Призрак Белой Страны. Бунт теней исполненного, или Краткая история «Ветхозаветствующего» прозелитизм

— Не смей ее касаться!

— Парень, — сказал второй охранник, — у меня в кармане пистолет. Я умею стрелять, не вынимая рук. Так что лучше отойди.

— И я стреляю, не вынимая рук из кармана, — сердито буркнул Корхов. — Старый трюк.

— Око за око? — ехидно заметил охранник.

— Так получается. Мне терять нечего, я старый и больной. А вот ты мог бы пожить.

Произошло небольшое замешательство, сотрудник консульства решил, что старик не шутит. Умирать же не хотелось даже за ленинские идеалы и товарища Сталина. Пока он раздумывал, как поступить, послышались свистки, появилась полиция.

— В чем дело?

— Вот эти товарищи хотят насильно увезти девушку, — сказал Горчаков.

— Неправда, — вцепившийся в девушку охранник. — Эта гражданка советская подданная, а мы — представители консульского отдела СССР. Гриша, покажи им документы.

Его напарник протянул документы и сердито заявил:

— Хорошо, что вы тут. Задержите этих людей, они пытаются похитить иностранную гражданку.

— Но ей плохо.

— Обычный обморок. Наши врачи приведут ее в чувство. Сейчас позвоним в консульство.

Полицейские растерялись, связываться с представителями иного государства им не хотелось. И тут Старый Лис вновь нашелся:

— Я — начальник полиции Старого Оскола Корхов Анатолий Михайлович, заявляю, что документы у этих господ могут быть поддельными. Необходимо разобраться.

— Разберемся, — сказал подошедший полицейский чин.

— Девушку срочно в медпункт, а вас прошу за мной. Всех!

Первый раунд был выигран, предстоял следующий.

Валентина открыла глаза. Большая белая палата и женщина в одежде сестры милосердия. Именно таких сестер она запомнила из старых отцовских журналов, посвященных Первой мировой войне. Увидев, что девушка пришла в себя, женщина тут же осведомилась о ее состоянии, затем ушла и появилась вновь, но уже не одна. Ее спутница была в белоснежном халате и строгих очках.

«Врач!» — догадалась Репринцева.

Доктор села рядом, прощупала пульс, внимательно посмотрела Валентине в глаза.

— Расскажите, что случилось?

Память возвращалась быстро. Несколько минут — и Валентина смогла восстановить всю картину событий за последний час. И тут она не выдержала, зарыдала. Сестра милосердия кинулась к ней, дала что-то выпить. Валентина постепенно успокоилась и. рассказала. Рассказала, ничего не утаивая, хотя не знала, кто эта женщина и какую роль может сыграть в ее судьбе? Однако слова сами вырывались. Врач внимательно выслушала, затем произнесла:

— Кто они — люди или звери? Нет, они хуже зверей, те не уничтожают себе подобных. Чтобы так, да еще под бравурные марши!.. Я ведь и сама сбежала оттуда. Пока отдыхайте. Закройте глаза и попробуйте немного поспать.

Валентина послушалась, однако успокоиться не могла, ее лихорадило. Ей сделали укол, и она опять погрузилась в сон.

А совсем рядом развернулись нешуточные бои. Сотрудники советского консульства заявили, что если Валентину Репринцеву немедленно не выпишут из больницы, разразится международный скандал. Долечиваться девушка будет в больнице при самом консульстве, а потом уже дома, в Москве. С другой стороны Горчаков убедительно доказывал полицейским: отпускать девушку нельзя, есть реальная опасность, что дома ее ждет уголовное преследование как дочери врага народа. Начальник полиции Курска выслушал доводы обоих сторон и сделал заявление:

— Дело сложное, во многом следует разобраться. Но мне только что позвонила лечащий доктор этой девушки. Несколько дней ей придется провести в больнице.

— Как несколько дней? — возмутился сотрудник советского консульства. — Я уже говорил, что наши специалисты.

— Ничем не могу помочь, — перебил начальник полиции Курска. — Так сказала ее врач.

— На каком уровне возможно решить этот вопрос?

— Ни на каком. Даже президент не станет вмешиваться. В свое время и Верховный правитель Колчак вам бы не помог. Лечащий доктор — главное лицо. Дискуссия закрыта, господа.

