Бетагемот

Неужели она настолько не верна памяти подруги, если эта мысль так мало ее радует? Или страх, что их нашли, вытеснил неистовство, или это все то же старое оправ­дание — что Лени Кларк, воздав тысячекратно, утратила вкус к мести?

«Пять лет назад меня не волновали смерти милли­онов невинных. А теперь мне не хватает духа наказать одну виновную».

Кому-то, вероятно, это могло бы показаться улучше­нием.

—...Еще неопределенно, — продолжает Лабин, вернув­шись к пульту. — Возможно, пославшие зонд ответствен­ны и за Бета-макс, а возможно, и нет. Если да, они уже сделали свой ход. Если нет, они еще не готовы. Даже если им точно известно наше местоположение — а я в этом сомневаюсь — все равно, либо у них еще не все фигуры на доске, либо есть иные причины выжидать.

Он, не тратя больше взглядов на булькающее позади существо, возвращается к числам на экране. Кларк бес­покойно косится на Нолан, однако намек Лабина про­зрачен и ясен:

Я здесь главный. Принимай как есть.

— Какие причины? — спрашивает она, помолчав.

Лабин пожимает плечами.

— Сколько у нас времени.

— Будет больше, если не сидеть на месте, — Кен складывает руки на груди и скребет себе бока. Под его гидрокостюмом неприятно шевелятся мышцы и сухожи­лия. — Если они узнают, что их засекли, то волей-неволей начнут действовать, и скорее раньше, чем позже. Так что наше дело — выиграть время. Отредактируем память зонда и отпустим его, устроив мелкую поломку, которая объяснит задержку. Окрестности озера обыщем на предмет «жучков», сеть обрежем как минимум в полукилометре от «Атлантиды» и нашего трейлерного парка. Лэйн прав: вряд ли эти мины установил зонд, но, если все же он, детонатор расположен в пределах действия акустической системы.

— Хорошо.

Хопкинсон с заметным трудом отводит взгляд от пав­шей подруги.

— Итак... мы замиряемся с «Атлантидой», обрабаты­ваем зонд и прочесываем округу в поисках других пако­стей. Что дальше?

— Дальше я возвращаюсь, — говорит ей Лабин.

— Куда, на озеро?

Лабин слабо улыбается.

— В Северную Америку.

Хопкинсон удивленно присвистывает.

— Ну, наверно, если кто и сумеет с ними разо­браться...

«Разобраться с кем?» — думает Кларк. Вслух этого вопроса не задает никто. С кем — это со всеми, кто остался там. Они. Они делают все, чтобы нас уничто­жить. Они шпионят за Срединно-Атлантическим хребтом, высматривают своими близорукими глазами координаты для торпедного залпа.

Почему — тоже никто не спрашивает. У этой охоты нет причин: просто так они действуют. Не ищи кор­ней — вопрос «почему» ничего не дает, причин не счесть, и мотивы есть у каждого, кто еще жив. Этот расколотый, биполярный микрокосм загнивает и заражает океанское дно, и все причины его существования сводятся к одной аксиоме: «А потому!».

И все же, сколько из здесь присутствующих — сколь­ко из рифтеров, и даже сколько из сухопутников — по настоящему опустили занавес? На каждого корпа, чьи руки в крови, приходится много других: родных, друзей, обслуги при механизмах и телах — и эти не виновны ни в чем, кроме связи с первыми. И, если бы Лени Кларк с такой яростью не желала яростно отомстить, если бы не решила списать весь мир в побочные расходы — дошли бы они до такого?

«Алике», — сказала Роуэн.

— Нет, — качает головой Кларк.

Лабин обращается к экрану:

— Здесь мы, самое большое, можем тянуть время. Но этим временем надо воспользоваться.

— Да, но...

— Мы глухи, слепы, на нас напали. Уловка не уда­лась, Лени. Нам необходимо знать, с чем мы имеем дело, и какие для этого дела есть средства. Надежда на лучшее больше не вариант.

— Пойдешь не ты, — говорит Кларк.

Лабин поворачивается к ней лицом, вздергивает бровь — вместо ответа.

Она хладнокровно встречает его взгляд.

— Мы.

Он еще до выхода наружу успевает отказать ей трижды.

— Здесь нужен командир, — настаивает он, пока на­полняется шлюзовая камера. — Ты подходишь как нельзя лучше. Теперь, когда Грейс выведена за скобки, у тебя ни с кем не будет проблем.

