Синий олень. Трилогия (СИ)

– Я сам рассчитаюсь с этими людьми, – сказал он, – но сюда я пришел говорить о другом. Что ты сделал с Дианой?

Если прежде Самсонов был еще не до конца уверен в виновности Жени, то при виде смертельной бледности, покрывшей лицо молодого человека, у него исчезли последние сомнения.

– Я… я же говорил вам… я отвез ее…

– Ты никуда ее не отвез, она уже больше не возвращалась домой, и ты это знаешь.

– Я не знаю, куда она пошла потом! – срывающимся голосом закричал Женя. – Я довез ее до дома и оставил, откуда мне знать, что было потом?

– А это что? – на ладони Самсонова лежал, причудливо переливаясь в свете старинной люстры Ады Эрнестовны, бриллиантовый кулон. – Это было на ней, я подарил это ей в тот день, когда ты ее убил.

В глазах Жени мелькнул страх – он только теперь вспомнил про кулон.

– Я не…

– Ты изнасиловал ее, потом испугался и задушил. Кулон завалился за сидение, когда вы боролись. На сидении машина была ее кровь – она была девушкой. Не пытайся отпираться, все против тебя. Именно поэтому ты не приехал на похороны жены твоего дяди – ты, убийца Дианы, не в силах был посмотреть в глаза ее сестре и брату. И не рассказывай мне про доклад, по уважительным причинам его можно было перенести.

Неожиданно Женя успокоился.

– Хорошо, шеф, – с легкой иронией в голосе проговорил он, – вы считаете, что так было – пусть так и будет. Я знаю, что девчонка вас особо не интересовала. Сначала я подумал, вы подарили ей кулон в награду за отданную девственность, так сказать, но потом понял, что это просто была причуда богатого человека. Чего вы хотите? Вам хочется повязать меня этим по рукам и ногам? Я прекрасно знаю, что вы собираете компромат на всех сверху донизу, чтобы потом люди плясали под вашу дудку, как марионетки. Хорошо, вяжите меня, я ваш раб.

– Ладно, – усилием воли подавив нахлынувшее бешенство, спокойно ответил Самсонов, – тогда пиши признание.

– Какое признание?

– Во всех подробностях, как ты это сделал – от начала до конца.

– Понятно, хотите иметь компромат в письменном виде. Ладно, напишу, только это не так интересно, как вы полагаете. Я не маньяк, она сама меня раздразнила, как мальчишку. Я сдуру полез к ней, она меня ударила. Я разозлился, решил ее проучить – не думал же, что она с вашим бриллиантом все еще девица. Потом, конечно, извинялся, даже просил выйти за меня замуж, но она взбесилась, заявила, что пойдет в милицию, полезла из машины. Я поймал ее за волосы или за шею, не помню уже, потянул, ну и… что‑то хрустнуло. Смотрю – она мертвая. Пришлось скрывать следы.

– Пиши, – сквозь зубы процедил Самсонов, – все, что ты мне сейчас рассказал, изложи в письменном виде.

Внимательно перечитав написанное признание, он сложил его вдвое и спрятал во внутренний карман пиджака.

– Ну, и что дальше? – Женя старался говорить насмешливо, но голос его слегка дрожал. – Говорите, что я должен сделать – я сделаю.

– Дальше ты сядешь в тюрьму и за все ответишь, завтра я передам эту бумагу следователю, который занимался этим делом.

– Я… да вы… Да я вас лучше убью!

– Сидеть! – ледяным голосом произнес бизнесмен, и в лицо Жене глянуло черное дуло пистолета, – я еще не до конца ответил на твой вопрос – что я сделаю дальше. Дальше ты сядешь, и с тобой будут обращаться так, как обращаются на зоне с насильниками – я приложу все усилия, чтобы тебе не делали поблажек. Станешь удобной подстилкой для лишенных женщин маньяков, воров и убийц.

Женя закрыл глаза и судорожно затряс головой.

– Я написал, как вы велели, вы же обещали мне…

– Разве я тебе что‑то обещал? – бровь Самсонова саркастически взлетела кверху. – Не помню.

– Почему? Вы что, правдолюб, вам больше некого разоблачать? Вокруг вас криминал на криминале, а я…я случайно влип в это дело, вы меня, можно сказать, сами спровоцировали – просили подвезти девчонку, нацепили на нее бриллиант, я и подумал… Так для чего вы это делаете?

