День Астарты

— Я не понимаю: как вообще могли поставить на голосование ВМГС?

— От испуга, — лаконично ответил Оскэ, — Мне кажется, это у Фиту Локиса, который с Бегенвиля, сдали нервы. Молчал-молчал, слушал про астероидную и термоядерную войну, про всеобщий абзац, и про все такое, а потом от испуга ткнул известно какой значок на своем терминале.

— По ходу, он чего-то такого начитался еще до суда, — заметил Хаген, — И вообще, я не понимаю, что мы это пережевываем? Ну, поставили на голосование. Большое дело. Между прочим, для того судей шесть, а не один. Забаллотировали — и в аут. Давайте выпьем за тетю Чубби, и чтобы ей сегодня снились хорошие сны. Хули переживать? Больше тридцадки не дадут, дальше Антарктики не пошлют.

— Не каркай про тридцадку, — буркнула Флер.

Хаген постучал кулаком по столу (чтоб разбить плохое заклинание, если оно, все же, образовалось) и пояснил:

— Это просто присказка такая. А если серьезно, то этот кекс вовремя ткнул значок «ВМГС». Теперь заиграно. А если бы ткнули позже, то оно могло бы по-всякому обернуться. Мало ли, кто бы еще испугался.

— Лаполо молодец, — произнесла Люси, лизнув вина, — Четко поездил им по ушам.

— Может, он и подстроил, чтобы у того нервного кекса палец потянулся к главному значку, — добавил Хаген, — Типа, разыграл, как по нотам, чтобы вытащить своих.

— Может и так, — Люси кивнула, — Про Лаполо я почти во что угодно могу поверить. Прикиньте, foa, я его узнала. В смысле, опознала. Жерар Лаполо и новозеландский художник-технофутурист Дако Парадино — это один и тот же человек. Я уверена. Провалиться мне сквозь небо, если я ошиблась. И он еще в начале февраля знал про реальную цель проекта с астероидом Тлалок. В этом я тоже уверена.

Микеле отставил стакан и хлопнул ладонями по столу.

— Дети! Я уже ни черта не понимаю!

— Мы тоже пока не понимаем, па, — Флер погладила его по плечу.

— Есть мнение, — добавил Оскэ, — что все эти военные кошмары, просто прикрытие для проекта Тлалок, точнее — «Ballista». Это официальное название.

— И Лаполо был в этой игре еще до назначения полковником? — спросил Микеле.

— Не уверена, — сказала Люси, — Но цель он знал. Может, по каким-то левым каналам.

— Мелло Соарош тоже знает, — добавила Флер, — Поэтому он и заводил селедку за риф, когда начались разговоры про астероиды.

— Хм… А какая цель у этого проекта?

— Мы не знаем, па. В этом и весь фокус. По ходу, это самая охеренная тайна.

Мелодично тренькнул мобайл Карпини, лежащий на столе, между кружками с какао, контейнерами из-под china food, стаканами и листками с записями и распечатками.

— Еще кто-то решил, что лучше вех понимает, как нам выкручиваться, — со вздохом, констатировал Микеле, и поднес трубку к уху, — Да, Карпини слушает… Э… Да, я, разумеется узнал… Приятно слышать, что ты нас поддерживаешь… Извини но, я не понимаю, при чем тут яхт-харбор?… Нет, мне, конечно, не составит большого труда приехать, но я хотел бы знать, зачем… О, Мауи и Пеле, держащие мир!.. Когда, ты сказал, надо приехать?… А пирс…?… Понятно, ОК, я буду.

Микеле положил трубку на стол и окинул взглядом весь молодежный квартет.

— Теперь я не удивлюсь, даже если позвонит Генсек Политбюро Компартии Китая.

— Кто это был? — спросила Флер.

— Это был Ним Гок. Да-да, тот самый. Он что-то там прислал на попутной флайке с Тимора. Наверное, документы или видео… В общем, мне надо приехать через час к девятому туристическому пирсу в здешний яхт-харбор и забрать неизвестно что.

— Девятка в Хониара-Харбор это для иностранных авиа-туристов с любительскими машинами, — сообщил Хаген, — По ходу, он в стороне. Если прилетят совсем тупые придурки, на чем-то, что загорится. Для безопасности… И, кстати, о безопасности: знаешь, дядя Микки, я поеду с тобой.

— Слушай, мы же не на Тиморе. Что со мной может случиться?

— А мало ли… Этот Ним Гок такой мутный… И потом, я что, помешаю?

