Посвящения и посвященные в Тибете

Несмотря на интеллектуальный спад среди тех, кто возвратился к суевериям, дух первоначального Учения все же жив среди буддистов и достаточно силен, чтобы предотвратить отход от свободы воззрений среди ученого духовенства, к которой обязал своих учеников Будда.

Бескомпромиссная позиция, занятая в этом вопросе буддистами, можетбыть подтверждена многими отрывками из палийского канона. Я приведу здесь отрывок из "Калама-супы".

Несколько молодых людей поведали Будде о том, что в их стране наставники различных философских школ проповедуют так много разных учений, что они не знают, какому верить, и потому испрашивают совета.

Будда ответил: "Не принимайте ничего на веру лишь в силу традиций, хотя бы это и высоко чтилось многими поколениями и в различных местах. Не верьте ничему на том основании, что многие говорят об этом. Не поклоняйтесь слепо вере мудрецов прошлого. Не верьте тому, что вы создали в своем воображении, убедив себя, что это есть божественное откровение… Не верьте ничему лишь на основании авторитета ваших наставников или духовников. После исследования верьте тому, что вы сами проверили и нашли обоснованным, и только тогда согласуйте с этим свое поведение".

Какие бы модификации в последующем ни внесли ма-хаянисты в Учение Будды, этот пункт остался неприкосновенным. Можно даже сказать, что они подчеркивали необходимость духовной независимости.

Несколько отрывков из ритуалов мистических посвящений, приведенных в этой книге, подтверждают, какое важное значение этому придают и ламаисты. Здесь совершенно очевидно, что истинное "посвящение" – это процесс, р котором разум познает свою истинную природу, а все остальное – не более чем средства для достижения этого состояния.

И поэтому, хотя настоятели Гандана, как преемники Цзонхавы, и обладают определенным превосходством среди гэлугпа, это превосходство всегда сводится лишь к выражению почтения к ним, но ни в коем случае не дает им права оказывать какое-либо духовное давление как на монахов, так и на мирян, относящихся к их школе. Титул "Глава Желтых шапок", употребляемый иногда иностранными писателями и используемый мною как наименование, понятное западному читателю, на самом деле не указывает на какие-либо официальные функции.

Настоятели Гандана даже особо не упоминаются как наставники-мистики, хранящие специфическую устную традицию [дам-наг] методов психической тренировки. Монополия на дам-наг, а следовательно и связанные с ними посвящения, по-видимому, принадлежит школам "красношапочников", чьи корни уходят в далекое прошлое, к тем временам, когда религиозный мир Тибета был еще связан с буддистами Индии.

За несколько веков до рождения Цзонхавы, два могущественных великих ламы – школы кармапа и особенно школы сакьяпа – захватили светскую власть в стране, вытеснив феодалов, поделивших Тибет на княжества-провинции после прекращения рода последней царской династии. По существу, великий лама школы сакьяпа стал настоящим царем – правда, по милости Хубилая, первого китайского императора монгольской династии (XIII век), который, как сюзерен Тибета, утвердил его верховную власть.

Хотя реформа Цзонхавы и повысила строгость дисциплины у части ламаистского духовенства, но ни в коей мере не погасила в нем жажду светской власти. Власть, приобретенная великим ламой школы сакьяпа, возбудила зависть у настоятелей Гандана.

Лобсанг Гьяцо, пятый из них в линии преемственности, достиг своей цели, заручившись поддержкой монгольского хана, захватившего Тибет. Этот хан уничтожил власть школы "красных". Множество их монастырей были стерты с лица земли, другие конфискованы в пользу "желто-шапочников", а их члены были насильно введены в состав "желтой" школы. Светская власть в Тибете была передана Лобсангу Гьяцо его монгольским покровителем, подобно тому, как четырьмя веками ранее она была передана великому ламе сакьи другим монголом – ханом Хубилаем.

Возвысившись до царского звания, Лобсанг Гьяцо объявил себя аватаром бодхисаттвы Ченрези, покровителя Тибета, а своего наставника объявил аватаром мистического будды Опагмеда (Амитабхи).

Монастырь Гандан, скрытый среди гор в пустынной местности, уже не мог более служить прибежищем монаха, ставшего царем, хотя последний был обязан сохранять и на царском троне религиозную роль и даже носить монашеское одеяние.

В VII веке нашей эры великий царь Сронгцан Гампо построил крепость-дворец (ныне от нее остались только развалины) на холме Потала в Лхасе. Трудно было бы найти более подходящее место для нового властелина. Традиция сделала это место священным, связав его с памятью самых знаменитых царей Тибета, а диковинный вид холма, одиноко возвышающегося посреди необозримой равнины, делает его исключительно подходящим пьедесталом для жилища божественного повелителя. Лобсанг Гьяцо начал строительство необыкновенного здания, к которому впоследствии делались пристройки и которое со временем стало теперешним дворцом Потала.

Мы отнюдь не считаем его таинственной святыней, будоражащей воображение некоторых людей на Западе. Безусловно, Потала представляет собой монастырь, настоятелем которого является далай-лама, но с точки зрения совершаемых в нем ритуалов он ничем не отличается от всех прочих монастырей. Единственное отличие заключается в его явно аристократическом характере. Только сыновья самых знатных и богатых семейств могут стать его монахами. Их материальные издержки очень велики: они должны возложить на себя огромные расходы по содержанию монастыря и его гостей, оплачивая таким образом честь быть трапа64 в личном монастыре далай-ламы. К этому надо добавить, что прием в монахи учитывает также и способности кандидата, и недостаточно иметь лишь богатство и благородных предков: монах Поталы должен быть образованным – как правило, так оно и есть. Сыновья из состоятельных семейств, свободные от всех материальных забот, обычно с детства обучаются лучшими учителями, а поскольку, кроме учения, им больше совершенно нечем заниматься, то они без особых трудностей обретают того рода схоластическую эрудицию, которая столь ценима в Тибете.