Человек, нашедший свое лицо

вовать многим, даже славой. Сама слава не может дать столько счастья и наслаждения, как любовь! А славу можно завоевать и вторично. Только бы найти свое лицо!

Даже здесь, в кино, он продолжал поиски нового пути. Комик он или трагик? Смех или слезы должен исторгать он своей игрой?.. Ему казалось, что он колеблется только между этими двумя путями, не решаясь, на какой ступить. В его подсознании шла своя, сложная и напряженная работа...

Он вышел из низов народа. Провел горькое голодное детство. Он узнал превратности судьбы, зависимость маленького человека от каприза властителей жизни... Все это создавало свои симпатии и антипатии, производило отбор жизненных явлений. Мимолетные факты, уличные сцены, которые ему приходилось наблюдать, прочитанные в книгах случаи и мысли других людей, мелькнув в его сознании, опускались в темные глубины подсознания и там подвергались обработке и систематизации. И когда накоплялся достаточный материал, когда все эти отрывочные факты, мысли, впечатления сливались в единое целое, они вдруг всплывали на поверхность сознания как готовое решение.

Это и случилось с Престо в кино к концу сеанса. Он еще не мог охватить новую мысль во всех подробностях, но главное было найдено. Да, он нашел свое новое лицо! Его охватили такая радость и такое волнение, что он воскликнул, подобно Архимеду, нашедшему закон удельного веса:

– Эврика! Нашел!

Зал кино дрожал от смеха, и восклицание Престо потонуло в шуме. Только сосед справа посмотрел на него недоумевая, а Эллен спросила:

– Вы что-нибудь потеряли и нашли?

– Да! Все в порядке! – ответил Престо и вздохнул всей грудью. – Я нашел свой удельный вес! – произнес он тихо.

Мучительные колебания, размышления нового Будды кончились. Он словно родился вновь. Никакие трудности впереди не страшили его.

– Конец! – с сожалением сказала Эллен, когда экран погас.

– Начало! – весело отозвался Престо. И на вопросительный взгляд Эллен ответил: – Какой-то индийский мудрец сказал, что всякий конец есть в то же время и начало-начало чего-то нового.

Всю дорогу домой Тонио был необычайно оживлен и весел. Это заметила Эллен.

– Я и не знала, что вы такой забавный, – сказала она. – Вас словно подменили, или как будто вы нашли бумажник, туго набитый долларами.

– И подменили, и бумажник нашел! – воскликнул Престо. – Смотрите, Эллен, какие чудесные звезды, какая удивительная ночь!

– Вы еще и поэт?

– Конечно, поэт. Хотите, напишу вам стихотворение?.. Эллен! А у вас нет желания самой играть в кино? Быть артисткой?

– Играть в кино-о? Да я и ступить-то не умею! – отвечала девушка со смехом.

– Если бы вы только смогли остаться сами собой... Киноартистки получают много денег...

– Нет, не хочу быть киноартисткой, – ответила Эллен. – Они все какие-то изломанные. – И Эллен так комично пошевелила плечами, подражая салонным львицам большого света, что Тонио рассмеялся.

– Вы, кажется, единственная в мире женщина, которая не хочет быть киноартисткой. Кем же вы хотите быть?