Сборник рассказов и повестей.

"Ну вот… - недовольно подумал он. - Раззвонила родственникам. Что у меня, магазин, что ли!"

– Вы ко мне? - негромко спросил он.

У Тамаркиной "родственницы" расширились зрачки.

– Вы меня не узнаете?

– Проходите, - поспешно пригласил Мосин.

Это была не родственница. Это была сама Тамарка. Только что же это она такое с собой сделала? Сергей взглянул на ноги посетительницы да так и остался стоять с опущенной головой. Глаза его словно примагнитило. Он хорошо помнил, что ноги у нее, грубо говоря, кавалерийские. Были.

– Вы понимаете… - лепетала ошалевшая от счастья Тамарка. - Я не знаю, как благодарить… Я их вечер носила… И вдруг за ночь… Прелесть, правда? - доверчиво спросила она.

– А почему вы, собственно, решили… - Мосин откашлялся.

– Ну как "почему"? Как "почему"? - интимно зашептала Тамарка. - Вы сравните.

В руках у Мосина оказался знакомый пакет. На жемчужном фоне сияли загаром изумительные женские ноги, внутри которых были видны контуры костей и суставов.

– Вы сравните! - повторила Тамарка, распахивая плащ, под которым обнаружилась самая хулиганская мини-юбка.

Мосин сравнил. Ноги были такие же, как на пакете, только суставы не просвечивали.

– Действительно, - проговорил припертый к стене Сергей. - Забыл предупредить. Понимаете, они… экспериментальные.

– Понимаю, - конспиративно понизила голос женщина. - Никто ничего не узнает. С сегодняшнего дня я числюсь в командировке, вечером уезжаю, вернусь недели через три. Что-нибудь придумаю, скажу: гимнастика, платные уроки…

Тамарка замялась.

– Скажите, докт… - Она осеклась и испуганно поглядела на Мосина. - Д-дальше они прогибаться не будут?

– То есть как?

– Ну… внутрь.

– Внутрь? - обалдело переспросил Мосин.

Судя по тому, как Тамарка вся подобралась, этот вопрос и был главной целью визита.

– Не должны, - хрипло выговорил Сергей.

Тамарка немедленно начала выспрашивать, не нуждается ли в чем Мосин, может быть, пленка нужна или химикаты, так она привезет из командировки. Он наотрез отказался, и вновь родившаяся Тамарка ушла, тщательно застегнув плащ на все пуговицы.

Мосин был оглушен случившимся. С ума сойти: за семьдесят рублей ноги выпрямил! Это еще надо было переварить. Ладно хоть выпрямил, а не наоборот. Так и под суд загреметь недолго.

Да, с будущим, оказывается, шутки плохи - вон у них вещички что выкидывают. Ему и в голову такое прийти не могло. С виду - колготки как колготки, нервущиеся, правда, но это еще не повод, чтобы ждать от них самостоятельных выходок.

– Ой! - сказал Мосин и болезненно сморщился.

Вчера он продал своей бывшей невесте ремень с золотистой пряжкой. Если что-нибудь стрясется, она экс-жениха живьем съест…

Впрочем, паниковать рано. Улучшить что-либо в фигуре бывшей невесты невозможно, фигурка, следует признать, у нее точеная. "Обойдется", - подумав, решил Мосин.

Он созвонился с заказчиками, раздал выполненные вчера снимки; не запирая лаборатории, забежал к начальнику, забрал вновь поступившие заявки и, вернувшись, застал у себя Лихошерста, который с интересом разглядывал нож, приобретенный вчера Мосиным на той стороне.

– Здравствуй, Мосин, - сказал инженер-конструктор. - Здравствуй, птица. Вот пришел поблагодарить за службу. Склад у тебя на этот раз как живой получился…

Он снова занялся ножом.

– Импортный, - пояснил Мосин. - Кнопочный.

Клинок со щелчком пропал в рукоятке. Лихошерст моргнул.

– Купил, что ли?

– Выменял. На зажигалку.

– КАКУЮ зажигалку? - страшным голосом спросил Лихошерст, выпрямляясь. - ТВОЮ?

Мосин довольно кивнул.

– Изолировать от общества! - гневно пробормотал инженер-конструктор, последовательно ощупывая рукоять. Вскоре он нашел нужный выступ, и лезвие послушно выплеснулось.

– Слушай, - сказал он другим голосом. - Где у тебя линейка?

Он сорвал с гвоздя металлическую полуметровку и начал прикладывать ее то к лезвию, то к рукоятке.

– Ты чего? - полюбопытствовал Мосин.

– Ты что, слепой? - закричал инженер. - Смотри сюда. Меряю лезвие. Сколько? Одиннадцать с половиной. А теперь рукоятку. Десять ровно. Так как же лезвие может уместиться в рукоятке, если оно длиннее на полтора сантиметра?!

– Умещается же, - возразил Мосин.

Лихошерст еще раз выгнал лезвие, тронул его и отдернул руку.

– Горячее! - пожаловался он.

– Щелкаешь всю дорогу, вот и разогрелось, - предположил Мосин.

– Идиот! - прошипел Лихошерст, тряся пальцами. - Где отвертка?

Он заметался по лаборатории. Мосин понял, что если он сейчас не вмешается - ножу конец.

– А ну положи, где взял! - закричал он, хватая буйного инженера за руки. - Он, между прочим, денег стоит!

Лихошерст с досадой вырвал у Мосина свои загребущие лапы и немного опомнился.

– Сколько? - бросил он.

– Валера! - Мосин истово прижал ладонь к сердцу. - Не продается. Для себя брал.

– Двадцать, - сказал Лихошерст.

– Ну Валера, ну не продается, пойми ты…

– Двадцать пять.

– Валера… - простонал Мосин.

– Тридцать, черт тебя дери!

– Да откуда у тебя тридцать рублей? - попытался урезонить его Мосин. - Ты вчера у Баранова трешку до получки занял.

– Тридцать пять! - Лихошерст был невменяем.

Мосин испугался.

– Тебя жена убьет! Зачем тебе эта штука?

Лихошерст долго и нехорошо молчал. Наконец процедил:

– Мне бы только принцип понять… - Он уже скорее обнюхивал нож, чем осматривал. - Идиоты! На любую др-рянь лепят фирменные лычки, а тут - даже запрос не пошлешь! Что за фирма? Чье производство?

– Валера, - проникновенно сказал Мосин. - Я пошутил насчет зажигалки. Это не мой нож. Но я могу достать такой же, - поспешил он добавить, видя, как изменился в лице инженер-конструктор. - Зайди завтра, а?

– Мосин, - сказал Лихошерст. - Ты знаешь, что тебя ждет, если наколешь?

Мосин заверил, что знает, и с большим трудом удалил Лихошерста из лаборатории. Ну и денек! Теперь - хочешь не хочешь - надо идти к Тохе и добывать еще один. Или отдавать этот. Конечно, не за тридцать рублей - Мосин еще не настолько утратил совести, чтобы наживаться на Лихошерсте… Рублей за пятнадцать, не больше.