Даймон

жены на огне. Щиты невелики и пробиваются обычной стрелой. Столь же малонадежны луки. Создаётся впечатление, вероятно правильное, что здешние племена не воинственны и едва ли способны себя защитить. Отсюда и успехи «гостей» с мушкетами.

Слабость вооружения может компенсироваться «могуществом» здешних колдунов, но в подобное трудно поверить даже не будучи цивилизованным европейцем. Самые страшные африканские колдуны способны наслать порчу и болезнь, но никак не победить врага на поле боя.

Леди Ньямоана поинтересовалась у меня, каково положение женщин в Европе и Америке. Вопрос застал врасплох, и я не без труда смог собрать воедино все, что вспомнил. Рассказывая, сообразил, что затрудняюсь сделать какое-либо обобщение. Забитая неграмотная жена ирландского арендатора и королева Виктория — что между ними общего? А если вспомнить негритянок, продаваемых на аукционах в «цитадели цивилизации» — Северо-Американских штатах?

Обобщение было сделано без меня. Леди Ньямоана рассудила, что европейцы по своим привычкам куда ближе к африканцам, чем к арабам. Вместе с тем, её удивило царящее в Европе ханжество, и в отношении женских одежд, и в отношении обычаев. По её выражению, европейцы пытаются «надеть чадру» на человеческую природу (!). Африканцы в этом отношении куда более естественны и, как следствие, более счастливы. Трудно не согласиться — особенно когда беседуешь с красивой женщиной, вся одежда которой состоит из нескольких фунтов золотых украшений!

Между прочим, моя Леди далека от восхищения африканскими традициями. Она считает, что женщина-негритянка слишком вольна в семье и угнетена в общественной жизни. Трудно сказать, насколько сие замечание справедливо в общем плане, но для женщины, решившей поднять мятеж против мужа-правителя, оно вполне соответствует действительности.

Я рискнул спросить то, о чем уже неоднократно думал. Если наше предприятия потерпит неудачу (и мы оба останемся живы), согласится ли она уехать со мною в Европу или в английские колонии. Для меня она всегда останется королевой.

Ответ леди Ньямоаны был короток и твёрд. Она никуда не уедет. Её судьба — править или умереть.

Из иных происшествий этого дня, не могу не упомянуть случай, оставивший самое тяжёлое воспоминание. Я возвращался к нашему костру после небольшой прогулки возле лагеря (меня заинтересовал большой термитник необычной формы). Внезапно я увидел Мбомо, беседующего (!!!) с маленькой Викири. Они именно беседовали, обменивались репликами, причём было заметно, что оба достаточно взволнованы. При моем приближении разговор стих. Когда же я, заранее обрадовавшись разговорчивости нашей вечной молчальницы, поинтересовался случившимся, Мбомо заявил, что действительно пытался говорить с девочкой, но ничего, как и прежде бывало, не услышал в ответ.

Лгут мои чувства — либо мой друг. Хотелось бы верить в первое. Увы…

Непростое впечатление оставила и моя беседа с даймоном Евгенией. Её вопросы были странны. Мне даже показалось, будто она тщится выведать у меня