— Па, он прав! — безапелляционно заявила Люси.

— Давайте-ка я тоже с вами, — сказал Оскэ, — И пушки возьмем, для гарантии.

Хаген задумчиво покрутил пальцами.

— Расклад… Двое там и трое тут… Или трое там и двое тут… Нет, Ежик, давай-ка ты останешься тут. А про пушки, это правильно. Пусть будут под рукой. Так надежнее.

— Точно, — согласилась Флер, поднимаясь из-за стола, — Сейчас притащу.

— Захвати и наши тоже! — крикнула Люси уже ей в спину, — Там спортивная сумка…

— Знаю, — перебила старшая сестра, поднимаясь по лесенке в «детскую» спальню.

Микеле взмахнул руками и хлопнул ладонями по столу.

— Дети! Что за дурацкая игра в wild-west?! От кого вы собрались отстреливаться?!

— По ходу, дядя Микки, этого никогда наперед не знаешь, — произнес Хаген, вот, был, к примеру, случай на Рааевавао. Один хомбре пошел играть в покер, а пушку забыл, и…

— Хватит этих криминальных историй, — перебил Микеле, — Делайте, что хотите! Если нравится, можете хоть миномет поставить на стол. Только не доиграйтесь до визита полиции, нам только этого не хватало. Я понятно выразился?

— Понятно, дядя Микки, только давай, ты вяжи по-своему, а я буду вязать по-своему. Самое четко-золотое правило в любом фартовом деле. Обоим спокойнее, ага?

— Знаешь, Хаген, у меня большое желание заняться культурой твоей речи. Ты уж меня извини, но этот стиль бандитского притона… В общем, это не украшает.

— Да, дядя Микки. Это у меня дурная привычка.

Вернулась основательно нагруженная Флер и, с шумным выдохом, грохнула на стол яркую спортивную сумку и небольшой армейский рюкзак. Громко звякнул металл…

— М-да, — проворчал Карпини.

— Вы там аккуратнее, с посылкой, — наставительно сказала Люси, — В посылках очень разные вещи могут оказаться. Главное, перед тем, как открывать…

— Детка! Что за глупости! Ним Гок не будет посылать мне мину или что-то такое…

— Он фанатик, па, — возразила она, — Откуда ты знаешь, что взбрело ему в голову?

— Это не фанатизм, это другое, — возразил Микеле, — Уж я-то лучше его знаю.

— Ладно, пусть он не фанатик, а просто парень со странностями, — предложил свой компромиссный вариант Оскэ, — Алло, Хаген, ты ведь имел дело с минами, так?

— С противопехотными и с малыми морскими, — уточнил бывший клиент каторги.

Оскэ удовлетворенно кивнул, извлек из бокового кармана рюкзака и положил на стол устройство, напоминающее простенький фотоаппарат с экраном-видоискателем.

— Умеешь пользоваться этой штукой?

— А то! — Хаген уверенно кивнул, — Это ты молодец, что догадался взять с собой.

— Типа, амулет, — пояснил Оскэ, — Мне его в Африке подарил местный гестаповец.

— Амулет зачетный, — согласился Хаген, убирая аппарат в карман висящей на стуле штормовки, — не стопроцентный детектор, но, все же, с ним спокойнее.

— Может, хватит уже? — спросил Микеле, — Мы не на Тиморе и не в Африке.

— Все, больше не будем, — пообещал Оскэ.

— Па, давай я сварю еще какао? — предложила Флер.

— Свари, детка, — агроинженер тяжело вздохнул, — Хоть какое-то мирное занятие…

Яхт-харбор Хониары — столицы Гуадалканала и округа Соломоновы острова — даже и после полуночи оставался бойким местом. Линии люминесцентных прожекторов на центральной пристани Кросс-Пойнт и на пристанях двух островков, лежащих в пяти милях с северо-востока и северо-запада, от огромной открытой гавани, создавали в акватории сюрреалистическую картину: ярко освещенная поверхность моря под совершенно черным небом. Сотни разноцветных мелких катеров, проа и гидрофлаек шныряли между сравнительно крупными грузопассажирскими судами-ferry и тоже довольно крупными гидропланами-этажерками локальных авиалиний, под громкий аккомпанемент ругани, несущейся из мегафонов с катеров портовой полиции.

Даже на крайнем слева девятом пирсе любительской зоны гавани, милях в двух от основного столпотворения, были отлично слышны перлы полицейской лингвистики, призванные изложить претензии и требования к слушателю через краткий рассказ о шокирующей специфике его сексуального поведения.