Страна затерянных душ

— Если ничто больше не может тебя ранить, — спросила Элли, — почему тогда ты боишься Макгилла?

— Макгилл знает, как ранить, но не физически. Ему известно, как заставить страдать до скончания веков, и будь уверена, если ему представится возможность, он не преминет ею воспользоваться. — Объясняя, Лиф широко раскрыл глаза и делал пассы руками, словно сидел у костра в палаточном лагере и рассказывал страшную историю. — Макгилл ненавидит детей, населяющих Страну затерянных душ. Ему не нравится, что мы шумим. Если услышит, что ты говоришь, поймает и вырвет язык или легкие, если заметит, что ты прикидываешься, будто дышишь. Говорят, что Макгилл был цепным псом при дворе дьявола, а потом перегрыз привязь и сбежал. Добраться до мира живых он не смог, попал сюда. Вот почему нельзя выходить из леса: только здесь мы в безопасности.

Нику показалось, что Элли рассказ не убедил. Он и сам не был уверен в правдивости этих историй, впрочем, учитывая затруднительное положение детей, правдой могло оказаться все, что угодно.

— Откуда ты все это знаешь? — спросила Элли.

— От ребят, проходящих через лес. Они рассказывали мне.

— А они действительно видели Макгилла? — поинтересовалась Элли.

— Никто больше не видит тех, кто с ним встречался.

— Очень убедительно.

Ник снова начал дышать. Он сдерживал дыхание в течение десяти минут и никаких негативных последствий не ощутил.

— Если рассуждать логически, чудовища существовали во все времена, — сказал он. — По крайней мере, таковыми их считали, пока для них не находилось более подходящего названия, а вместе с ним и объяснения. Гигантский кальмар. Акула с огромной пастью. Анаконда.

— Да понятно! — воскликнул Лиф.

Элли презрительно посмотрела на Ника.

— Спасибо, ты у нас прямо «Гугл». Когда мне в следующий раз понадобится важная информация, я введу поисковый запрос.

— Да, — парировал Ник. — Уверен, твой поисковый запрос будет просто блистать интеллектом.

Элли не удостоила его ответом и повернулась к Лифу.

— Так что, этот Макгилл похож на гигантского кальмара?

— Я не знаю, — сказал Лиф. — Но на что бы он ни был похож, он ужасен.

— Да это все выдумки какие-то, — усомнилась Элли.

— Можно подумать, ты все знаешь!

— Нет, — согласилась Элли. — Но времени у меня теперь предостаточно, так что рано или поздно узнаю.

Нику пришлось согласиться с тем, что у каждого из них была, по крайней мере, своя точка зрения. Конечно, в рассказе Лифа содержалась изрядная доля преувеличения, но ведь в любой сказке есть и доля правды. Что касается Элли, она выступала с точки зрения разумного пессимизма и смотрела на вещи практически.

— Лиф, — спросил Ник, — кто-нибудь из тех, кто проходил здесь, когда-нибудь возвращался?

— Нет, — ответил мальчик. — Их всех съел Макгилл.

— Или они нашли место получше, — предположил Ник.

— Или останемся здесь, или попадем Макгиллу в зубы, — резюмировал Лиф. — Вот почему я предпочитаю оставаться здесь.

— А что, если есть другой выбор? — спросил Ник. — Мы не живы, но при этом и не вполне мертвы, так что…

Ник вынул из кармана монетку, которая попала в Страну затерянных душ в числе тех немногих вещей, которые оказались при нем во время аварии. Она случайно оказалась в кармане брюк от костюма, который он редко носил.

— Может быть, я, ты или Элли — мы, как монеты, упавшие на ребро, знаешь, так бывает, если подкинуть?

Элли не поняла смысл фразы.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хотел сказать, что, возможно, стоит что-то предпринять. Кто знает, может, что-то изменится, и нам необязательно сидеть, опустив руки.

— Ну да, или поджав хвосты, — присоединилась к нему Элли.

— О чем вы говорите? — спросил Лиф.

— О жизни и смерти, — пояснил Ник.

Он подбросил монетку и поймал ее тыльной стороной руки, прихлопнув ладонью другой. Элли и Лиф не могли видеть, какой стороной вверх она упала.