Работники консульства вышли из кабинета начальника полиции в настоящей ярости. А он тем временем обратился к своему коллеге из Старого Оскола, с которым его связывала старая дружба:

— Анатолий Михайлович сделал все возможное. Но долго держать ее в больнице не сможем. И потом, вдруг она сама изъявит желание вернуться на родину?

— Не изъявит, — заявил Александр. — Думаю, что смогу ее в этом убедить.

Начальнику курской полиции позвонили, он выслушал сообщение, одутловатое лицо сразу помрачнело, морщины на лбу стали видны явственнее.

— Что случилось, Олег Васильевич? — спросил Корхов.

— Советский консул! Требует, чтобы я немедленно принял его.

— Почему бы вам его не принять?

— В самом деле.

Олег Васильевич снял трубку и кратко бросил:

— Пригласите господина. виноват, товарища консула.

— Нам удалиться? — поинтересовался Анатолий Михайлович.

— Чего уж там, оставайтесь.

Горчаков внутренне приготовился. Если потребуется, он скажет этому консулу все, что думает. Подумаешь, шишка! Александр в своей стране и представляет четвертую власть.

Но когда консул вошел, Горчаков онемел. Материализовались самые страшные видения: он увидел карлика из детства, уже столько времени терроризирующего его сознание. Да, карлик постарел, многое в его внешности изменилось. Однако это был он!

От волнения Александр не услышал начала разговора. Стоило невероятных усилий, чтобы собрать всю волю в кулак. Он обязан это сделать ради Валентины!

— Она гражданка СССР, — резкий голос снова воссоздавал чудовищные воспоминания. Тогда, в поезде, карлик распоряжался судьбами других, теперь пытается все повторить. Но уже в другой стране!

(«Я повсюду приду!»)

— По нашим законам мы не можем ее передать вам, пока не будет соответствующего разрешения лечащего доктора.

— Мы доверяем только своим врачам.

— Мне уже ваши сотрудники говорили. Однако сомневаться в квалификации Воронцовой Елены Борисовны у нас нет никаких оснований.

— Так, так. Вы ведь знаете, где она получила диплом врача? В СССР. Теперь этого диплома ее лишили. Вот документ.

— Ее лишили не по профессиональным критериям, — возразил Олег Васильевич. — Вот встречный документ о том, что у нас она прошла переквалификацию.

— Странно, господин начальник полиции, — губы консула тронула едкая усмешка. — Между нашими государствами только-только нормализуются отношения, а вы (уверен, не осознанно) пытаетесь спровоцировать международный скандал.

— Что вы, Лев Семенович! — улыбнулся и Олег Васильевич, но по-доброму. — Из-за какого-то пустяка да осложнение отношений! Два, от силы три дня, и Репринцеву выпишут. И если она захочет, сможет вернуться обратно.

— Такое положение дел нас не устраивает, — заявил консул. — Вновь напоминаю о возможном ухудшении отношений. И действительно из-за пустяка.

— Уверен, этот пустяк не испортит отношений, — вторично возразил Олег Васильевич.

— И все-таки вынужден настаивать.

Горчаков хорошо понимал, что не должен влезать в разговор, да не выдержал, сорвался:

— Зачем вам нужна дочь врага народа? Собираетесь посадить ее в тюрьму? Вы ей уже придумали обвинение?

Не повернув головы в его сторону, консул ответил:

— Если по законам СССР ей будет предъявлено обвинение, мы тем более затребуем ее выдачи. Надеюсь, Российская Империя не станет покрывать беглую преступницу?

— Она не преступница!

Корхов недовольно посмотрел на своего молодого товарища, однако по-прежнему молчал. А консул поспешил воспользоваться очередным промахом молодости.

— Это определяет суд. Не виновна — уйдет с миром, дети не должны отвечать за родителей. Если виновна. уж, извините.

— И вы извините, Лев Семенович, другого решения у меня нет, — ловко ушел с «опасной дорожки» начальник курской полиции. Его тон был на редкость любезным.

— Повидать-то ее хотя бы смогу? Или она настолько больна, что любые контакты запрещены? Тогда о каких нескольких днях может идти речь?