Странные приключения Ионы Шекета. Книга 1

Мы — два моих я — предавались воспоминаниям о том, как Бурбакис третировал нас своими проектами, и когда воспоминания достигли кульминационной точки, дверь произнесла раздраженно:

— К вам Пук Дан Шай. Впустить?

Обычно дверь не раздражалась по всяким пустякам вроде прибытия очередного клиента. Дверь на то и запрограммирована, чтобы не впускать без доклада и сообщать о посетителях. Если уж в голосе двери слышалось раздражение, это свидетельствовало о том, что новый посетитель попытался применить физическое воздействие, чтобы проникнуть в кабинет, не сообщив о себе заранее. Мне это не понравилось, второй моей половине — тоже.

— Впустить, — сказал я. — И поставить экран. Посетитель огнедышащий, судя по имени?

— Нет, — сообщила дверь. — Гуманоид.

— Тогда не нужно экрана, сам справлюсь.

Своим занудным скрипом дверь выразила сомнение в моих физических возможностях, но на подобную мелочь я уже давно не обращал внимания. Посетитель вошел с таким видом, будто он был Наполеоном Бонапартом, а я — французским народом, по гроб жизни благодарным явлению правителя.

Это действительно был гуманоид. Более того, человек — но какой! Роста в нем оказалось два метра сорок три сантиметра, я определил это точно, поскольку посетитель, войдя, задел макушкой висевшее под потолком знамя Зман-патруля, память о моей службе в этой замечательной организации. Масса посетителя превышала два центнера, и это я тоже легко определил по тому, как взвизгнули и прогнулись биметаллические пластины пола.

— Пук Дан Шай, — басом, срывающимся в инфразвук, сказал клиент и протянул мне через стол для пожатия свою ладонь, похожую на ковш метеоритной ловушки.

— Иона Шекет, — представился я, делая вид, что не замечаю протянутой руки, и не упоминая о том, что на самом деле представляю собой две равноправные личности, прекрасно уживающиеся друг с другом. — Если у вас есть заявка на безумное изобретение, готов вас выслушать.

— У меня нет никаких изобретений — ни безумных, ни обычных! — воскликнул Пук Дан Шай. — Терпеть не могу ничего, связанного с техникой!

— Зачем же вы тогда проделали путь с Земли до Цереры, записались на прием, довели мою дверь до истерики?..

— Объясняю, — заявил клиент. — Я, видите ли, главный врач клинической лечебницы для душевнобольных представителей цивилизаций Третьего галактического рукава. Это региональная клиника, принимаем мы только рожденных, а не отпочковавшихся, только дышащих, а не жаброносящих, поскольку специфика лечения предполагает…

— Замечательно! — воскликнул я. — Всегда мечтал посмотреть на психов с разных планет! Непременно побываю в вашей клинике — в качестве гостя, само собой разумеется. Вы здесь проездом, я вас верно понял?

— Неверно, — ухнул Пук Дан Шай. — Я специально проделал путь от Альтрогениба Второго, чтобы предложить вам проект, который прославит ваш Институт не только в пределах Третьего рукава, но даже в соседних галактиках.

— Вы же только что сказали…

— Да, я не изобретатель! Но в моей клинике лежат десятки разумных существ, мания которых заключается в том, что они воображают себя именно и только великими изобретателями прошлого, настоящего и будущего.

— Понятно, — вздохнул я. — Извините, вы неправильно поняли название нашего института. Безумное изобретение, согласно стандарту, — это ни в коем случае не изобретение, сделанное психом! Изобретение должно быть безумным настолько, насколько в свое время была безумной теория относительности или квантовая механика, или пространственная хронодинамика, или… В общем, вы меня понимаете?

— Я вас — да, а вы меня — еще нет, — холодно отпарировал Пук Дан Шай. — Изобретения моих психов никуда не годятся, это верно. Но прошу учесть, господин Шекет, что у меня лежат выдающиеся умы, которые воображают себя изобретателями, не умея изобретать. А также выдающиеся писатели, не умеющие связать два слова. И еще великие полководцы, не знающие, как руководить ротой. С полководцами и писателями все ясно — их мы лечим, поскольку полководческий и писательский таланты — от Бога. Но изобретатели! Их-то можно обучить, поскольку существует всеми признанная теория, в которой я, к сожалению, ничего не понимаю, но вы-то, Шекет, обязаны разбираться, как золотарь в дерьме! Что скажете на это?

