Чемпионат (СИ)

- Ну, что, мальчики - ваш французик околдован и, если слово будет за ним, он скажет слово нужное, - Лиля улыбалась.

- Я бы всё же поостереглась делать столь далеко идущие выводы, но хмурый дядька всё же действительно нам улыбнулся. А так-то он, конечно, матёрый и с харизмой. Но я не заметила в нём такого уж прям ловеласа. Он был галантен и вежлив, но не бабник, нет.

- Да, здесь с Лерой соглашусь.

- Ой, а вы думали, он вас в койку, что ли потащит? Я ж говорил, что он – ценитель! И общения!

- В общем, интересный мужик. Пойдёмте в зал уже.

Перед началом презентаций было помпезное и довольно нудное (хоть и красочное) представление самого Чемпионата. Выступали официальные лица, запускали видео, выходили красивые девушки. Всё было чинно и благородно – будто не было непонятной суеты и полной неопределённости, что терзала потенциальных участников всю осень.

- Как-то вроде и неплохо всё выглядит, будто бы всё и готово, - шёпотом отметил Бобров эту ситуацию. Лера кивнула.

Следом за вступительной частью вышел сам Кантона и на французском представил участников от Восточного блока, которых должно остаться только два. Юра наушник не втыкал – ему переводила жена. По словам президента выходило, что «Зенит» будто ещё и не обеспечил себе место.

- Спектакль или Кантона не в курсе? – спросил Бобров сидевшего по другую руку Ахметдинова.

- Этикет. Дань вежливости. С питерцами всё решено и с Кантона тоже. Заметь, как он морщится, когда про «Зенит» говорит.

- А нам надо будет выползать на сцену?

- Да, в общем, желательно. Причём, в полном составе. А то вон, гляди, Кличко вылезет со свитой – нас и видно не будет. А так женщины наши засверкают, попробуй, не заметь.

- Вот я и хотел бы незамеченным.

- Бобрик, ты вот уже который год звезда, а всё оборотную сторону медали отворачиваешь, - зашептала с другой стороны Лера. – Народ должен знать героев в лицо. Тем более, таких симпатичных героев, - улыбнулась она.

- Ладно, ладно. И что, ежели победим, то и маму с папой надо будет благодарить?

- А вот речи свои пламенные толкать будешь не здесь. Хотя… нет, давай не будем тормошить народ. Тем более, если «Динамо» и «Спартак» отъедут, будет шумно и не до тебя. О! Пошли презентации! – Тимур кивнул в сторону сцены, где на экране пошла демонстрация заявки «Спартака».

В шикарном и богатом ролике показывался стадион в Тушино, верные болельщики и богатая история. Красно-белым была пронизана ностальгия по чемпионским девяностым, героическим тридцатым, сложным семидесятым. В целом, всё выглядело достойно и мощно. Особый упор делался на «народный» имидж команды, который, конечно, последние два десятилетия заметно потускнел. Оттого давили на богатое прошлое.

Киевское же «Динамо» было нарядно и не сильно футбольно. Показывали красоты Киева и просторы Днепра. Мелькали красивые, без счёта, молодые лица девушек и красочные огни вечернего Крещатика.

- Похоже на рекламный ролик «Приезжайте к нам на Колыму», - шутканул Бобров.

- Да, будто футбол тут и ни при чём.

- Зато они оригинальны и опять же, намекают на бизнес. Мол, не футболом единым, - пояснил Тимур.

- Да, но ведь основная-то идея футбол! – возразил Юра.

- Основная, да. Но посмотрим, что из этого выйдет. О! Наш пошёл. Смотрим.

Они вперились в экран. Собственно, Тимур видёл всё же тысячу раз. Он был основным режиссёром, а Лера частенько ассистировала. Поэтому, он больше оглядывался на публику и «начальство». Бобров же глядел на происходящее с детской улыбкой. После образцов для шоу-бизнеса от конкурентов, презентация «Московии» выглядела наивной и чистой. Скромная, но стильная. От неё пахнуло свежим патриотизмом и набухшей популярностью. Всё было по-домашнему уютно. Зрители улыбались.

«Зенит» презентовал какую-то халтуру, заставив большинство зевать или брезгливо морщиться.

- Да… они правила приличия решили не соблюдать, - Бобров был тоже не в восторге.

