ЖД-рассказы

– А вы?- пролепетал потрясенный Васильев.- Вы что видели?

– Что я видел, того тебе знать не надо!- рявкнул Кошмин.- Мало ли что я видел! Тут каждый видит свое, умеют они так! Интересно послушать потом, да только рассказывать чаще всего некому. Тут щелку в вагоне приоткроешь – и такое…

– Ладно,- устало сказал Васильев. Он все понял.- Кому другому вкручивайте. Ведомство ваше, Минсельхоз, Минпсихоз или как вы там называетесь,- вы хорошо мозги парите, это я в курсе. И фантастику читали, вижу. Но дураков нет вам верить, понятно? Уже и телевизор ваш никто не смотрит, про шпионов в школах и вредителей в шахтах. И про призраков в Можарове, которых я один вижу,- не надо мне тут, ладно? Не надо! Я и так ничего не напишу, да если б и написал – не пропустите.

– Вот клоун, а?- усмехнулся проводник, но тут же схватился за рацию.- Восьмой слушает!

Лицо его посерело, он обмяк и тяжело сел на полку.

– В двенадцатом открыли,- еле слышно сказал он Кошмину.

– Корреспонденты?- спросил Кошмин, вскакивая.

– Телевизионщики. Кретины.

– И что, все? С концами?

– Ну а ты как думал? Бывает не все?

– Вот дура!- яростно прошептал Кошмин.- Я по роже ее видел, что дура. Никогда таких брать нельзя.

– Ладно, о покойнице-то,- укоризненно сказал проводник.

Васильев еще не понимал, что покойницей называют симпатичную из «Вестей». До него все доходило как сквозь вату.

– Нечего тут бабам делать,- повторял Кошмин.- В жизни больше не возьму. Что теперь с начпоездом в Москве сделают, это ужас…

– Ладно, пошли,- сказал проводник.- Оформить надо, убрать там…

Они вышли из купе, Васильев увязался за ними.

– Сиди!- обернулся Кошмин.

– Да ладно, пусть посмотрит. Может, поймет чего,- заступился проводник.

– Ну иди,- пожал плечом инструктор.

Они прошли через салон-вагон перепуганного Майерсона. «Sorry, a little incident»,- на безукоризненном английском бросил Кошмин. Майерсон что-то лепетал про оговоренные условия личной безопасности. Пять вагонов, которые предстояло насквозь пройти до двенадцатого, показались Васильеву бесконечно длинным экспрессом. Мельком он взглядывал в окно, за которым тянулись все те же серые деревни; лиловая туча, так и не проливаясь, висела над ними.

В тамбуре двенадцатого вагона уже стояли три других проводника. Они расступились перед Кошминым. Васильев заглянул в коридор.

Половина окон была выбита, дверцы купе проломаны, перегородки смяты, словно в вагоне резвился, насытившись, неумолимый и страшно сильный великан. Крыша вагона слегка выгнулась вверх, словно его надували изнутри. Уцелевшие стекла были залиты кровью, клочья одежды валялись по всему коридору, обглоданная берцовая кость виднелась в ближайшем купе. Странный запах стоял в вагоне, примешиваясь к отвратительному запаху крови,- гнилостный, застарелый: так пахнет в пустой избе, где давным-давно гниют сальные тряпки да хозяйничают мыши.

– Три минуты,- сказал один из проводников.- Три минуты всего.

– Чем же они ее так… купили?- произнес второй, помладше.

– Не узнаешь теперь,- пожал плечами первый.- Не расскажет.

– Иди к себе,- обернулся Кошмин к Васильеву.- Покури пойди, а то лица на тебе нет. Ничего, теперь только Крошино проехать, а потом всё нормалдык.