И Пук Дан Шай ткнул в меня своим длинным пальцем, более похожим на стальной прут.

— Повторите, — сказал я, потирая ушибленную грудь.

— Почему в эксперты идут самые тупые? — будто бы про себя проговорил посетитель. — Повторяю. Есть разумное существо с отклонениями в психике. Диагноз: мания величия в области изобретательства. Можно вылечить и выпустить. А можно обучить — ведь это действительно умные существа, способные обучаться чему угодно! И тогда…

— Вы полагаете, — задумчиво сказал я, — что если сумасшедшего изобретателя обучить теории, то его изобретения…

— Это будут поистине гениальные безумные изобретения! — воскликнул Пук Дан Шай и стукнул по столу кулаком, отчего мой компьютер в ужасе отпрыгнул в угол кабинета и заявил, что отказывается работать в условиях повышенной сейсмической опасности.

— Итак, — продолжал Пук Дан Шай, немного успокоившись, — мы с вами объединяем усилия. Я предоставляю материал, отбирая наиболее перспективных больных. Вы обучаете их теории изобретательства. Они создают безумные изобретения. Прибыль мы делим пополам, поскольку клиенты моей клиники лишены всех прав, в том числе и авторских.

— Я нахожусь на государственной службе, — напомнил я-первый, в то время как я-второй упорно пытался оттеснить меня-первого от управления органами речи и готов был согласиться на сомнительное предложение. — То, что вы предлагаете, является…

— Ну хорошо — прибыль поделим между мной и государством! — пожал плечами Пук Дан Шай. — Кстати, я с удовольствием осмотрю вас на предмет выявления психических отклонений. Впервые встречаю человека, готового отдать государству прибыль от сугубо частного предприятия!

— Перейдем к делу, — торопливо сказал я.

Я почти уверен, что вы никогда не были в частных клинических больницах для умалишенных представителей инопланетного разума — ни в Третьем рукаве, ни в каком ином. Иначе вы бы сейчас не читали мои мемуары, а сами проводили время в соответствующей палате под присмотром дюжих санитаров, по сравнению с которыми Пук Дан Шай выглядел младенцем.

Палаты, ясное дело, были оборудованы по последнему слову психиатрической техники. Моим первым учеником оказался полоумный изобретатель с Реупагонды Акуманиты Девятой, вообразивший себя великим Футируганом Первым, придумавшим когда-то для этой планеты ментальную пленку, отгородившую ее от всей Вселенной. На самом деле звали психа Иуркаподом с каким-то порядковым номером, который менялся в зависимости от времени суток, и потому я его и запоминать не стал.

Главная проблема заключалась в том, что я ни в коем случае не должен был сообщать ученику, что обучаю его именно теории изобретательства. Ведь он-то считал себя достаточно великим в этой области! На помощь мне пришел Пук Дан Шай, заявивший Иуркаподу, развесившему по стенам палаты все свои двенадцать щупалец:

— Мы переходим от лекарственных методов лечения к вербальным. Это Иона Шекет, парамедик, он будет вам давать задания, а вы выполняйте их. Это ни в коем случае не повредит вашим занятиям в области изобретательства.

— Надеюсь! — важно проговорил Иуркапод, выделяя слова в виде жидкой субстанции, стекавшей на пол. — Я сейчас изобретаю гениальную штуку: аппарат для сворачивания звезды в узел.

— Прекрасно, — восхитился я и приступил к делу, нудным голосом прочитав Иуркаподу первую главу из учебника изобретательства для тугослышащих. Безумец был настолько погружен в свои проблемы, что на контрольные вопросы отвечал совершенно механически, и я только поражался его памяти и способности усваивать материал. В конце первого же занятия мы разобрались с главами о физических противоречиях и об идеальном конечном результате, и мне оставалось только надеяться, что новые знания не останутся лежать в сознании сумасшедшего ученика мертвым грузом.