Пасынки Колумба (СИ)

   Рики закричал еще сильнее и слился своим сознанием с сознанием чужого эмпата. Стало еще больнее, но и чужак уже дергался, хрипел, кричал. Ему тоже было очень больно. Рики сейчас видел его глазами. И по тому калейдоскопу, что кружил, вертелся, дергался, он понял, что это эмпат дергается и извивается. Время от времени глазами эмпата были видны еще двое чужаков, державших бластеры в руках и с суеверным ужасом, внимавшим на страшное действо, происходящее перед их глазами.

   Рики поднапрягся и, создав длинный узкий клинок, метнул его вовнутрь головы эмпата. Тот закричал еще сильнее, а боль в голове Рики стала спадать. Он бил и бил острием по сознанию чужака, пока связь между ними не прервалась. И Рики обессиленно упал в свое кресло.

   Сколько он лежал в кресле, Рики не помнил. Все было в какой-то дымке. Когда он пришел в себя, то понял, что его рубашка стала мокрой от выступившего пота. И ужасно хотелось пить. По всему салону гладера были неподвижно раскинуты тела его пассажиров. Живые, он видел, что они дышат. Но по-прежнему без сознания. Он протиснулся вперед, проползая мимо свесившихся с кресел тел, добравшись до большой сумки, в которой, как он видел во время поездки, находились еда и питье. Ему, кстати, так и не пообедавшему в доме дяди, еды не предложили. А теперь ему только ужасно хотелось пить.

   Выпив, наверное, литр необычайно вкусного напитка, Рики постарался взять себя в руки и осмыслить произошедшее.

   Чужой эмпат. Четвертого уровня. Почему четвертого? Ясно почему. Только эмпаты четвертого уровня могут свалить любого человека. Третьеуровневые этого делать не умеют. Вот он и свалил всех, включая дядю. А тот даже его не почувствовал. В отличие от Рики. Ну и какой же нужно сделать вывод? У Рики эмпатия четвертого уровня. С этим разобрались. Конечно, новость отличная, но радоваться будем позднее, сейчас не до этого.

   Что же произошло после того, как чужак вырубил всех в гладере? Он принялся за него и ничего у того не получилось. Он оказался чужаку не по зубам. И в этой схватке Рики победил. Значит, он не только имеет четвертый уровень, а скорее всего, он не самый худший из других эмпатов такого ранга. Этого чужака он оказался сильнее. Кстати, а что с ним?

   Рики стал сканировать окрестности и только почти на самом краю своего восприятия уловил чужой разум. Не эмпата. Тот был испуган и торопился, кого-то неся с большой натугой. Эмпата? Возможно. Рики вдруг решил созорничать. Вдруг получится? И послал импульс, похожий на тот, каким он свалил эмпата. Получилось плохо, его противник остался цел, но зато врага охватила паника и он, судя по всему, избавившись от груза, бросился бежать прочь. Это хорошо. Если он бросил чужого эмпата, то... То что? Да пока ничего. Он сам же из гладера не выйдет. Во-первых, нет никакого смысла рисковать. Мало ли что? Эмпатия эмпатией, но так можно нарваться и под чужой бластер. А для этого есть охранники. Вон они валяются без сознания. А, во-вторых, он не знает пароля для открытия дверцы. Это в обычных гладерах паролей нет, а в армейских имеются специально для таких вот ситуаций. Хотя, возможно, водитель (или это обязанность начальника охраны) мог его и не включать.

   А еще, что радовало, Рики вспомнил слова Владина о том, что двум эмпатам четвертого уровня не следует пересекаться друг с другом. Иначе один, более сильный, может выжечь более слабому целый уровень эмпатии. Поэтому, возможно, у чужого эмпата теперь будет всего-навсего третий уровень. Отлично! Ведь, кто знает, если снова им придется схлестнуться, не победит ли в этот раз чужак?

   Ну, а теперь, последнее. Что делать дальше? Признаться в обладании даром? Нет, нельзя. Лучше молчать. Тогда как все объяснить дяде и сенатору, когда они очнутся? Вопрос, конечно, еще тот. А когда, кстати, они очнутся? Владин не говорил про время. Зато сказал, что у всех будут болеть головы. Долго и очень сильно. Поэтому им не деталей будет. А объяснить он может просто: он тоже потерял сознание, зато очнулся раньше всех. И будет делать вид, что голова сильно болит. Отлично. Так и сделать!

