Левая рука Бога

Классная смешалась, переключилась на другую цель.

– Ярцев! «Из всех героев Булгакова я предпочитаю собак Понтия Пилата». Денис, что это?

– Ну, они, во всяком случае, никому ничего плохого не сделали, – пожал плечами Ярцев.

Марфа закатила глаза.

– С ума с вами сойдешь. Так, Ярцев! Будь добр, к завтрашнему дню подготовь сочинение о причинах поступков героев Булгакова в романе «Мастер и Маргарита».

– Десять тысяч знаков? – уточнил Денис.

– Пятнадцать, Ярцев.

– С пробелами?

– Да, – смилостивилась классная.

– А в какой кодировке?

Марфа позеленела.

– Ярцев, я не понимаю, ты мечтаешь получить взыскание в личное дело? Имей в виду, все твои показатели собираются в школьном разделе личного дела.

– И в мыслях не было, Марфа Александровна, я уточняю условия задания, – сказал Денис.

– Закончили болтовню, Ярцев. Итак, Анжела, теперь ты, что значит, «я бы хотела иметь такого домашнего питомца, как кот Бегемот»?!

Анжела что-то угрюмо забасила в ответ, но Ярцева это уже не занимало. Схлопотал внеочередное задание, теперь придется колотить пятнадцать тысяч. Работы на весь вечер, к тому же жутко скучной – придется читать заданные условия к испытательной по роману, продираться через умопостроения знатоков ПОРБ.

…Над городом прострекотал вертолет, потом еще один. Денис посмотрел на него удивленно – бело-желтый, лекарская служба спасателей, расцветку «опасных» служб благодаря урокам «Роднознания» он затвердил накрепко. Вдали завыли и пронеслись служебные вопила – много, судя по звуку.

Ярцев нахмурился, украдкой вытянул умник. Что-то явно происходило в сонном городе Суджуке.

Прошумело за окнами, пронеслось по небу! Ярцев поднял голову, уловил краем глаза сверкающий вихрь, он прокрутился над крышами и упал где-то на улице Советов. Мгновением позже долетел далекий грохот.

Одноклассники вскочили, бросились к окнам.

– Слышали?

– Где это грохнуло?

– Это что, бомба?

– Так, все вернулись на свои места! – железным голосом провозгласила Марфа Александровна и осеклась, когда в класс чеканным шагом вошла Пелагея Валерьевна.

– Полчаса назад в Северном камнеходе сошел с рельс ездовой поезд, – объявила завбез. – В городе объявлено чрезвычайное положение, возвращайтесь домой и не выходите без лишней необходимости.

Повернулась к бледной Марфе.

– Марфа Александровна, выведите учеников на улицу, затем помогите девочкам в началке, там малыши перепугались.

Этому Ярцев удивился по-настоящему. «Железная Пелагея» – и вдруг малыши…

Уже на лестнице Денис расслышал надсадный рев вопил гражданской безопасности, от него дребезжали стекла и ныли зубы.

– Говорят, нападение, – во дворе рядом оказалась Вика, она не отрывалась от экрана умника. – Там ужас, пишут, сто погибших. Папа там, наверное…

Все сгрудились возле нее, повынимали свои умники, окунулись в «Облака».

– Папа? – Ярцев покосился на Вику.

– Ну да, он же дьяк Тайного приказа по Суджуку, – звучало это просто, как «небо синее, трава зеленая». – Только бы там больше взрывов не было.

– Наверняка хохлы! – убежденно сказала Анжела. – Больше некому. Сколько лет прошло, все Крым нам простить не могут. Вон в Донецком круге каждый день стрельба на границе.

– А может, вражеские лазутчики, американцы? – предположил кто-то.

– Ну да, группа из хохлов. А управляют американцы, конечно. Сами американцы подставляться не будут, чужими руками жар загребают.

– Да где взрыв, я в общегородской ленте новостей ничего не вижу…

– Да кто ее смотрит, она обновляется раз в сутки, иди на страницу к Лайфхаку, у него вести по минутам…

– Второй взрыв! – выкрикнула Вика.

– Ирий, – сказала Анжела. – Там рвануло…

Ярцеву стало тоскливо, он отошел к забору. Он уже такое видел – только куда больше, он видел, как многомиллионный город разом сошел с ума от страха и неизвестности. Три года назад, в метро. Что делать? Постить истерические записи, перекидывать мутные снимки и записи, множить паутину слухов? Ясно одно – что ничего не понятно, он ничего не может изменить и никому не может помочь.