– Хорошо, я объясню, – устало проговорил бизнесмен, – я делаю это потому, что Диана была моей дочерью.

– Что?! – Женя в изумлении откинулся на спинку стула. – Да вы сумасшедший, что вы придумали? Отец Дианы погиб много лет назад.

– Я не погиб, меня вынудили исчезнуть. Я – Юрий Лузгин, муж Халиды, и давно мог объявить всем свое имя, но не сделал этого, чтобы не нарушить ничей покой. Однако, если придется себя назвать, чтобы доказать твою вину и твою причастность к убийству моей дочери, я это сделаю.

– Вы – Юрий? – воскликнул Женя таким тоном, каким говорят: «Как приятно, что мы встретились!», – Конечно же, вы – племянник первой жены дяди Сережи, родственник моей двоюродной сестры Тани! Я мог бы догадаться – ваш портрет висит у Лузгиных в Москве. Конечно, вы изменились, но я бы вас узнал, если б такое могло прийти в голову. Я знаю, что мой дядя Сережа всегда любил вас и заботился, как о сыне. За это вы хотите отправить меня за решетку и навлечь позор на него и на моего отца?

– Ты не слишком‑то боялся навлечь на них позор, когда подделывал их подписи на бланках сертификатов, – резко ответил Самсонов, – думаешь, я этого не знал? Прекрасно знал, просто для меня это не имело значения, раз за рубежом подделанный сертификат принимали за настоящий. Так что не пытайся спекулировать на своей семье, ты продашь и отца, и дядю.

Вспыхнув от стыда и унижения, молодой человек вскинул голову.

– Хватит! Вы хотите отомстить за вашу дочь – что ж, я вас понимаю. Око за око, убейте меня!

– Я не убийца и не палач, у меня нет права отбирать твою жизнь.

– Лучше смешать меня с дерьмом?

– Дерьмо к дерьму не липнет. Возможно, побывав на зоне, ты больше будешь ценить жизнь и скажешь мне спасибо, что я тебе ее оставил.

– Нет, только не зона! – отчаянно выкрикнул Женя. – Не издевайтесь надо мной, убейте меня!

– Зря. Из тюрьмы выходят и начинают сначала, как поется в песне, а смерть перечеркивает все раз и навсегда. И зачем мне нужно связываться с уголовным кодексом – даже ради тебя?

– Я сам себя убью! У вас не будет никаких осложнений, все подумают, что я совершил самоубийство на почве нервного срыва из‑за напряженной работы над диссертацией.

– Так значит, ради искупления своей вины ты даже готов совершить самоубийство? – в голосе Самсонова звучала явная ирония.

– Думаете, я не хотел умереть после того, что сделал? Вам неизвестно, в каком аду мне пришлось прожить все эти месяцы!

– Что же ты до сих пор еще жив? – тон бизнесмена стал вкрадчивым.

– Наверное, убить себя трудней, чем хрупкую беззащитную девушку, а?

– Дайте мне ваш пистолет, я сделаю это прямо сейчас у вас на глазах!

– Пистолет? – Самсонов вскинул бровь и усмехнулся. – Нет, моего пистолета ты не получишь, обходись своими силами. Что ж, если хочешь свести счеты с жизнью, даю тебе зеленый свет, начинай.

Женя в растерянности огляделся по сторонам.

– Но… как? – пролепетал он.

– Да как угодно – есть веревка, есть бритва, можешь сигануть вниз с восьмого этажа. Итак?

Под насмешливым взглядом Самсонова Женя подошел к окну и, отдернув занавеску, посмотрел вниз. Открывшаяся взору высота заставила его испуганно отпрянуть назад.

– Я… мне нужно время, – голос его внезапно осип и перешел в шепот, – мне нужно написать записку отцу. Мне нужно объяснить ему и дяде Сереже, почему я…

Пожав плечами, Самсонов поднялся.

– Даю тебе времени до утра, успеешь не то, что записку – роман написать. Можешь запереться, чтобы тебе никто не помешал – мои люди сумеют войти, не бойся. Утром мы вернемся, и если ты к тому времени еще будешь жив, тебя доставят в Москву на Петровку вместе с твоим признанием. Только без глупостей, не пытайся скрыться – за твоей квартирой следят, за подъездом тоже. Я слов на ветер не бросаю, попытаешься бежать – будет хуже.