История с лишайником

Из слухов, дошедших до меня, я узнал, что «Радар» планировал серию статей о том, как самостоятельно стать королевой красоты, и я сразу же понял, в чем дело. Это был почти удар. И имею в виду, что неплохо было бы подождать с этим еще немного и поглядеть, а нельзя ли что-нибудь сделать, чтобы получить разрешение на сбор водорослей в бухте Голвей. Но ждать было невозможно, и, дав делу ход, я позвонил другу в Дублин, чтобы он разузнал о существующих порядках относительно водорослей согласно с ирландскими законами.

Редактор покачал головой.

— Тебе, очевидно, придется послать петицию на имя папы, — сказал он. — С ирландцами договориться будет весьма тяжело. Они же едят эту гадость.

— Они — что?

— Едят ее. Они считают эту водоросль съедобной.

Джеральд тоже покачал головой — то ли удивляясь, то ли сочувствуя ирландцам.

— Во всяком случае, — продолжал он, — было уже поздно. Мне оставалось либо позволить «Радару» обойти нас, либо сорвать их планы. Моего несчастного друга там, в Ирландии, должно быть, уже растоптали. Я не единственный, кто догадался сделать заявку на водоросль как можно быстрее. Можешь представить себе, какое зрелище сегодня утром представляет собою Дублин, вконец забитый транспортными средствами, что рвутся из города, направляясь на запад.

— Что ты мелешь, черт возьми? — воскликнул редактор.

— «Золотая лихорадка», дружище. — И он тихонько замурлыкал себе под нос: «О, мне говорили, много золота есть на берегу бухты Голвей, о!» Могу тебе сказать, — продолжал он, — что имею пай в нескольких процветающих предприятиях. Почти все косметологи королевства, за исключением, ясное дело, «Нефертити», звонили мне вчера, стремясь получить информацию. Я сделал все возможное, чтобы остаться в выигрыше, но боюсь, что это довольно рискованно. Единственное, что не дает мне спать, — признался он, — это то, что я не имею ни малейшего представления, которая из доброго десятка разных водорослей у берегов Голвея чудодейственна. А это как раз самое важное. Если «Радар» установил уже нужный вид, они обойдут нас.

Редактор «Санди проул», подумав минуту, сказал: — Нет. Уилкиз не разволновался бы так, если бы знал… Он, возможно, тоже думает, что мы уже все раскрыли и держим наготове. Во всяком случае, лучше попробовать. Первое, что нам нужно сделать — это разузнать, где обрабатывают сырье и определить нужный вид водоросли. Стоит рискнуть, Это многое даст нашим читательницам…

Диана отодвинула в сторону грубую красную свечку, стоявшую между ними, в мерцающем свете которой они изучали друг друга. И вдруг почувствовав, что ее лежащая на столе рука дрожит, спрятала ее, чтоб этого не заметил Френсис. Затем с некоторым усилием она спросила:

— Вы сердитесь на меня, Френсис?

— Уже нет. Теперь мне даже стыдно. Это навсегда останется пятном на моей совести. Нет, я не сержусь, я чувствую себя виноватым. Да не только…

Он замолчал, почувствовав прикосновение к своей руке.

— В чем дело? Официант протянул меню.

— Ох, немного позже, — сказал Френсис раздраженно. — Принесите, хересу, сухого. О чем я говорил? — обернулся он снова к Диане.

Диана не смогла ему помочь. Она не слышала почти ни слова из того, что он сказал. Они продолжали смотреть друг на друга. Наконец он спросил:

— Вы не замужем?

— Нет, — сказала она.

Френсис удивленно глянул на нее.

— Я должен был подумать… — начал он и осекся.

— О чем вы должны были подумать?

— Я не совсем уверен… я считаю…

— Я знала только одного мужчину, за которого действительно хотела выйти замуж, — сказала она, и затем, словно абстрагируясь от личного, продолжила: — Меня все время интересует, насколько изменится супружество в новых условиях. Считаю, что немного людей смогут любить друг друга на протяжении двухсот-трехсот лет.

Френсис улыбнулся.

— Диана, милая, — сказал он, — поговорим о вас… Диана замерла. Она быстро захлопала ресницами.

— Я… — начала она и вдруг резко встала. — Я вернусь через минутку.

И когда Френсис пришел в себя, она была уже на полпути к выходу.

