Призрак Белой Страны. Бунт теней исполненного, или Краткая история «Ветхозаветствующего» прозелитизм

— Я так и не получила ответа на свои вопросы.

— Разве? — криво усмехнулся Прошкин.

— У меня ощущение, что и вы, и Коровин знали Федоровскую. Только почему-то скрываете этот факт. Хочу написать материал, а ваш руководитель всячески отговаривает, не советует лезть в это дело. Убийство ведущей актрисы! Позор для капиталистической системы, надо кричать, разбираться, как и в последующих убийствах. И вдруг!..

— Мы не следователи, а политические деятели, — ответил Прошкин, для которого слова Репринцевой казались хуже плетей.

Но девушка не сдавалась. Может то, что она сейчас скажет, лишь ее фантазии, но она скажет!

— Зинаида Петровна была замешана в нехороших коммерческих махинациях. Не связаны ли и вы с ними?

— Как вы смеете?!.. Обвинять партийного секретаря. В таком деле. Антикоммунистическая провокация. Причем безосновательная. — Чуть-чуть, и он задохнулся бы от возмущения.

«Попала в цель!» — догадалась Валентина.

— Партийный секретарь не есть лицо неприкосновенное. Сколько их сегодня в СССР привлекают к суду? Почему же вы себя и Коровина ставите над партией, товарищ Прошкин?

— Ну, знаете. Вы за эти слова ответите!

— И вы, — Валентина вошла в игру, из которой не хотела выходить. — Я сообщу о вашей, мягко говоря, странной позиции куда следует.

— Пожалуйста, — спокойно ответил Кирилл, хотя руки его предательски задрожали.

Давид и Рустам открыли рты, не понимая сути этой неожиданной схватки. Зато Надежда ощутила настоящую радость. «Молодец, Валька, здорово врезала ему!»

Неизвестно, чем бы все закончилось, но в дверь постучали, и с огромным букетом цветов появился Горчаков. Надежда обмерла от зависти, у Рустама загорелись глаза: «Молодец, джигит!», зато Давид грустно опустил голову: «Разве мне тягаться с таким». Лишь один человек встретил Александра с откровенной враждебностью, злобно фыркнул, отвернулся. Понятно, что это — о Прошкине.

Валентина представила своих товарищей из Москвы. Надежда кокетливо хихикнула, Давид протянул мягкую, почти женскую ручку, зато Рустам вцепился «джигитским» рукопожатием. Дошла очередь до Прошкина.

— А это?..

— Не надо, Валя, я его прекрасно знаю.

— Я тоже, — Прошкин демонстративно разговаривал с Горчаковым, повернувшись в пол-оборота.

— В классе ему частенько от меня доставалось. Помнишь, Кирюша, мои тумаки?

— Подожди! Скоро вы, князья, получите тумаки покрепче. Как в СССР!

Валентина заметила, что, несмотря на цветы и улыбки, Александр находился не в лучшем расположении духа. Что-то случилось?.. Ее догадки быстро подтвердились.

— В городе какое-то новое ЧП. Справа от гостиницы сквер. Когда я шел к тебе, то увидел полицейских. Толпился народ.

— Ты не узнал, что там? — удивилась Валентина.

— Не желаю работать без своего партнера. Сейчас сходим и узнаем.

— И мы с вами! — вскричал Рустам.

— Обязательно, — добавил Давид.

— Товарищи, у нас экскурсия. — пытался втолковать Прошкин. Однако быстро понял, ничего с экскурсией не получится. Живая история волновала ребят гораздо больше, чем полумертвая.

Все вместе они покинули гостиницу и двинулись в сторону сквера.

Народу набежало много, но в сквер никого не пускали полицейские. В толпе слышалось:

— Горло, говорят, перерезали.

— Убитый — солидный мужчина.

— Раньше ночью убивали, теперь средь бела дня.

— Полиция ничего не может. Гнать в шею начальника!

— Страсти какие! Из дома не выйдешь.

«Перерезали горло! — подумал Горчаков. — Значит опять тот же убийца?!»

Он сразу припомнил свое появление у дома Федоровской. Тогда все только началось! И когда же закончится?

Оставалось дождаться появления Корхова. А вот и он идет, грозно осматриваясь и чертыхаясь. Александр начал пробиваться к нему:

— Анатолий Михайлович!

