Колесо Фортуны

Маркус рассмеялся.

— Блейк, детка, это же двадцатый век! Я пользуюсь самой прямой и современной связью. А ты чего ожидал? Столоверчения?

— Не шути, — настаивал Блейк. — Объясни мне. Зачем все это нужно?

— Это нужно тебе и мне, браток. И чтобы выиграть пари, которое мы с тобой заключили. И посмотреть, что я могу для тебя сделать. Мог ли ты мечтать, что у тебя будет собственная прямая линия связи с раем?

Он держит меня за простака, — разозлился Блейк, — и думает, что я заглотил наживку. Он втягивает меня во что-то… Я выясню позже, во что именно. Он вроде бы навязывает мне беспроигрышную лотерею. А когда я проиграюсь в пух и прах, на том конце провода раздастся глумливый голос: «Ну конечно, это не небеса, браток. Это преисподняя. Хочешь сказать, что ты не догадывался?» Но в том-то и дело, что я догадался. На самом деле я почти уверен в этом. Потому что с чего бы Марку Кейну делать что-то для меня? Особенно если он знает…

— Марко?

— М-м-м?

— Что происходит, когда ты… ну, попадаешь туда? Это правда, что говорят насчет всеведения? Ты действительно ясно видишь все, что было и что будет?

— До некоторой степени, — сказал Маркус. — Не совсем. Во всяком случае, я еще не вполне освоился. Думаю, в это надо врасти, что ли.

Тогда, может быть, он не знает?

— А Ева? Как онавписывается в эту ситуацию? Какое отношение она имеет к тебе и ко мне? Что она может мне сказать такого, чего я еще не знаю?

— О, она часть всего этого, поверь мне. Важная часть. Но если ты не можешь с ней связаться…

Голос начал таять. Странно, перед концом разговора Маркуса становилось слышно так, будто он ускользает за миллионы миль, миллионы лет отсюда.

— Если я не могу с ней связаться? — настойчиво повторил Блейк.

— Попробуй спросить официантку, — предложил Маркус. — Она знает, где Ева.

— Официантку? Какуюофициантку?

— Да ту, из кафе, — сказал призрак призрачного голоса. — Из кафе «Парадиз», — тень усмешки. — Откуда же еще? Пока, Блейк, детка.

Молчание.

«Парадиз» был таким ночным местечком, куда заходили исключительно избранные ночные завсегдатаи, любившие, чтобы было побольше крепкой выпивки, побольше громкой музыки и побольше розовой плоти, как можно больше обнаженной. Идти туда до десяти вечера не имело смысла. Это как раз подходило Арнольду. Потому что у него снова появилась изматывающая головная боль, все чаще и чаще повторявшаяся последние несколько месяцев.

Свирепая огненная мигрень, которая захватывала его и трепала, словно флажок на мачте; она ослепляла, обессиливала и делала его беззащитным; из-за нее он с трудом осознавал, кто он такой и где находится; в течение нескольких опустошительных часов он становился утлым челном в океане боли.

Наконец, незадолго до полуночи, он вынырнул из мигрени; боль рассосалась так же быстро и необъяснимо, как началась. Он осознал, что сидит дома, на кровати, раскачиваясь и сжимая голову руками, хотя и не помнил, как добрался туда. Но с исчезновением боли пришло воспоминание о необходимости завершить дело. И Блейк отправился в кафе.

У кафе «Парадиз» стояла сердито гудящая толпа. Блейку пришлось запарковаться в квартале от кафе и расталкивать плечами волнующуюся толпу, стараясь подобраться поближе. Перед входом стояла патрульная машина, и офицер сдерживал любопытных.

— Проходите, ребята. Вас это не касается. Проходите!

— И ты тоже, — сказал он Арнольду, который пробивался сквозь толчею, круглыми от ужаса глазами глядя на двух людей в белых халатах, которые тавшли носилки к карете «Скорой помощи». На носилках лежало тело под белой простыней. На простыне виднелись красные пятна.

— Что случилось? — выдавил Арнольд.

— Проходи, — сказал коп. — Не задерживайся.

Рядом кто-то начал рассказывать:

— Это официантка. Какой-то хиппи вошел через заднюю дверь и застал ее на кухне одну. Пырнул ее ножом три раза.

— Проходите! — раздраженно сказал коп. — Не задерживайтесь! — И внезапно с отвращением: — О, великий Боже!

