, а не сжирать с потрохами. Конечно, можно сказать, давайте в каменный век, гармония с окружающей средой и никто никого не разрушит. Только это тогда будет не эволюция и прогресс. А я про другое толкую. Нужно развиваться в максимальном контакте с планетой. А не так, будто это контейнер с энергией различной. Его выкушали, отходами заполнили и поползли дальше, уверенные, что так и нужно развиваться цивилизации. Вот здесь не загажено почти – от чего? Оттого, что туризм в диком виде, а горы буровят только канадцы, золото добываючи. Вот те ущелья, кстати, ты сама видела – не очень уже выглядят. Да и Каракол с подъёмниками рядом тоску навивает.

- Но, постой, тогда что же ты за отдых предлагаешь? И как добывать из-под земли что-то, не повредив этой самой земли? – Лера всё же включилась в разговор.

- Нет, не я не в полной мере против разного рода инфраструктуры, когда она гармонично встраивается в окружающий ландшафт. Вот взять нашу лачугу – вполне себе комфортабельна, но сродни деревенским дома. А представь, здесь отель на пять тысяч человек, куча асфальта и бетона! А если на зиму – то рубить лес для трасc горнолыжных, взрывать скалы для организации подъёмников… То есть, надо подходить к вычерпыванию рекреационного ресурса очень аккуратно и с умом. А не оголтело бетонировать всю округу для переноса городского ландшафта.

- Ну, а с промышленностью? – не отставала Лера.

- Так ведь технологии есть! Есть! Вон, наш многостаночник Коля Шапиро в своей лаборатории чего только не напридумал. Тут, конечно, вопрос прибыли – маленько позатратнее будет добыча. Это понятно. Но для этого жёсткий контроль государства и должен быть. Не всё прожирать мгновенно, а оставлять ресурсы потомкам.

- Жёсткий контроль всегда вызывает некоторые протесты у граждан.

- А смотря, как этот контроль осуществлять. Это же не значит, с палкой стоять и бить по пяткам всякого ослушавшегося. Это гибкая система штрафов, поощрений, пропаганды и идеологии. Непростой механизм, но в идеале он позволяет настроить людей на нужный лад, сплотить их вокруг одной идеи.

- Что за нужный лад, какая идея, кто будет определять?

- Да, здесь ты права, что всё равно нужно принуждение, ибо без принуждения человек скатывается в лень и прозябание или в гедонизм и прожигание. Поэтому критерии просты – стремиться к недостижимым идеалам такой эволюции, когда строение цивилизации будет позволять достигать небывалых результатов в любой области, куда ни ткни. При этом всё это будет происходить вместе и только вместе с любыми природным организмом. Всё, что идёт во вред и мешает должно быть искоренено и отсечено. Непросто донести до людей, что истинное счастье и смысл не в получении дешёвого удовольствия, а в каком-то вечном стремлении. Это сложный момент, очень сложный. Пока что мы лишь видим разложение и распадение… Но! Но без качественного отдыха, конечно, ничего не построить, а качественный отдых он вот в таких местах.