   Пассажиры гладера стали приходить в себя, когда уже стояла глубокая ночь. Они очумело смотрели, пытаясь вспомнить и понять, что же такое с ними произошло. Задавали вопросы, которые в своем большинстве оставались без ответа. А что сказать, если сам ничего не помнишь и не понимаешь? Да еще и голову так сильно ломит. Запасы напитков быстро таяли.

   Когда сенатор и дядя Эвин немного оклемались, Айсберн тут же приказал водителю ехать в Лендон. И как можно скорее.

   - Что, Эвин, прошляпил эмпата? - зло спросил сенатор дядю.

   - Четвертый уровень, что вы хотите, мистер Айсберн? Откуда они такого взяли?

   - Да все оттуда, из Брамингейма.

   - Выходит, настолько все серьезно?

   - Да, но об этом не здесь. Ты лучше скажи, почему они, повалив всех, нас не сожгли? Ведь могли?

   - Могли. Мне и самому это непонятно. И еще вот что, мистер Айсберн. Хоть и не стоит здесь говорить, но если они до сих пор находились у объекта, значит...

   - Я понял.

   - С другой стороны, если нас не сожгли, значит, мы опоздали. Совсем на немного.

   - Да. И в поселке уже нет никого из них. Фора значительная. Сколько прошло времени? Шесть-семь часов. Пусть, час-два на сборы, значит, фора в пять часов. Достаточно, чтобы добраться к Лендону, обогнуть его и мчаться к Брамингейму.

   - Они могли поехать в объезд.

   - Это нам ничего не даст. Несколько дорог и где они именно сейчас? Даже если связаться с канцелярией правителя, пока те будут тянуться, мы сами давно будем в городе.

   - Значит, мы проиграли?

   - Если было, что проигрывать.

   - То есть ничего не было? Перелопатили все, поэтому нас и отпустили?

   - Да.

   - Мистер Айсберн, я вот что подумал. А если они не нашли не потому, что не было, а потому, что нашел Ирвин?

   Рики вздрогнул. Вот тебе и сильная головная боль. Хотя дядя эмпат и может облегчить боль. Впрочем, теперь это неважно - Рики проиграл, дядя догадался, что они с отцом нашли эти накопители.

   - Вот как? - сенатор задумался. - И тогда где же они?

   - У тех, кто убил Ирвина.

   Ого! Дядя, хоть и догадался, но все же не до конца. И теперь у Рики появилась возможность выкрутиться.

   Сенатор развернулся, выискивая Рики, который сжался за спинкой расположенного перед ним кресла.

   - Мальчик. Как его?

   - Рики.

   - Ах, да, Рики. Скажи, при тебе вы копались в гладере?

   - Да, мистер Айсберн.

   - И ты все видел?

   - Да.

   - Не отвлекался, не оборачивался?

   Сенатор сам подсказывал Рики его ответы.

   - Почему? Я же все головой крутил по сторонам. Там же трава высокая.

   - Зачем?

   - А вдруг крайши? В долине два крайша жили.

   - Ясно. И твой отец мог что-то поднять, кроме бластеров и батарей? Мог, а ты не заметил?

   - Мог.

   - Ты понял, Эвин? Куда ветер дует?

   - Они люди сенатора...

   - Тихо. Приедем в Лендон, буду разбираться.

   В город они въехали только перед рассветом. Сенатор прошел в дом, туда же ушел и дядя, а Рики остался один перед дверью. Если не считать охранника с бластером наготове. А гладер водитель отогнал куда-то за дом. Рики присел на ступеньке, обхватив руками колени. И задремал.

   Дядя его разбудил, когда рассвело. Стояло раннее утро.

   - Ну что, племянник, выдохся? Не так просто денежки даются. Поедем домой, там отоспишься. Может, и мне несколько часов удастся украсть. Есть, наверное, хочешь?

   - Да, дядя, я ведь не обедал.

   - Я тоже. Терпи.

   После случившегося нападения, дядя ни разу не пытался забраться в его голову. То ли устал, то ли дядина голова все-таки сильно болела, а может, Рики стал ему не интересен? Все может быть.

   Остаток утра Рики провел на все том же, что и вчера, диванчике. Когда он проснулся, совсем не выспавшись, уже был день. Пока приводил себя в порядок и завтракал, с тренировки вернулся Владин.