Приглушённый свет снова набрал силу, на сцену пригласили участников.

- Ну, что же, друзья мои, вперёд! – скомандовал Тимур, и вся четверка полезла из глубины ряда в проход.

Четыре группы столпились на сцене, чуть позади главного микрофона. Команды были под стать своим презентациям: напыщенные киевляне, надменные питерцы, красно-белые спартаковцы и скромно-красивые «московиты».

Теперь Кантона был англоговорящим, и Бобров многое понимал. Это всё были вежливые слова про то, как все участники замечательны по-своему, но путёвки всего две. Поэтому сейчас объявляется перерыв, а после и будет объявлено решение. Желающие могут высказаться.

И все по очереди что-то там говорили, сводили к банальному «мы лучше потому и потому-то» («слава Богу, помоями друга не поливаем» - вздохнул Бобров), бряцали атрибутами и топали копытцами. От «Московии» высказался Бобров. Пихаемый тремя парами рук, он подошёл к микрофону:

- Мне просто хочется, чтобы простые ребята со двора играли для жителей в красивую игру.

Аплодисменты, занавес.

- Был краток. Уважаю, - прокомментировал Тимур.

- Умница, самое оно, - Лера похвалила.

- Ладно, пойдёмте, подрожим, - Бобров вытер потный лоб.

Перерыв затянулся почти на два часа. Гости нервничали и пили напитки. Алкогольные и пустые. Хмурился теперь не только Бобров, но и Ахметдинов. Железный татарин тоже нервничал, хотя, казалось, что нет более уверенно человека на всём острове, чем он.

- Будет тебе тень на лицо набрасывать, - сказала давно уже молчавшая Лиля. Она держала марку: бокал с шампанским шёл её аристократичному виду, хоть и одета она была скромнее, чем иногда в офисе.

Наконец двери зала распахнулись и позвали назад. Толпа смиренно притихла и ручейком затекла на свои посадочные места.

Киевляне, в противовес остальным, были улыбчивы и оживлены приглушенными переговорами.

- Что-то не нравится мне их веселье, - забеспокоился Тимур.

- И громила главный зловеще и с ухмылочкой на нас поглядывает, - поддакнула ему Лиля.

- Намекаете, что всё решено? А как же моя «проникновенная речь»? Всё насмарку?

- Ладно, поглядим. Может, это они от излишней самоуверенности – от «Зенита» заразились.

Вышел председатель комиссии, как водится, с конвертиком. Без предисловий, лишь стандартно посокрушавшись о тяжёлом выборе, раскрыл конверт.

-«Зенит»! – провозгласил он. Раздались жиденькие аплодисменты и едкие комментарии.

- Какая, однако, неожиданность, - не удержался и Юра. Остальные волнительно глядели на сцену.

Тут к председателю стремительно подошёл Кантона и практически выхватил у того конверт, отпихнув от микрофона. Дальше он как-то сумбурно на французском (от чего у многих возникали проблемы с пониманием услышанного) пробурчал, что комиссия, мол, комиссией, а он всё же Президент и высшим своим изъявлением выбирает «Московию». Он отыскал четвёрку «московитов» и средь седой бороды замаячила неявная улыбка. В киевском лагере послышались возмущения, ухмылки сошли с лиц, а Кличко попытался вылезти из кресла. Его удержали. Протесты никакого смысла не имели. В уставе, который был давно уже обнародован, крупными буквами говорилось, что последнее слово остаётся всегда за Президентом. Вот Кантона последнее слово и брякнул.

- Чего-то как-то и сил радоваться вроде и нет, - Бобров почувствовал опустошение. Похоже, Лера и Тимур с женой ощущали подобное. Так и сидели с блуждающими улыбками без объятий и слёз.

- А теперь концерт, - объявил конферансье.

- А, значит, можно и валить, - зашебуршился Бобров, разом почувствовав неуютность смокинга.

- В ресторан? Отметим? – предложила Лиля.

- По-моему, тут без вариантов, - поддакнула Лера, она ещё не до конца нагулялась в своём наряде.

- А как же Ганжа, Олег Иванович, ребята? - возразил им Бобров

- Ну… я должен признаться, что нас они ждут уже, - улыбался Ахметдинов.

- Как?! А если бы не прошли? – изумился Юра.

- Но ведь прошли же. Так что поехали, поехали.