«Интересно, а хоть что-то я могу?» – подумал Ярцев и отогнал мысль. Может. Заткнуться и идти домой, смотреть дальновид.

Интересно, где Локотькова? Суждук – болото, в Москве – жизнь. Вот она, жизнь, ешь полной ложкой. И где ее носит?

Денисовский умник задрожал.

Папенька.

Ярцев принял вызов.

– Денис, ты где?! – такого голоса у отца Денис никогда не слышал.

– В гимнасии, пап. Нас с уроков отпустили, говорят, нападение.

– Да-да, ты оставайся, там должно быть бомбоубежище.

– Па, ну какое бомбоубежище? – сказал Денис. – Ты же знаешь, в случае угрозы все лечебницы и школы в области поражения. А вдруг сюда развед-отряд заявится? Не, я домой пойду.

– Да, верно, – потерянно пробормотал отец. – Только будь осторожен!

– Здесь пешком пять минут идти, я за две добегу.

– Ладно-ладно, я тогда перезвоню, узнаю, как ты.

Отец отключился, Ярцев подхватил сумку, вышел за ограду. Никто не заметил его ухода, все уткнулись в умники, жадно делились последними новостями и снимками.

Он прошел половину посада, когда отец перезвонил.

– Слушай внимательно, – сказал он. – В квартире, в верхнем ящике моего стола возьмешь деньги. Там алтын сто, возьми все. Лови извоз и уезжай из города. Лучше всего по дороге на Геленджик, она сейчас пустая. Или морем – на «Ракету» до Сочи или Ялты.

Денис опешил. Сто алтын – это же миллион в рублях!

– Пап, ты чего? Кто ж меня без «времянки» на «Ракету» посадит? Да и зачем…

– Сунешь алтын двадцать, посадят, – отрезал отец. – Немедленно уезжай, Денис.

Ярцев остановился, оперся на стену. Под пальцами дрожали листы плюща.

– Пап, в чем дело?

– Без разговоров, ноги в руки! – рассердился отец. – Сделай хотя бы раз в жизни то, о чем я прошу!

– Пап…

– Диня, родной, так надо, – с отчаянием выдохнул отец. – Здесь может быть… то же самое, что в Москве.

Ярцев похолодел.

– В каком смысле?

– В том самом, Диня. Я не могу тебе всего рассказать, но наше «Око»… В общем, это из-за него все происходит.

– Что? Нападения?!

– Это не нападения, – устало сказал Виктор Семенович. – Это тульпы. Очень прошу, уезжай.

– Я понял, пап, – Денис закусил губу. – Я так и сделаю.

– Вот и хорошо, молодец, – с облегчением сказал Виктор Семенович. – Как выедешь из города, перезвони.

Он отключился.

«Как в Москве». Что это значит – смерть в подземке? Поезда, сошедшие с рельс, люди, умирающие вповалку на площадках, падающие на подъемниках, паническая толпа, выпирающая из станов, обезумевшая человеческая каша…

Прошло три года, но город до сих пор не оправился. Он соврал Кате, что все хорошо. Нехорошо, в сердце у Москвы теперь черная дыра, она только затянулась тонким ледком, все по нему ходят, а под ногами бездна. Нападение с применением отравляющих веществ. Кто в это поверит?! Парни показывали съемку из камнеходов, любительскую, запрещенную, только тогда Денис не хотел смотреть. Не хотел знать.

Он побежал по улице.

Виктор Семенович положил умник.

– Он успеет?

Игнатьев кивнул.

– Зря ты подробности сказал, все разговоры пишутся. Сенокосов может припаять разглашение.

– Да пошел он, – зло сказал Ярцев-старший. – Весь город в подопытных кроликов превратил.

– Ну, это не нам решать, – мягко сказал Игнатьев. – Давай работать, Виктор Семенович. Научники готовят эксперимент, хотят уздечку на эту аномалию накинуть.

– А получится? Это же черт знает что такое, тульпы какие-то… Что это вообще такое?

– Оружие, Виктор Семенович, оружие будущего, – Игнатьев погладил бороду. – А если получится, не просто оружие, а вообще будущее. Все, заболтались мы. Как там мой реактор?

Он сверился с светоплатом.

– Как часы. У нас-то все хорошо…