Он сидел, пил херес, уставившись невидящими глазами на накидку, висевшую на спинке пустого стула. Снова подошел официант и бесшумно положил перед ним и рядом с тарелкою Дианы меню. Френсис снова заказал херес. Через десять минут вернулась Диана.

— А не сделать ли нам заказ, — предложил Френсис. Официант, закрыв свой блокнот, ушел. Наступило молчание, которое угрожало затянуться. Диана повернула красную свечку так, чтобы воск начал капать с другого бока. Потом проговорила более оживленно:

— Вы слышали последние новости? Френсис не слышал.

— В таком случае, чтоб вы знали, министерство сельского хозяйства Ирландии опубликовало указ, запрещающий экспорт водорослей, если нет лицензии…

Она промолчала. — Лицензии, — добавила затем, — будут выданы, очевидно, тогда, когда установят наивысшую пошлину на этот вид торговли. И снова начнется забава…

— Кроме, разве, несчастных женщин, которые находятся в состоянии крайнего возбуждения, ожидая чудес от этой водоросли, — вставил Френсис.

— Они тоже не очень удивятся, — заверила его Диана. — Мои конкуренты весьма доверчивые люди. Пока они по-настоящему удостоверятся, что в водорослях нет ничего, клиенты будут делать заявки на крем из водорослей, лосьон из водорослей, завтрак из водорослей и так далее, так что прибыли потекут в их карман. Я приготовила несколько рекламных статей для газет. В Одной из них говорится, что красота из водорослей — это, по сути, старинное средство, заново открытое; сам миф о богине любви и красоты Афродите, рожденной из пены морской, свидетельствует об использовании водорослей еще в древней Греции. Неплохо, правда? Я считаю, что пройдет самое меньшее два года, а может даже и четыре, пока кто-нибудь поймет, что полученные результаты совсем не такие, как у «Нефертити». А тогда выяснится, что «Нефертити» использует абсолютно новый электронный прибор, который благодаря ультразвуковой стимуляции деления клеток под эпидермою обновляет упругость ткани, что и является секретом настоящей красоты. О, мне Хватит таких штучек на десятки лет, если в этом будет нужда. Не волнуйтесь, настоящий источник раскроется не так скоро.

Френсис медленно покачал головой.

— Гениально придумано, — согласился он, — но боюсь, что все это напрасно, Диана.

— О, нет! — воскликнула она, заметив что-то в его тоне. — Френсис, что случилось?

Френсис оглянулся. Уверившись, что их никто не сможет услышать, он начал:

— Так вот, то, что я вам хотел сказать, касается моей невестки.

— Знаю. Зефани говорила мне о ней. Вы имеете в виду, что Поль все же отважился рассказать ей?

— Да, — подтвердил Френсис. — Он посчитал это своей обязанностью. Как я понял, разговор состоялся не в особенно дружеской атмосфере. Они оба были раздражены, и в результате Поль не может вспомнить, как много он ей сказал. Но он назвал «лейкнин» и вспомнил о вас.

Диана сцепила пальцы.

— Это, — сказала она едва сдерживаясь, вряд ли было необходимым.

— Вся эта история с ними была лишней. Но, очевидно, раз он уже начал, то считает, что опирается на мое решение рассказать ему и Зефани обо всем.

Диана передернула плечами.

— А что случилось потом?

— Джейн несколько дней все обдумывала, а потом заявилась в Дарр, чтобы встретиться со мной.

Френсис рассказал. Диане про визит Джейн. Диана нахмурилась.

— Иначе говоря, она предприняла штурм. Не очень приятная молодая особа.

— Да, — честно признал Френсис. — Главное, против чего она, может, и справедливо, взбунтовалась, то, что ее, как жену моего сына, безосновательно лишили этого дара: но ее поведение было… э… э… далеким от тактичного.

— И вы удовлетворили ее требование? Дали ей лейкнин?

Френсис кивнул.

— Конечно, совсем легко ей можно было подсунуть нечто совсем другое, — сказал Френсис, — однако это немного принесло бы пользы. Через какое-то время мне пришлось бы либо самому признаться, либо она что-нибудь заподозрив вынудила бы меня сделать этот шаг. Во всяком случае, это привело бы только к обострению отношений. Главная беда уже случилась, и я подумал, что она все равно уже обо всем знает. Потому и ввел ей лейкнин. Вы, кажется, используете инъекции, а я подсаживаю ампулы, которые потом рассасываются. Так я делал и Полю, и Зефани, О, как бы я хотел, чтобы всевышний надоумил меня тогда сделать ей инъекцию.