Андроиды срама не имут

— Бывает, — заверила она. — Но вам это, думаю, не грозит… Вы, насколько я могу судить, шизоид с легким раздвоением личности: беседуете мысленно сами с собой, возможно, даже обращаетесь к себе на «ты»… А есть люди, которые и минуты не могут пробыть в одиночестве, подавай им слушателя! Вот таким эта работа при всей ее соблазнительности категорически противопоказана.

— Смотрителем каким-нибудь? — предположил я.

Карина Аркадьевна взглянула на меня с сожалением.

— Не разочаровывайте меня, Володя, — попросила она. — Вы казались мне таким сообразительным… Да! Забыла спросить: на голове у вас, надеюсь, шрамов нету?

— Нету, — сказал я. — А если бы были?

— Тогда бы все сорвалось. Первое условие: никаких шрамов.

— На голове-то? Кто там что разглядит — под волосами?

— Голову придется обрить наголо.

— Та-ак… — вымолвил я. — Прикольненько… Что мне еще придется обрить наголо?

— Все, — сказала она. — Все волосяные покровы.

Некоторое время я таращился на Карину Аркадьевну, надеясь, что та улыбнется. Не улыбнулась. Взялся за внезапно загудевшую лобную кость. Кусочки смальты сложились воедино, однако мозаика вышла настолько бредовой…

— Вы что, с ума сошли? — заорал я, напрочь забыв, кто здесь кто и чей у кого хранится паспорт. — Вы что, всерьез хотите впарить меня кому-то вместо…

— Владимир Сергеевич, — утомленно сказала она. — Я так надеялась, что хоть вы обойдетесь без восклицаний…

Хоть вы? Очень мило…

— Так я вдобавок не первый?!

— И не последний, надеюсь… Да, представьте! Именно это я и собираюсь сделать. Впарить вас вместо. Только, пожалуйста, не кричите так больше…

— Извините… — сказал я, нервно хихикнув. Не удержался и добавил полушепотом, как бы по секрету: — Да на всей Земле не найдется придурка, чтобы принял меня за…

— На Земле — да, — не дослушав, спокойно согласилась Карина Аркадьевна. — На Земле, пожалуй, не найдется…

Братцы, да она ненормальная! Как же я сразу-то не врубился? Все ясно: вышла на контакт с инопланетными цивилизациями… Ку-ку! Вот только видеокамеры… Хотя и они тоже вполне вписываются в общую картину… заболевания…

Высказать это барыне вслух я, понятно, не дерзнул, поэтому решил обойтись без слов: выразительно посмотрел на сарай, на отшатнувшиеся друг от друга душ с туалетом, потом оглянулся на полупрозрачный тополь, где незримая иволга продолжала изображать семейную сцену… Дескать, опомнитесь, дамочка! Вы в каком мире живете? Вот дом, вот изгородь из кроватных грядушек… А вы о чем?

— Обмылок!.. — злобно прошипела Карина Аркадьевна. — Я же вас просила…

Обмылок? Почему обмылок? Я обернулся к ней в смятении и обнаружил, что окрик адресован вовсе не мне. Рядом с разгневанной хозяйкой дачи сидел невесть откуда взявшийся некто в эластичном трико и с этаким, знаете, волдырем взамен головы. Фигура казалась отлитой целиком из гибкого серого стекла. Ни пуговки нигде, ни застежки.

Вне себя от бешенства Карина Аркадьевна потрясала кулачками перед гладким округлым рылом сидящего.

— Вы соображаете вообще, что творите? Я же сказала: только по моему сигналу! Какого черта?..

Тот сидел неподвижно. Возможно, тоже оцепенел.

— Ну и что теперь?! — В ярости Карина Аркадьевна была страшна.

Никогда не считал себя храбрецом, однако, должен признаться, поначалу испуга вообще не почувствовал. Отупение — да, было. Не знаю, сколько бы оно еще продлилось, но тут Карина Аркадьевна, спохватившись, подалась через стол, вцепилась мне в запястье.

— Спокойно, Володя, спокойно…

И по спине моей наконец пробежали мурашки.

— Расслабьтесь, Володя… — заклинала она. — Расслабьтесь… Ну будьте же мужчиной, ну!..

«Для настоящего мужчины совесть не помеха…» — внезапно всплыла в памяти недавняя ее фраза.

— А чо муму тянуть?.. — надменно и гнусаво послышалось вдруг из волдыря-головы. — Типа нормальный пацан…

Я обмяк. Во-первых, слишком уж неожиданно это прозвучало, а во-вторых, точно с такими же интонациями со мной беседовали месяц назад Толиковы кредиторы.