У Кларк холодеет внутри.

— Вот зачем это было? Она сделала свое дело, тебе надо было ввести в игру меня, вот ты и... сломал ее?

— Ручаюсь, ты бы обошлась с ней не лучше.

«Я убью тебя, Грейс. Выпотрошу, как рыбу!».

— Я иду с тобой, — говорит она. Люк под ними про­валивается.

— Ты правда думаешь, что сможешь заставить меня взять тебя с собой?

Он тормозит, разворачивается и одним гребком уходит из луча света.

Кларк следует за ним:

— А ты думаешь, что сможешь обойтись вообще без поддержки?

— Лучше так, чем с необученной обузой, которая ле­зет в это дело по самым неразумным причинам.

— Хрена ты знаешь, какие у меня причины.

— Ты будешь меня тормозить, — жужжит Лабин. — У меня куда больше шансов, если не придется за тобой приглядывать. Если ты попадешь в беду...

— Ты меня бросишь, — перебивает она. — Мигом. Я знаю, какой ты в бою. Черт, Кен, я с тобой хорошо знакома!

— Последние события доказывают обратное.

Он не сумел ее поколебать. Она твердо отвечает на его взгляд.

Кен ритмичными гребками уходит в темноту.

«Куда он? — гадает Кларк. — В той стороне ничего нет».

— Ты не будешь спорить, что не подготовлена для такой операции, — доказывает он. — Тебя не учили...

— Довод не в твою пользу, ты не забывай, что я прошла через Америку, и ни ты, ни твоя армия и все эти крутые тренированные парни не сумели меня пой­мать, — недобро улыбается она под маской. Улыбка ему не видна, но, возможно, Лабин успел настроиться на чув­ства. — Я вас побила, Кен. Может, я была куда глупее, и хуже подготовлена, и меня не поддерживали бойцы всей Америки, но я месяцами водила вас за нос, и тебе это известно.

— Тебе неплохо помогли, — напоминает он.

— Может, и сейчас помогут.

Он сбивается с ритма. Пожалуй, об этом Лабин не думал. Она рвется в брешь:

— Подумай об этом, Кен. Все эти виртуальные виру­сы собираются вместе, заметают за мной следы, создают помехи, превращают меня в легенду...

— Актиния работала не на тебя, — жужжит он. — Она тебя использовала. Ты просто была...

— ...Орудием. Мемом из плана глобального Апокалип­сиса. Дай мне передышку, Кен, мне и так никогда этого не забыть, сколько не старайся. Ну и что? Все равно я была носителем. Она искала меня. Я ей настолько нра­вилась, что Актиния сбивала вашу кодлу у меня с хво­ста. Как знать, может, она еще цела? Иначе откуда бы взялись те виртуальные демоны? Думаешь, они случайно называют себя моим именем?

Его смутный силуэт вытягивает руку. Серия щелков разбрызгивает воду. Он начинает заново, чуть сменив тон:

— Ты полагаешь, что если вернешься и объявишься перед Актинией — или тем, чем она теперь стала — она прикроет тебя волшебным щитом?

— Может и...

— Она изменилась. Они всегда меняются, ежеминут­но. Актиния не могла сохраниться такой, какой мы ее помним, а если то, с чем мы в последнее время сталки­вались, исходит от новой версии, тебе не стоит возоб­новлять с ней знакомство.

— Может и так, — признает Кларк. — Но, возможно, в основе она не изменилась. Актиния ведь живая, так? С этим все соглашались. И не важно, построена она на электронах или углероде. «Жизнь — просто самовоспро­изводящаяся информация, формирующаяся естественным отбором», так что Актиния подходит. А в наших генах есть участки, не менявшиеся миллионы поколений. Почему с ней должно быть иначе? Откуда тебе знать, что у нее в основную программу не вписан код «Защити Лени»? И, между прочим, мы куда направляемся?

Фонарь на лбу Лабина включается на полную мощ­ность, и на илистый грунт впереди ложится яркий овал.

— Сюда.

Серая, как кость, грязь, ничем не выделяющаяся. Даже камешка приметного не видно.

«Может быть, это кладбище, — от этой мысли у Кларк вдруг мутится в голове. — Может, здесь он все эти годы удовлетворял свои пристрастия отупевшими дикарями и пропавшими без вести, и вот теперь добрался до глупой девчонки, не понимающей слова „нет"».