Складка

И повернулся Бог иссеченной спиной к ним, и ушел к горизонту. Балтазар же, придя в себя, очень удивлялся, что Клара ничего из случившегося с ними не запомнила. Единственное, что убедило ее тогда в правдивости рассказа, — немеющие, будто замороженные руки. Замечал, что она постоянно в шерстяных перчатках?

Умберто завершил свой рассказ почти уже в полной темноте. Слышно было, как в доме сердито стучит Лусинда, будто затеяла на ночь глядя перестановку мебели.

«Да, красивая сказка!» — признал Питер.

«Сказка? — удивился Умберто. — Это было бы сказкой, если бы все не произошло так, как повелел Бог! Мы уходим, и мы возвращаемся, и никто из нас не в состоянии оставить жену ради других женщин, хотя и встречает их на своем пути!..»

«Да брось! — рассмеялся Питер. — Сам же рассказывал, что муж Камилы не вернулся из Сан-Пауло, и она умерла из-за этого! Значит, не настолько и привязывают женщины из рода Отца Балтазара!»

«Ты не трожь Камилу! — тихо сказал Умберто, ставя стакан на пол. — Камила дочь моя вторая, и был бы я тогда здесь — ничего бы такого не случилось. А что не вернулся Алехандре, так ясно тебе было сказано: не оставит жену ради другой женщины! Он же, уйдя отсюда мальчиком, с ума сошел, влюбившись в мужчину!»

«Прости, — смешался Питер. — Ну, а мать Агаты?»

«Филипа? Она не выдержала, ушла вместе с Рикардо. Снова расставаться не захотела, предпочла одну жизнь до самого конца множеству встреч и разлук. Не нам судить ее, пусть Бог рассудит!»

На это Питер ничего не ответил. Лишь когда Умберто начал вставать, чтобы распрощаться с гостеприимными хозяевами, вдруг спросил, будто вспомнил.

«А как это получается, что сюда никто, ни единый человек без нашей воли попасть не может? Пузырем каким-то деревня накрыта? Полем?»

«Не знаю, про какое поле ты говоришь и о каком пузыре думаешь, но это как раз самое простое — сам бы мог догадаться!»

В свете лампы, сочившемся сквозь занавески и падающем на веранду, Умберто выдернул из-под ремня полу рубахи, поднял ее и ребром ладони вмял, зажав рукой снизу.

«Слышал выражение «как у Христа за пазухой? — спросил он, и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Ну, а деревня наша — в складке. Точь-в-точь, как на рубашке сейчас: сверху края смыкаются, а мы — внутри! С любой стороны к деревне подходят, делают лишний шаг — и уже за рекой. Тот же лес, то же небо… Для любого самолета внизу сплошные деревья, ни полей, ни домов, ни огородов. Мы есть — и нас нет. Так что не сомневайся, Питер, все получилось, как Бог решил!»

Умберто протянул руку, прощаясь, сначала инженеру, потом его сыну. Громко топая деревянными башмаками по доскам веранды, дошел до крыльца.

«Пока, Лусинда! — крикнул он уже со ступенек. — Спокойной ночи!»

«Спокойной ночи, баламут! — отозвалась женщина из открытого окна. — Домовой, видать, тебя не любит, если допоздна в гостях сидишь! А ведь дочки у самого, мог бы и о жене подумать!»

Усмехаясь, Умберто сошел на камни дорожки. С близняшками Агата легко справлялась и без него.