Арнольд свалился на мостовую. Толпа в этом месте напирала особенно сильно.

И вновь перед рассветом зазвонил телефон.

Блейк Арнольд, который и не думал спать, схватил трубку с безумным видом.

— Маркус, — закричал он, — это ты?

— Ага, вот он, мой браток! — одобрительно сказал Маркус. — Ждешь моего звоночка? Ну как, поговорил с официанткой?

— Марко, она мертва! Кто-то убил ее как раз перед моим приходом. Марко, что она такого знала, что мне следовало разузнать? И почему со мной случаются все эти странные вещи?

— Тебе просто не везет, детка, — утешил его Маркус. — Просто полоса невезения. Убили, говоришь? — Можно было почти расслышать, как Маркус пожимает плечами. —Что ж, такое случается. А смерть вовсе не такая уж плохая штука. — Его смех был крайне вульгарен. — Мне следовало знать.

— Но ты говорил, что она могла знать, где Ева. Как же мне теперьнайти Еву? Если эта девушка была единственной, кто знал…

— Ну, возможно, не единственной, — сказал Маркус. — Еще телефонистка. Она может тебе сказать.

— Какая телефонистка? Где?

— В отеле, где живет Ева, — донесся стремительно затихающий голос. — Та, которая дежурила в тот вечер, когда вы ужинали вместе. Попробуй поговорить с ней.

И вновь далекий щелчок. И гудок.

Арнольд позвонил в отель. Голоса этой телефонистки он никогда раньше не слышал. Но он никогда не звонил Еве в такое время. Девушка сказала, что напарница сменилась в двенадцать. Может ли она что-то сделать?..

— Нет, спасибо, — сказал Блейк. — Позвоню ей завтра вечером.

Но он опоздал. Потому что вновь после обеда в голове застучало. На этот раз он даже не пытался бороться с болью. Он уже знал, что это бесполезно. Поэтому просто остался дома и лег на постель. Если опять наступит затмение, лучше, чтобы это произошло в знакомой, безопасной обстановке. Он действительно отключился на некоторое время. Но около десяти пришел в себя, полностью одетый, вытянувшись на постели.

Голова чудесным образом прояснилась. Он посмотрел на часы. Было поздно, но не слишком. Пожалуй, в самый раз. Девушка, которая ему нужна, все еще на дежурстве и не слишком занята. Блейк поехал в город.

Перед отелем царило необычное оживление. Толпы, правда, из-за позднего часа не было. Но вновь, как в прошлый вечер, перед входом стояла патрульная машина и полицейский что-то строчил в блокноте. Когда Блейк припарковался у обочины, офицер подошел и склонился к окошку.

— Не паркуйтесь здесь, мистер, — сказал он.

— Простите? Разве здесь запрещено?

— Сейчас да. С минуты на минуту подъедет «Скорая».

Глаза копа зашарили по его лицу, полускрытому в темноте.

— Вы здесь живете?

— Нет. Просто в гости к… к другу.

— Я вас раньше не видел?

Блейк подумал: «Видел, конечно. Меня угораздило грохнуться тебе прямо под ноги вчера вечером у „Парадиза“».Но он только сказал:

— Не думаю. Ладно, офицер. Я отъеду. — Он завел мотор, а потом спросил осторожно: — А что там случилось?

— Девушку убили, — лаконично сказал коп. — Телефонистку. Не знаем, кто это сделал и почему, но она уже окоченела. Ага, вот и «Скорая». Давай проезжай.

Блейк отъехал. О ребра грудной клетки, словно о прутья клетки, бились крылья паники. Полицейский задумчиво посмотрел ему вслед. Затем вынул блокнот и записал номер машины…

Маркус Кейн не позвонил в эту ночь. И на следующую ночь тоже не позвонил. И на следующую, и на следующую. До Евы Блейку тоже не удалось дозвониться. Ни в офис, где начальник не мог объяснить ее отсутствия. Ни домой… Впрочем, он и не пытался, потому что каким-то внутренним чутьем, сам не зная почему, Блейк опасался звонить ей.

Три дня прошли в мучениях. «Незаслуженных мучениях, — думал он. — Что со мной происходит? Всего неделю назад я был счастливым человеком, у меня была постоянная девушка, хорошая работа, хорошее здоровье, хорошие перспективы. И вдруг целый мир полетел к чертям, словно в мусорную корзину. А причина всему — телефонный звонок на рассвете и мертвый человек, которому известно то, чего не знает больше никто».