Чушь собачья

я сложность – без бляхи вас туда не пустят.

Существовал в Суслове еще и ресторан «Муму», но это уже не по нашим сусалам. Элита! Собаковладельцы! Ратмир бывал там несколько раз – в рабочее, естественно, время. Иными словами, в ошейнике и на поводке… Ну, что сказать? Нам так, конечно, не жить никогда.

– Доброго здоровьичка, Ратмир Петрович! – радушно приветствовал их коренастый кривоногий швейцар. Морда у него была – как у автомобиля после лобового столкновения. Старая гвардия, один из пригретых Адмиралом отставников. – С вами? – Одобрительно осклабясь, страж врат покосился на Лялю.

– Со мной, Азорыч, со мной…

А то он, старый пес, сам не видит! Но так уж здесь заведено. Иначе – не ровен час – возомнят о себе людишки.

Ляля сердито сдвинула бровки, Ратмир усмехнулся – и оба сошли по деревянным ступеням в колодезную прохладу погребка.

Обеденный перерыв в большинстве других фирм начинался часом позже – в сводчатом каменном зальчике было просторно. За ближним от входа массивным столом, смешно задрав лохматые черные брови, сидел и читал газету маленький тщедушный Боб из «Сусловского сусла». Услышав, что с ним здороваются, вскинул испуганные похожие на вишенки глаза.

– Америка-то, – произнес он упавшим голосом. – Вконец оборзела! Совсем с цепи сорвалась!

– Опять с Лыцком лаются? – лениво осведомился Ратмир.

– Бомбят… – горестно отозвался Боб.

За погруженной в полумрак стойкой таинственно, как в пещере, мерцали хромированные рукоятки и крантики каких-то хитрых агрегатов. Негромко звучал «Собачий вальс».

– А про него, между прочим, – не без кокетства ввернула Ляля, кивнув на спутника, – целая статья вышла.

Лохматые брови упали на глаза и тут же взлетели вновь.

– Лизнули? Где?

– В «Вечернем Суслове». Не читали еще?

Черная неухоженная бородка недовольно заворочалась под черными и столь же неухоженными усами. Тримминговать пора.

– Нет! – угрюмо сказал Боб. – «Суслика» я не читаю. Они там все Западу продались. Вот что читать надо! – Он потряс своей газетой. – Правда и только правда…

Ратмир всмотрелся. «Парфорс». Орган радикалов.

– Да брешут все подряд! – небрежно молвил он. – Хотя… Врут-врут, а потом возьмут да и похвалят. Верно, Бобик?

Нервный собрат по ремеслу подскочил на табурете и метнул исполненную правды газету на стол. Звякнула чайная ложечка.

– Не смей называть меня Бобиком! – взвизгнул он. – Сколько раз можно повторять? Меня зовут Боб! Боф и только Боб! Это официальная кличка! Так что будь добр!..

– Ну вот, обиделся! Я ж ласкательно! Ну, хочешь – меня Ратмириком назови…

– Приятного аппетита, господа кобели… – послышался с лестницы мелодичный, хотя и несколько жеманный женский голос – и под каменные своды погребка игривой походочкой снизошла мелкокудрявая миниатюрная блондинка. Вздернутый носик, челка – до бровей. – Опять грыземся? – великосветски осведомилась она.

Оба кобеля разулыбались. Секретарша Ляля пристально изучала исподлобья прикид незнакомки.

– Как там Джерри? – безмятежно