Мы другие

Выпив его, Гари действительно почувствовал себя лучше. Через какое-то время проснулась Милена, также в разобранном состоянии, как морально, так и физически. Напившись отвара и закутавшись в пледы, они сидели на балконе и молча смотрели на прекрасный город, который постепенно просыпался и оживал вместе с ними. Было ощущение, что жизнь остановилась и так будет всегда...

* * *

В то время, когда вся компания отсыпалась в центре Парижа, владелец яхты и самолета Дмитро, который привез их во Францию, летел в Будапешт. Его сопровождала только Мила Йовович, молча смотревшая в иллюминатор. Если для всей компании прилет в Ниццу и Париж был праздником, то для Дмитро и Милы эта поездка имела куда более глубокий смысл. Прилетев в Ниццу, они не пошли гулять вместе со всеми, отдыхали каждый в своем номере, а вечером, едва прилетев в Париж, покинули его на том же самолете, полетев в направлении Венгрии.

АВСТРИЯ, ВЕНА

Прошло больше месяца с тех пор, как Эльхан не видел Зену. Не сказать чтобы он сильно скучал, но все же временами думал о ней, особенно в физическом плане. Раньше Эльхан уже бы места себе не находил от такого воздержания, а сейчас был спокоен. Он сосредоточился на деле, полностью доверяя своим наставникам и зная, что его действия помогут роду Ханотов одержать победу над Ивори. Он стал замечать, что уже не может общаться с людьми с другим цветом глаз, даже если это не Ивори или Милны. В отличие от Рустама, Эльхан проявлял к ним больше агрессии, особенно к Милнам. С Ивори было все понятно — вот враг, а самое главное — понятный враг, а Милны оставались для него темными лошадками. Он не понимал их амбиции, цели и, самое главное — не знал их местоположения. Милнов насчитывалось мало, но они были рассредоточены на большой территории, и у них не существовало объединяющего сообщества, не считая тусовок и общин. Эльхан поделился своими мыслями с Виктором, но тот только отмахнулся, дав понять, что Милнов серьезно никогда не воспринимал.

Вот уже больше недели Эльхан и Виктор жили в квартире в центре Парижа, и самым неприятным в этой ситуации оказалось то, что им никто ничего не говорил, и было непонятно, что делать. Рустам обещал, что Ахмет все скажет, но тот только встретил их в аэропорту и молча довез до дома. Больше недели никаких звонков и указаний. И если Виктор был спокоен, то Эльхан постоянно спрашивал, почему им никто ничего не говорит. Его не оставляло подозрение, что Ахмет не хочет работать с ним, поскольку что-то знает о гибели своего племянника. Но вскоре Эльхан изменил свое мнение. Ахмет внезапно приехал поздно вечером, без предупреждения, просто позвонив в дверь.

   —  У нас пять минут на сборы, через час отправляемся на поезде. Детали обсудим по дороге, — сказал Ахмет так, что ни у кого не возникло и мысли что-то еще спрашивать. Через час они уже сидели в комфортабельном вагоне поезда, который направлялся в Вену. Когда тронулись, Виктор спокойно и по-военному четко спросил:

   —  Есть проблемы?

   —  Могут быть, если не предпримем меры. Времени мало, поэтому надежда только на нас. Других групп нет, потому что информация получена только вчера, — ответил Ахмет.

   —  Какие вводные? — снова спросил Виктор, в то время как Эльхан не произнес ни слова с момента приезда Ахмета.

   —  Ситуация такова, что баланс сместился, и непонятно, в какую сторону. Ивори могут сильно изменить соотношение сил в мире, если предоставят информацию с доказательством против нас, — начал спокойно говорить Ахмет, а потом зло добавил: — И весь этот долбаный мир правозащитников может им поверить. Ивори — трусы, не идут на прямое сражение, а придумывают схемы, в которых они всегда не виноваты. Может, где-то Ханоты перегибают с напором... но, черт возьми, как еще воевать и возрождать род, когда в современном мире забыли, что такое настоящая сила! — Когда Ахмет это все говорил, по его эмоциям можно было понять, что он готов вскочить, выхватить меч и порубать всех, кто был рядом.