— Он просто в скафандре, Володя! — в отчаянии втолковывала Карина Аркадьевна. — Выключил мимикрию — стал видимым…

— Вы… кто?.. — выпершил я, обращаясь к безликому незнакомцу.

— Конь в пальто… — все так же гнусаво и надменно отозвался он. Отнял пальцы от стола и, к моему изумлению, раскинул их веером. Серая обтягивающая оболочка была, надо полагать, тончайшей — ногти проступали.

Не веря слуху и зрению, я растерянно взглянул на хозяйку. Та удрученно поджала губы и отпустила наконец мою руку.

— Ну, что делать… — с горечью молвила она. — Прибыл он сюда в середине девяностых. Можете представить, с кем ему пришлось общаться… поначалу… А переучиваться не хочет. Понимают — и ладно…

— Как-то… дико слышать…

— Вам дико? — Она усмехнулась. — А мне каково? Я, между прочим, бывший директор школы… Вы в порядке, Володя?

— Я бы, пожалуй, выпил… — просипел я, берясь за горло.

— Разумеется, разумеется… — засуетилась Карина Аркадьевна, извлекая из сумочки крокодиловой кожи стеклянную флягу коньяка и, что уж совсем поразительно, пару мельхиоровых стопок.

Должно быть, предвидя подобную ситуацию, припасла все заранее.

— Чуткий ты больно, — говаривал мне когда-то в подпитии Толик, мой задолжавший криминалитету шурин. — Как прибор. Ты на сотую долю ватта рассчитан, а жизнь — это киловатты, мегаватты… У меня стрелка чуть качнулась, а у тебя уже зашкалила…

Конечно, он был прав. Но, с другой стороны, там, где у других стрелку зашкалит, у меня она давно уже зашкалена. Все в обморок падают — один я, как вел себя, так и веду. Потому что давно уже в обмороке, падать некуда.

Видимо, именно эта особенность меня тогда и выручила.

Первую стопку я вопреки обыкновению ахнул залпом. Ждал, что ударит в затылок. Не ударило. Властно протянул опустевший мельхиор Карине — и, еле дождавшись, когда он станет полным, ахнул вторую.

Ударило в затылок, повело… Вот теперь можно было, не теряя интеллектуального равновесия, рассмотреть незнакомца в подробностях. Пришелец с уличными манерами был примерно моего роста и моего сложения. Особых примет, сами понимаете, не имелось.

— Как к нему обращаться?

— Обмылок.

— Простите?..

— Обращайтесь к нему Обмылок, — раздраженно повторила она. — Это кликуха. Погоняло. Как его зовут на самом деле, даже мне не известно.

А кликуха-то, между прочим, весьма точная. Гладкий, скользкий, ни единой отличительной черты. Словно и впрямь смылились.

— Слышь, Обмылок… — подавив истерический смешок, окликнул я на пробу.

— Чо надо? — осведомился он. Чем добил меня окончательно.

— Знаете что? — не выдержав, вмешалась Карина Аркадьевна. — Идите пока погуляйте. Черт бы вас драл с вашими спецэффектами! Весь разговор сломали… Зла не хватает!..

Удивительно бесцеремонное обращение с братьями по разуму! Пришелец, однако, смолчал. Потом сквозь него стали проступать очертания сарая — и несколько секунд спустя инопланетный гость растаял в воздухе. Смылился. Не иначе, мимикрию включил. Или ушел в иное измерение.

— Он здесь еще? — спросил я, не решаясь протянуть руку и проверить на ощупь.

— Не знаю. Вряд ли.

— А где?

— В Караганде… — надменно и гнусаво послышалось со стороны кирпичной дорожки. Шаркнула по обрывку линолеума незримая ступня. Надо полагать, Обмылок направлялся к калитке.

Карина Аркадьевна была сильно раздосадована. Выждала, пока отойдет подальше, потом сердито досмотрела на свою непочатую стопку — и тоже ахнула залпом.

— Спрашивайте! — отрывисто приказала она.

— Кто он? — Я завороженно смотрел на пустую кирпичную дорожку, ожидая, что отремонтированная мною калитка вот-вот сама собой откроется. Так и не открылась. Наверное, ушел через пролом на соседний участок.

— Жулик, — последовал мрачный ответ.

Я оторопел.

— В каком смысле?..

— Жулик в смысле жулик. Какой еще тут может быть смысл?