Чушь собачья

я продеть руку в ременную петлю, в результате чего едва не лишился кисти, но пса каким-то чудом удержал. В отместку Ратмир уперся возле ближайшего исписанного во всех смыслах фонарного столба и нагло задрал заднюю лапу. Разумеется, ни при Ляле, ни при хозяине он бы на улице ничего подобного не отчинил. Но тут было дело принципа.

Рядом немедленно возникли двое из подразделения «Гицель». Проще говоря – собачники. С оружием, в камуфле.

– Вам что, площадки мало? – лениво осведомился старший по званию. – Знака не видите?

Действительно, бетонный граненый столб украшала табличка с перечеркнутым схематичным изображением собачки, справляющей малую нужду. Укреплена она была на значительной высоте, и тем не менее чья-то проказливая ручонка дотянулась – пририсовала нарушительнице непропорционально большое орудие преступления.

– Документы на пса…

Лев Львович послушно полез во внутренний карман пиджака.

– Доверенность на выгуливание… Была предъявлена и она.

– Породистая собака… – равнодушно упрекнул «гицель», вполглаза проглядывая аттестат. – Из князей вон… Акута… Акутагавых… Еще и с медалью… А натаскать как следует не можете!

– Сколько? – тихо спросил Лев Львович.

– И ремешок ненадежный… – сделав вид, что не расслышал, недовольно продолжал собачник. – В парфорсе таких выгуливать надо, с цепью… Намордник – металлический, а не замша…

Ратмир смирно сидел у ног и, развесив брылы, преданно пучил глаза то на «гицелей», то на Льва Львовича.

– Сколько? – повторил тот еще тише.

– С протоколом – двести.

– А без?

– Триста пятьдесят.

Лев Львович, кряхтя, уплатил. Обошлись без протокола. На противоположной стороне улицы двое легавых или, как их принято теперь называть, МОПСов (Министерство охраны правопорядка Суслова) с завистью следили за действиями собачников. Прямоходящих штрафовать было не за что… Либералы проклятые! Всё поразрешали!

– Даже тут в разор ввел… – укоризненно молвил Лев Львович.

Центральная собачья площадка представляла собой зеленый травяной квадрат приблизительно с половину футбольного поля, обнесенный чугунной парковой решеткой с позолоченными пиками и оснащенный внутри всеми мыслимыми приспособлениями, потребными для активного собачьего отдыха. Плата за вход примерно равнялась штрафу без протокола.

Лет пятнадцать назад вокруг такого сооружения с утра до вечера стояла бы плотная толпа зевак. Сейчас – человек двадцать по периметру, не более. Строго, по-генеральски выкатывал безумные, в прожилках, буркалы отставной одышливый мастифф с отвислыми щеками и веками. На складчатой харе – отвращение, скорбь, испуг: «Ничего не умеют… Погибло искусство…» Жадно следил за работой настоящих профессионалов остромордый щенок-первокурсник. Неподалеку несколько фанов (судя по замашкам – завсегдатаи всевозможных мундиалей и аджилити) громко обсуждали явные достоинства и тайные недостатки выгуливаемых. Ну и так далее, в том же роде…

Поскуливая и подергиваясь от нетерпения, Ратмир ждал, когда его наконец освободят от