   —  Что у них есть на нас? — нарушив свое часовое молчание, спросил Эльхан.

   —  Точно не знаем, но нам известно, что что-то очень важное, разоблачающее наши действия в Восточной Европе. Мы знали, что появился новый идиот — Сноуден, но не знали, кто это и где он находится. Его информация может пролить ненужный свет на события в Украине и Сирии, — ответил Ахмет.

   —  Там вроде и так все понятно, — прокомментировал Виктор.

   —  Да не все там понятно, и там, и там. Слишком много интересов сошлись в одном месте и в одно время, и если раньше было понятно, то сейчас там полный вакуум, — сказал Ахмет.

   —  Может, замешаны Милны? — предположил Эльхан.

   —  Да кому эти малочисленные придурки нужны? Первые разбежались по лесам, — поморщившись, ответил Ахмет и добавил: — Там патриотов, конечно, хватает, которые раньше всех на удобрение идут, но много и истинных Ханотов уже погибло. Там и два Хана сложили головы, а Ивори не втягиваются в войну, предпочитая истреблять нас, иногда используя наших же воинов. Мы должны помешать их победе, особенно на информационном фронте. Это в общих чертах, завтра расскажу тактические шаги, — закончил Ахмет и закрыл глаза.

Дальше они ехали молча, и каждый думал о своем.

Эльхан поймал себя на мысли, что больше не думает о России, как о чем-то своем, о чем-то, что не хотелось разрушать. Вообще-то, он и не думал о ее разрушении, а думал о том, чтобы Ханоты жили и дальше в России единым сильным родом, без Ивори и Милнов. Мысль о последних почему-то опять вызвала у него неприятные ощущения. Эльхан был возбужден предстоящей операцией, боялся он не столько умереть в бою, сколько не выполнить задание, навредив тем самым всему роду. Закрыв глаза, слегка покачиваясь в несущемся вперед вагоне, Эльхан от возбуждения впал в состояние Ки Айки, о котором он слышал от Темира. С давних времен настоящие воины Ханоты перед важным боем впадали в такое духовное состояние, в котором безмятежность воина граничила с бессознательным. В Индокитае это называлось медитацией, в Японии — Ки Айки, а на Руси — состояние хмеля, то есть безмятежность «под хмельком». Так или иначе, Эльхан был уже далеко от этого поезда...

...Он бежал быстро, словно гепард за добычей. Как ни странно, но это был красивый современный чистый город, будто явившийся из недалекого будущего. Через мгновение, Эльхан понял, что он бежит не за кем-то, а от кого-то. Сил и энергии было столько, что он мог перепрыгивать автомобили известных ему марок, но ранее не виданных моделей. Чувствуя спиной приближение опасности, Эльхан прибавил ходу, прикинув, что бежит уже, вероятно, со скоростью, превышающей тридцать километров в час. Ощущение было странным, но чувство опасности перекрывало все, поэтому оставалась только одна мысль — бежать. Приближающиеся звуки становились все громче, и вот-вот что-то должно было уже поймать его. Изо всех сил оттолкнувшись от крыши автомобиля и преодолев метров десять в воздухе, Эльхан оказался на крыше небольшого магазинчика. Обернувшись на мгновение, он увидел что-то летящее и несколько человек в странной одежде, бегущих за ним. Эльхан успел заметить, что это странный город, словно из будущего, в котором он точно никогда не был. Через секунду Эльхан, разбежавшись, прыгнул с крыши в сторону соседнего здания, которое находилось метрах в пятнадцати от него. Словно в замедленной съемке, он перелетел это расстояние, видя, как медленно приближается окно соседнего дома, и резко влетел в него, выбив вместе с рамой, словно она была из пенопласта. Стекло рассыпалось на мелкие пластмассовые шарики, совсем не причинив вреда Эльхану. Оказавшись внутри какой-то комнаты со странной мебелью, Эльхан ринулся было внутрь квартиры, но резко остановился возле большого зеркального шкафа. Его бег остановил не шкаф, а зеркало, точнее, отражение в зеркале. Эльхан вдруг увидел себя... или человека, очень похожего на себя, но моложе и другого, и, что самое странное, у него были ярко-синие глаза.