— Может быть, чисто гипотетически, мы сможем найти способ выбраться отсюда. Туда, где в конце тоннеля горит свет, а может, чем черт не шутит, и обратно в мир живых.

Ребятам почудилось, что окружающие деревья прошумели эту мысль всеми своими ветвями, и от этого она показалась им еще многозначительней.

— Думаешь, это возможно? — спросила Элли и посмотрела на Лифа.

— Я не знаю, — отозвался он.

— В таком случае, вопрос заключается в том, куда нам пойти, чтобы найти ответ?

— Я хочу пойти лишь в одно место, — заявила Элли. — Домой.

Интуиция подсказала Нику, что это — никудышная мысль, но и он сам, подобно Элли, хотел попасть домой. Ему необходимо было узнать, выжил ли кто-нибудь из родных или вся семья «отправилась туда, куда должна была отправиться». Лес, в котором жил Лиф, находился на севере штата Нью-Йорк, дом Ника был не близко.

— Я из Балтимора, — сказал Ник. — А ты?

— Из Нью-Джерси, — ответила Элли. — Из южной части.

— Отлично. Тогда нам нужно держать курс на юг и по дороге расспрашивать всех, кто может хоть что-то подсказать. Глядишь, и узнаем, как выбраться отсюда… Тем или иным способом.

Ник убрал монету в карман, и они продолжили разговор о жизни, смерти и о том, как можно выбраться из того промежуточного состояния, в котором они застряли. Никто не обратил внимание на то, какой стороной вверх упала монета.

Элли всегда была человеком, ориентированным на достижение выбранной цели. В этом заключалась не только ее сила, но и слабость. Привычка доводить все дела до конца была частью ее натуры, но она же делала ее человеком негибким и упрямым. Несмотря на то что Элли с негодованием отвергала обвинения в упрямстве, в глубине души она понимала, что и сама себя порой за это ругает.

Зная за собой такие качества, девочка решила, что подкидывать монетку, быть может, хороший способ для Ника, но для нее, не привыкшей вести философские разговоры, нужно что-то другое. Как бы там ни было, Элли понимала, что отправиться домой — подходящая мысль, и решила ей последовать. Не столь важно, думала она, мертва я или наполовину жива, призрак я или привидение. Элли были неприятны даже сами мысли об этом. Лучше всего наметить цель, надеть шорты и сфокусироваться на том, как попасть домой, туда, где она провела всю свою жизнь. Да, так она и сделает. Когда она попадет домой, все разъяснится само собой. Элли предпочла остановиться на этой мысли, чтобы не лишиться рассудка.

У Лифа тоже был свой взгляд на вещи, но его жизнь давно уже не выходила за рамки мертвого леса. Он ни за что не пошел бы с ребятами, так как был уверен, что только в лесу мог чувствовать себя в безопасности. Остаться в одиночестве в лесу для Лифа было лучше, чем обрести компанию в большом и страшном мире живых.

Ребята решили сделать снегоступы. Идею подал Ник, но как они должны выглядеть, придумала Элли. А нужными практическими навыками обладал Лиф, который и сделал снегоступы, связав палочки ленточками коры. Элли решила, что обувь выглядит по-дурацки, но потом подумала, что вряд ли ее в ближайшее время позовут на модный показ, и решила не придавать этому значения.

— А зачем вам снегоступы? — спросил Лиф, когда Ник впервые о них заговорил. — До зимы еще несколько месяцев, а если даже и пойдет снег, он будет падать прямо сквозь нас.

— Они не для снега, — пояснил Ник. — Они для того, чтобы идти по дорогам мира живых и не проваливаться. Если при каждом шаге не придется вытаскивать ногу из асфальта, дело пойдет быстрее.

— Тогда это не снегоступы, а дорожные лыжи, — сказал Лиф, соединяя между собой палочки лентами коры. Закончив работу, он подал обувь Нику и Элли.

— Вы совсем не боитесь? — спросил он. — Вам не страшно встретиться с тем, что может поджидать нас в пути? Вас не пугает то, что вы, возможно, не видели, когда были живыми? Злые духи? Чудовища? Я целую вечность ждал, пока вы появитесь. Молился о том, чтобы вы были мне ниспосланы, ведь я говорил вам? Бог слышит наши мольбы отсюда. Может быть, даже лучше, чем раньше, ведь здесь мы ближе к нему.