Полиция стала его теснить, однако Корхов дал команду: «Пропустить!», Горчаков подхватил под руку Репринцеву и устремился к нему.

— Опять? — спросил Александр.

— Опять, — раздраженно бросил Анатолий Михайлович.

— А это кто?

— Валентина Репринцева из Москвы. Я вам рассказывал о ней. Помогает проводить журналистское расследование.

— Коммунистка, значит.

— Комсомолка! — с вызовом ответила Валентина.

Корхов окинул ее долгим, внимательным взглядом, будто что-то решал для себя. Репринцева смутилась. Александр спросил:

— Тот же самый убийца?

— Похоже. Почерк один.

— Убитый там?

— Да. Работают наши криминалисты. Хотите взглянуть?

Старый Лис спросил это с хитринкой. Он надеялся, что кто-то из журналистов обязательно откажется. Девушка так точно. Но все произошло наоборот. Александр тут же сказал: «Хочу», и Валентина молча кивнула. Корхову пришлось проводить их к месту преступления.

Мужчина сидел на скамейке в позе не испуганной, скорее удивленной. Неподвижные глаза застыли на смотрели в упор на подошедших. Валентина задрожала, отвернулась. Александр пытался строить из себя героя, вроде глядел на убитого. На самом деле он видел что угодно — парк, скамейку, но только не сам труп.

— Личность установили? — спросил он начальника полиции.

— Да. Некий Грязнов Антон Алексеевич.

Теперь следовало проверить догадку самого Александра. Если подтвердится, он на правильном пути.

— Анатолий Михайлович, а этот человек имел отношение к политике?

— Непосредственное. Он был активным монархистом.

— За одни убеждения убивают редко. Нужны еще и действия.

— Он действовал. По моим сведениям их группа участвовала в подготовке у нас правого монархического переворота.

— Тогда понятно.

— Что вам понятно? — поинтересовался Корхов.

— Одна идея, которая превращается в реальность.

— Эх, Александр Николаевич, — вздохнул Старый Лис, — ежели бы вы определились с друзьями, поверили бы мне, может, кое-каких трагедий удалось бы избежать. А то сперва вроде договорились, потом пошли на попятную. Так дела не делаются. Ну-с, ничего не желаете сообщить?

— Думаю, причина в политике.

— Не только вы об этом думаете. Они вон тоже. Горчаков увидел знакомых работников спецслужб, мужчина и женщина направлялись к Корхову. Мужчина коротко бросил:

— Господин начальник полиции, вы обязаны кое-что сообщить.

— С какой радости?

— У вас тут творятся дела, которые уже привели к международному скандалу. И англичане, и немцы потребовали от нашего правительства выдачи убийц их граждан.

— Фигу с маслом не хотят? Убийства произошли на территории Старого Оскола. Мы и будем их судить. По нашим законам.

— Вы не поняли, дело политическое.

— А я считаю — действует обычный уголовник. Я обязан его поймать и поймаю. О тайнах следствия, естественно, докладывать никому не собираюсь. Недовольны? Обращайтесь в высшие инстанции. А еще лучше, если президент или премьер-министр позвонит мне и скажет: «Анатолий Михайлович, введи этих людей в курс дела». Тогда расскажу все, как на духу.

— Вы пожалеете о своих словах, — впервые подала голос женщина. И опять они ушли, хотя и начальник полиции, и журналисты понимали, что скоро вернуться. И разговор будет проходить в другой тональности.

— Вот что, детки, — Анатолий Михайлович обратился теперь к Александру и Валентине. — Вот тут рядом есть кафе, кажется «Ромашка». Зайдите туда и ждите меня. Я пока кое-что здесь закончу.

— А зачем нам вас ждать? — поинтересовалась Валентина.

— Поведаете обо всех ваших изысканиях и гипотезах. Считайте это моим официальным распоряжением.

Что оставалось делать Валентине и Александру? Подчиниться.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Горчаков предложил своей подруге на выбор несколько блюд. Она отказалась, после увиденной в парке картины ее тошнило от одного только упоминания о еде. Она даже специально села спиной к залу, чтобы не наблюдать трапезу других.

— Как тебе наш начальник полиции?

— Честно, — немного подумав, промолвила Репринцева, — он мне понравился.